Покосившись на помрачневшего брата, Берра осторожно предложил:
— Может, на бега выставим? Вдруг парень чего стоит? Добрался же он до нас по болотам.
— Сам знаешь, как он добрался. Верные люди успели рассказать, чего стоил бастард. Бросил крестьян на болотах, сбежал с наемниками. Наемников перебили, а он тут появился, обиженный и одинокий.
— Я этих людей по лесам вел, от засад берег, как мог! Нет моей вины, что вместо защиты своей жизни они выбрали жалкую смерть! — взорвался мужчина.
— Что ты знаешь о смерти, щенок! — заорал в ответ Гэйлин. Поднявшись во весь свой громадный рост, он ткнул заскорузлым пальцем в перекошенное лицо спорщика: — Ты, сопляк, даже своих людей спасти не смог! Твоим именем на всех перекрестках дорог трясли, собирая на праведный бой! И чем все закончилось?! Трупами! И о чем ты теперь тут мне верещишь, словно обгадившийся засранец?! О чести воинской и доблести? Где твоя доблесть? По трясине растерял, слабак?! — Тыкая пальцем в застывших мастеров, гном орал, брызгая слюной: — Кого ты учить жизни вздумал?! А?! Нас?! Вот, каждого возьму, каждого! У кого прадед в горах бился, у кого дед и отец под обвалами погибал! Мы свое место и свои имена сталью и кровью добыли! А ты лишь брехать научился за все эти годы! И хвастать без меры! Думаешь, люди забудут, как ты крепость свою завоевывал? Как ты Вуоф захватил?! Тебя с хлебом и солью впустили, как сына лорда, а ты вонючую тряпку вместо знамени повесил и перед наемниками бахвалился! И что, где теперь твои люди? Видимо, у них мозгов хватило сдать тебя Дейсте, а не подыхать, как крестьяне сгинули!.. О твоих «подвигах» каждая собака лает, молокосос… Толку от тебя, только спесь да упрямство… Да глупый язык, мелет невесть чего, вслед пустой голове… Воин он, ха!.. Тебе до воина еще расти и расти, так до старости и проваландаешься… Мечом каждый дурак может махать, а вот думать да воинскую науку постигать — для этого надо голову на плечах иметь, а не пустой горшок с нечистотами… Тыкать он мне моими же предками вздумал… Ха!..
Медленно сев, взбешенный гном достал трубочку и сунул вместе с кисетом замершему рядом брату:
— На, набей… А то сломаю ненароком… Ха, воин нашелся!.. Грязь человеческая…
В мертвой тишине Гэйлин раскурил трубку и выпустил первый клуб пахучего дыма. Молчавший до этого момента Хейдер тихо произнес, сжав кулаки:
— Вы так и сгинете здесь. Вместе с вашей честью и славою. Потому как любой за порогом дома для вас — грязь и отбросы. Любой, кто не из клана, достоин лишь кровь пустить на жертвенном камне. А когда последние из клана Утэссот сгинут, королевские летописцы отметят в своих книгах: «Изгнанники ушли во тьму, и больше о них никто не слышал. Имя их забыто, род их прекратился за ненадобностью…»
Огромный гном сердито разглядывал упрямца, выпуская клубы дума. Потом буркнул, не давая мастерам открыть рот:
— На бега его выставлять — только позориться. Мы на бега лишь настоящих воинов отбираем, а не отбросы. Я даже заикаться перед советом на эту тему не буду… Я его просто вниз отправлю, в подземелье. Если принесет из мрака монету, то поверю, что передо мною любимец богов, истинный воин. А коль сгинет там, так, значит, судьба решила… Слышишь меня, бастард? Неделю тебе даю. Целую неделю. Получишь меч, щит и кольчугу. Неделю дарую за мой счет, будешь пить, есть, тренироваться, как сочтешь нужным. Потом отправишься. Дорогу тебе расскажут… Вернешься — докажешь делом свою правоту. Я признаю, что говорил с воином, а не трусом. Не вернешься — наплевать и забыть. Жаль только, что крыс голодными оставлю… А теперь убирайся, пока я тебя по стенам не размазал… Завтра утром получишь оружие и место, где будешь свою неделю доживать… Грязь человеческая… Пшел вон…
Крошечный конный отряд встретили у моста, переброшенного через бурную от талой воды речушку. Обняв отца и брата, Хиарлосса поехал рядом, придерживая горячего коня.
— Чего дома не сидится? — буркнул уставший после долгой дороги Болард.
— К лесничему заезжал да на пасеке был. Медведя там завалили, мохнатый с голоду вздумал побезобразничать, — улыбнулся в ответ младший брат. — Да и что дома сидеть, в четырех стенах. Люди работают, Ансталд за ними присматривает… Пока вы по делам мотались, я успел даже часть пушнины принять в счет оброка.
— Неплохо, сынок, — обрадовался лорд Дейста. — Значит, растешь потихоньку, уже и за хозяйством приглядывать начал как следует. По молодости я разок тебя оставлял, так обжегся. Ты тогда с девками на сеновалах заигрался, у нас скотину волки порезали.
— Ага, я потом тебя найти не мог нигде, ты в какую-то щель забился. А проклятый бастард лишь головою мотал, якобы и не знает, где ты схоронился, — ехидно припомнил брату Болард.
Но Хиарлосса лишь усмехнулся в ответ. Было видно, что он действительно рад приезду родственников и готов стерпеть их насмешки:
— Я тогда на чердаке жил, у тебя над головою. А тебе даже лень было проверить, кто там вечерами топает… — Отсмеявшись, он продолжил: — Дома все хорошо, а вот церковники обнаглели. Ходили, ныли, просили на «королевские» дни большой ход устроить. Позволил. Велел нас не забыть прославить. Так жулики в церкви все бубнили, что мы за голову взялись, перестали церкви перечить, что помирились с киргэгмэдом и теперь боги за нас рады… Хотя я им слово в слово твердил, что и как говорить надо. Так ведь лишь отсебятину несли, губошлепы.
— Проучим, — отмахнулся старик, выбираясь из леса на пригорок.
Полюбовавшись раскинувшимся перед ним видом на замок и стены Грассенвалда, тронул коня и направился домой. Чуть отставший Болард рассказывал тем временем брату о неудачной поездке за учителями для дружины и про гибель бастарда. Замолкший Хиарлосса внимательно слушал. В конце рассказа кивнул:
— Да, жаль, что башку ублюдка не привезли. Было бы неплохое напоминание другим, как следует относиться к своему лорду… Но и так неплохо. Ни могилы, ни памяти…
Поздно вечером, когда распаренные после бани лорд и старший брат сидели за общим столом, Хиарлосса не утерпел и озвучил свое предложение:
— Я пока в столице болтался, людей послушал, попытался связи завести. Боюсь, королю мы не интересны. У него свои дела, у нас свои. Надо самим ехать на побережье, к тем же Гудомиллам. Мы с ними ровня, с нами они будут разговаривать. Ты, отец, уже ответы получил. Говоришь, нас там ждут. Давайте я в гости наведаюсь. Вы пока с дороги отдохнете, успею туда и обратно. И людей привезу, и имя наше у восточных берегов поддержу. Одно дело у спесивого Бьофальгафа наставников просить. И совсем другое — с матерью Мэрой разговаривать. Старуха себе на уме, но мы не враги и денежных обид между нами нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});