Три подруги с любовью смотрели на нее: в ореоле золотых кудрей она выглядела прелестной, как только что вылупившийся цыпленок.
— Ты дурочка, — ласково сказала Эсма. — Но если не хочешь, чтобы Таппи соблазняли, будь по-твоему.
— А разве невозможно просто уложить Каролу ночью в его постель? — спросила Джина. — Он ее не ждет, и это будет приятным сюрпризом. Конечно, если ты действительно считаешь, что Кароле необходимо прибегнуть к столь радикальным мерам.
— Да, считаю. Таппи был унижен перед большей частью света. Он мужчина, с мужской нелюбовью к неловким ситуациям, — ответила Эсма. — На месте Таппи я бы даже близко не подошла к своей жене, вне зависимости от того, насколько я очарована ею. А он тобой очарован, дорогая.
— Он не может быть очарован, раз ты думаешь, что он готов лечь в постель с любой из вас, — возразила Карола.
— Я абсолютно уверена, что любая из нас может без всяких усилий завлечь беззащитного мужчину в свою постель. Это касается и тебя. — Эсма строго взглянула на Элен.
— Что я скажу, когда он войдет в комнату? О, я не смогу! Я забыла про его слугу.
— Мы подкупим его, тогда он будет вынужден раздеваться самостоятельно. Все комнаты для гостей у леди Троубридж практически одинаковы. — Эсма кивнула в сторону постели с тяжелым пологом. — Он даже не заподозрит, что ты здесь, пока не разденется и не окажется в постели.
— Но что я ему скажу?
— Ничего, — вставила Джина.
— Как ничего? — Глаза у Каролы округлились. Джина озорно улыбнулась.
— Вообще ничего.
— Ты меняешься прямо на глазах, Эмброджина Серрард, — с восхищением произнесла Эсма. — Что случилось с твоим герцогским фасадом?
— Герцогиня привыкает к молчанию, если этого требуют обстоятельства.
— Так я и думала, — ответила Эсма, подмигнув.
— Ладно, — вздохнула Карола, склоняясь под бременем необходимости. — Я это сделаю.
— Хорошо. Я велю своей горничной подкупить его слугу, а мы… — Эсма взглянула на Джину и Элен, — задержим лорда Перуинкла в бальном зале до подходящего момента.
— Какого момента? — спросила Карола.
— Одиннадцать часов. Мы не позволим Таппи уйти раньше, и у тебя будет время удобно расположиться в его постели.
— Я должна попросить у всех прощения, — поднимаясь сказала Джина, бросив взгляд на каминные часы.
— Почему? Я надеялась, ты прокатишься со мною верхом, — сказала Элен.
— Я договорилась с Кэмом о встрече в библиотеке.
— О! — хихикнула Эсма. — Красавец муж!
— Он не муж. Хорошо, муж, только уже ненадолго. Я обещала ввести его в курс дел, о которых пишет Биксфидл. Он намерен сам взяться за управление поместьем.
— Ну, это большой прогресс! — сказала Эсма. — Возможно, он в конце концов расстанется с детством.
— Это нечестно, — запротестовала Джина. — Живя в Греции, он представления не имел, что это за работа.
Элен прикоснулась к ее руке.
— Но как замечательно, что он, поняв это, тут же решил сам заняться делами.
— На твоем месте я бы держала мужа на туго натянутом поводке, — заявила Эсма. — Он без промедления вернет тебе всю работу, если ты дашь ему хоть малейшую поблажку или покажешь, что она тебе нравится.
— Я буду скучать по ней, — призналась Джина. — Она доставляла мне удовольствие, и чем я заполню дни? Себастьян говорит, что у него двое превосходных управляющих.
— Маркиз непременно должен иметь двоих, когда достаточно и одного, — резко бросила Эсма. — Полагаю, у тебя не останется времени для работы. Тебе и целого дня не хватит, чтобы соответствовать представлению Боннингтона о настоящей леди.
Джина взяла перчатки.
— Я лучше пойду, Эсма, пока мы не поругались. Надеюсь увидеть всех за ужином.
Когда она вышла, Элен озабоченно взглянула на подругу:
— Зачем так резко, дорогая?
Эсма закусила губу.
— Я свинья, не правда ли?
— Ничего ужасного.
— Последние дни меня снедает ревность. Я чувствую себя, как пятилетний ребенок, попавший в чужую детскую. Я отчаянно хочу такую же красивую и не хочу мою собственную.
— Я не помню мужа Джины, — сказала Элен. — Думаю, я видела его, прежде чем он уехал, но я тогда была ребенком. Он действительно так красив?
— Это не герцог, — ответила Эсма.
— Бедняжка. — Элен погладила ее по щеке.
— Я отдам Таппи, если ты его хочешь, — уныло сказала Карола.
— Тогда у нас возникнет настоящая путаница, — хихикнула Эсма. — Представь себе, Таппи гоняется за форелью Джины, а мы с тобой обе гоняемся за Таппи!
Элен встала.
— Не покататься ли нам верхом? Утром привезли мою кобылу, и мне не терпится вывести ее на прогулку. Карола?
Та оторвалась от скорбного изучения своего носового платка.
— Я не могу.
— Можешь, — твердо сказала Элен. — Вечером ты будешь неважно выглядеть, если целый день просидишь дома.
— Как только я начинаю вспоминать о сегодняшнем вечере, мне становится дурно, — прошептала Карола.
— Давайте прокатимся. Я избавлюсь от злобного настроения, Карола от своей хандры, да и Элен наконец, обретет спокойствие. Когда ты поведешь себя так же глупо, как все мы, Элен, я буду рядом, чтобы торжествовать.
Подруга улыбнулась:
— Только не я.
Джина вошла в библиотеку, твердо решив не заниматься с мужем праздным времяпрепровождением. Хватит! Только весь ужас в том, что поцелуи Кэма были для нее почти неотразимыми. А разве большую часть своей жизни она не сгорала от желания стать настоящей женой, частью настоящей семьи? И теперь пожертвовать всем этим ради нескольких поцелуев? Вернуться обратно в Гертон, в то время как ее муж уплывет к своим Дианам? Она не могла этого допустить. Не могла больше вести одинокую жизнь герцогини, без мужа, без детей. Она хотела того, что предлагал ей Себастьян: постоянство, семью, верность и любовь.
В конце концов, она видела много браков, начинавшихся страстью и закончившихся ничем. Пример у нее перед глазами: Элен и ее муж. Когда они были молоденькими девушками, она ужасно завидовала Элен, которая сбежала в Грета-Грин с красивым аристократом. Завидовала целый год, пока графиня не покинула дом своего мужа и тот мгновенно не заменил ее компанией русских певичек.
Кэм ожидал ее за длинным столом, на виске у него опять виднелся след мела.
— Ты рисовал? — спросила она.
— Да, утро было прекрасное. У меня возникла пара идей насчет мраморного блока Стивена.
Но он ничего больше не добавил, а Джина поостереглась расспрашивать, ведь он, в конце концов, ваял Эсму.
Кэм взял стопку бумаг, которые Джина принесла с собой.
— Вопросы Биксфидла?
Она кивнула.
— Некоторые он лишь пересылает мне, другие пишет сам. Я рассортировала их на две стопки. — Джина взяла добрую треть всех бумаг. — Тут вопросы об улучшении землепользования и сельского хозяйства. Эти касаются поместья, а здесь прочие дела.