в жизни не видела. Он тут же впивается в мой рот поцелуем. Я отвечаю тем же, но, учитывая, насколько он твёрдый, я почти уверена, что сейчас он испытывает физическую боль.
Мне хочется отдаться ему. Я с трудом удерживаюсь от желания закинуть ногу ему на пояс, позволив тереть меня спиной об эту плитку, пока все тело не сведет от сильного оргазма. Ведь с ним у меня по-другому не бывает.
Но он прав. Нельзя. Мы и так занимаемся любовью каждый день. Он старается быть очень аккуратным, но это слишком часто. Мы можем навредить малышу.
Отлипаю от его рта и, глядя в чёрные глаза, прижимаюсь губами к груди. Целую его красивые соски. Облизываю его живот. И медленно опускаюсь перед ним на колени. Султанов дышит громче. И, пока я веду кончиком языка по паху, приближаясь к самому главному, играя с ним, дразня, он не может сдержаться и накручивает мою косу на свой кулак. Как бы намекая и умоляя одновременно.
И я делаю то, чего он ждёт. Беру его до самого основания.
Его солоноватый вкус сводит меня с ума. Он крупный! Едва помещается у меня во рту. Но это кайф: облизывать, сосать, теребить и ласкать своего мужчину, испытывая его терпение.
Султанов берёт мою голову в свои ладони и задаёт нужный темп. У меня аж слюна течёт, настолько это вкусно и сладко. Сжав его крепкий зад, я делаю всё, что ему нравится. Затем отпускаю. Чуть отстраняюсь и снова играю языком, глядя ему в глаза. Его просто трясёт от удовольствия.
— Какая ты… ох, Виолетта. Я сейчас сдохну.
Улыбнувшись, ловлю момент и увеличиваю темп. А Марат, пошатнувшись, хватается за стенки кабинки, будто ещё чуть-чуть — и он свалится без сознания. Горжусь собой.
Мой темпераментный, мой горячий личный шеф. Я испытываю блаженство от его реакции на мои движения. Он моей власти, и я готова делать это целую вечность. Но, внимательно за ним наблюдая, я понимаю — он не хочет делать мне больно, поэтому сдерживается, а я-то знаю, какой он… Поэтому сама наращиваю темп и жёсткость движений. Султанова разрывает! Он сжимает зубы и так бурно финиширует, что едва не заваливает на дно кабинки нас обоих.
Вот такая у нас любовь. Она не грязная, она просто очень страстная.
— Спасибо любимая.
— Обращайся, шеф, — прикалываюсь я, а он смеётся и тянется за полотенцем, тут же укутывая и вытирая меня.
Глава 48
Я в сказке. Мой мир розовый и пушистый, обмазан сладкой ватой. Так хорошо не бывает. Совсем как в начале наших отношений. Я настолько расслаблена, что даже ночнушка, мокрая после душа с Султановым, не доставляет дискомфорта. Мне просто лень её снимать. Раскинула руки и лежу на мягком матрасе. Он доволен как слон и, стоя напротив кровати, поднимает с пола штаны и майку. Не сводит с меня глаз и куда-то собирается. Не хочу, чтобы он уходил, но Султанов настроен крайне решительно.
— Я сейчас проверю Алёнку, позову её пойти с нами в столовую, а потом придём за тобой. Надеюсь, они там с маленьким Андрюшей не разнесли номер Валентинов. Ты не зря её на хип-хоп водишь, ей куда-то надо девать свою энергию. Она ураган. А тебе надо хорошо питаться.
— Да, шеф. Только полежу ещё чуточку. И обязательно соберусь.
Султанов улыбается.
— Похоже, я теперь знаю, кто самый главный ленивец в нашей семье. Всем известно, как они медленно двигаются, едва поворачивают голову, неспешно моргают — совсем как ты.
Рассмеявшись его шутке, бросаю в него подушкой. Султанов её ловит и подмигивает мне. Знаю, что он просто играет со мной. Он тоже счастлив, как и я. Это видно по его ярким чёрным глазам. Мой личный шеф покидает наш номер, а я пытаюсь себя заставить встать и одеться. Зеваю, потягиваюсь, уже практически спускаю одну ножку на пол. Выгибаю дугой спину.
Но тут звонит мама. Как же лень поднимать трубку.
— Ты куда пропала, дочка? Что с Алёной? Как она? Вы там не голодаете? Сейчас во всех этих санаториях ужасное питание. Может быть, мне приехать? Напечь пирожков, как вы любите, с капустой.
Куда приехать, когда у меня тут любовь двадцать четыре на семь?! Зная свою родительницу, уверена: её сейчас любой ответ обидит. Вздохнув, затягиваю паузу. Когда мы с Алёнкой были одни, она очень часто проводила время с нами. Конечно, сейчас всё станет иначе.
— Мамуль, всё хорошо. Просто здесь очень много дел. Мы катаемся на велосипедах, гуляем по лесу, посещаем процедуры. Почти каждый день нам дают красный борщ. Всё просто супер. Не стоит приезжать. Всё же дорога довольно дальняя, плюс ко всему здесь заняты все номера.
Сползаю с кровати, одновременно с разговором по телефону задираю ночнушку и стягиваю ее с себя. Застреваю. Едва справляюсь. Улыбнувшись, обнаруживаю на бедрах засосы. Подарок от шефа. Мама что-то притихла и никак не реагирует на мои слова.
— Мама, ты тут?
— Почему ты мне не сказала, что сошлась с ним? — меняется тембр её голоса. — Почему я всё узнаю последней? Тётя Зоя с пятого этажа работает техничкой в вашей школе, она сказала, уже всем известно, что у тебя роман с директором Султановым. Все считают тебя зажравшейся стервой, ведь ты мало того, что бросила несчастного Родиона, так ещё и отказываешься выйти за директора! Я ничего не понимаю! Это ужасно. Есть какое-то видео, где ты говоришь ему «нет», — охает, — ну, почему ты говоришь «нет», я как раз понимаю, но как ты могла скрыть всё это от матери? Я ума не приложу.
Она аж задыхается от негодования. Я как-то об этом не подумала. Прошлое начинает накатывать бурными волнами. Общественное мнение — это, конечно, очень важная штука, но я просто утонула в своей любви и совсем забыла, что, прежде чем лечь с Маратом в койку, обязана со всеми посоветоваться.
— Доченька, я всегда была против того, что мы скрывали от него дочку, но как ты могла простить его? Да ещё какой-то цирк устроили. Записали видео. Как мне в глаза соседям смотреть?
— Мы с Маратом ничего не записывали.
— Ага, конечно, уже мы.
— Да, мы! — упрямо защищаю свой выбор, он мне тяжело дался, но я так решила, так мне хорошо и тепло.
— Тебе напомнить, как он об тебя ноги вытер тогда, в ЗАГСе? — аж заходится мать. — Доченька, ты, пожалуйста, не обижайся на маму. Но кто, как не я, скажет тебе правду? Нужно