в параличе парня.
– Теперь поднимись на второй этаж и уведи оттуда своих людей, – приказала ему девочка. – Никто из заложников не должен пострадать. Застрелишь своих бойцов и иди сдаваться. Расскажешь, ничего не скрывая, для чего это затеяли.
Она проконтролировала, как он выполнил приказ, и помогла, парализовав трёх оставшихся боевиков. Главарь скосил их одной очередью, бросил на пол автомат и направился к выходу.
Через час за ней заехал Зеленин. Подниматься в квартиру не стал, позвонил по телефону.
– Спускайтесь, красавица, я жду внизу. Поедем на разбор полётов.
– Сказали бы, и я сама… – начала Настя, но он перебил:
– Едем не в центр, а в другое место, так что постарайтесь собираться быстрее.
Ехать пришлось в Лефортово, на ковёр к тому самому генерал-лейтенанту Можейко, на которого у Насти вырос большой зуб. Когда приехали и их пропустили в здание Следственного управления, в кабинет вошла одна девочка, а полковник остался в приёмной.
– Садитесь, – показал ей рукой на стул Николай Владимирович. – Обо мне вам должны были сказать, а я с вами уже заочно знаком. Дела, подобные сегодняшнему, находятся в ведении моего управления. Я не собираюсь вас ругать за самодеятельность, наоборот, поблагодарю за то, что помогли избавиться от потерь. Учитывая состав и вооружение группы, они бы у нас могли быть. Но на будущее договоримся, что вы сами больше никуда не встреваете. Ваша помощь будет кстати, но нужно проработать свои действия с нашими сотрудниками. Если возникнет необходимость кого-нибудь освобождать, дадим вам нужные фотографии и согласуем наши действия. Я понял, чем вызвана ваша кровожадность, но лучше в дальнейшем обходиться без неё. Намного легче объясняться с прессой, а жизнь иногда бывает хуже смерти. Такие террористы сажаются надолго и редко доживают до свободы. У вас много своей работы, но мы не будем часто отвлекать. Слава богу, захваты заложников очень редки, а с такой наглостью, как сегодня, мы сталкиваемся не каждый год. И раз уж мы встретились, позвольте извиниться за действия моих сотрудников. Они вам просто не поверили. Если честно, я сам до сих пор не могу поверить тому, что вы рассказали. Понимаю, что вы могли придумать более правдоподобную ложь, и успел убедиться в том, что ваши доказательства не результат внушения, но всё равно… Вот как поверить в ожившую сказку? В вашем возрасте проще, а когда прожил большую часть жизни в уверенности, что это чушь и выдумки…
– Ладно, будем считать, что я забыла, – сказала Настя, – хотя эпизод с сестрой оставил осадок. Не знаю, были ли у вас такие права, но даже если были, не всеми правами стоит пользоваться. Не гибко вы работаете, товарищ генерал. Судя по тому, что я читала, спецслужбы во всем мире не придерживаются морали по отношению к врагам. Вы же хотели воспользоваться моими услугами и сразу поспешили взять за горло, хотя в этом не было необходимости.
– Поймите и вы нас, – вздохнул он. – Не нужно думать, что мы всех шантажируем и запугиваем. Ваш случай особый. Вы потенциально очень опасны, а в деле было много непонятного, поэтому старший в группе решил подстраховаться, а вы сами дали повод, подделав документы.
– Я уже сказала, что забыла. Где я буду работать с вашими людьми? Мне нетрудно здесь появиться, пусть только покажут кабинет. Наверное, так будет легче, чем им ехать в наш центр.
– Сейчас вызову офицера, с которым будете работать. Он даст номер телефона и покажет комнату. Когда у вас появится свободное время, созвонитесь.
Этим офицером оказался майор Лопухин. Он понравился своим отношением к ней и тем, что был очень похож на отца.
– Я получил допуск к вашему делу, – сказал майор, пропуская гостью в свой кабинет. – До этого я уже думал, что разучился удивляться. Полностью в курсе ваших способностей буду только я, остальные, кого будем привлекать к операциям, узнают только то, что им необходимо. О вас и так уже знают многие в нашей службе, и должны быть такие знающие в правительстве. Рано или поздно узнают и недоброжелатели, которых наши политики почему-то называют партнёрами. Сначала никто не поверит, а потом поднимется шум. Вы не делитесь, поэтому нужно будет скрываться. Иначе вас уберут, и не поможет никакая магия. Будьте к этому готовы. Год-два, может быть, три, но не больше. Паршивая овца нашлась бы и при прежнем режиме, а при нынешнем они ходят стадами.
– Посмотрим, – зло ответила девочка. – Я не о паршивой овце, а о своей ликвидации. Я уже сейчас навскидку кое-что придумала. За себя я почти не волнуюсь, вот сёстры и родители… Виктор Сергеевич, у вас полный допуск к моему делу? Вы знаете мои возможности, а то, где и как я их получила?
– В вашем деле этого нет, – ответил он. – Наверное, и мне не стоит знать. Давайте в двух словах поговорим о дальнейшей работе. Я знаю, что вы заняты в нашем научном центре по нескольким программам. Остаётся свободное время?
– Когда как, – пожала она плечами. – Иногда его мало, а сегодня улетела с обеда. Я в центре только неделю, поэтому не знаю, как меня будут использовать дальше.
– Давайте договоримся так, – предложил Лопухин. – Когда у вас появляется время, звоните мне по этому телефону. Если я на месте и не занят ничем срочным, мы встречаемся. Вам ведь будет нетрудно здесь появиться?
– Две-три минуты, – ответила Настя. – Не скажете, чем будем заниматься?
– Любые террористические акты выполняются по определенным схемам, – пояснил он. – В рамках одной схемы они могут отличаться в деталях, но стиль выполнения будет общим. На каждую такую схему наработаны планы противодействия. Вы идеальное оружие как для террора, так и для действий против террористов, поэтому ваше участие всё меняет. Основная работа падает на вас, а мы должны быть на подхвате. Главное – сохранить заложников, не допустить взрыва при минировании объекта и сохранить хоть одного мерзавца, как вы сделали это сегодня. Но нужно ещё не вызвать удивления лёгкостью операции и её последствиями. Действовать должны вы, а срывать аплодисменты будем мы.
– Понятно, – вздохнула Настя, – и здесь меня убирают на задний план. Никакой славы!
– Я понимаю, что вы шутите, но лучше забудьте о славе. Для вас она смертельно опасна. К тому же вы ничем не рискуете, поэтому для вас это не героизм, а рутинная работа.
– Устыдили, – засмеялась девочка. – Обещаю быть скромней. Номер вашего телефона я взяла. Можно уходить?
Получив разрешение, она вызвала сферу, полюбовалась на растерянное лицо майора и исчезла.
Дома были вернувшиеся мать с Олей. Мать сидела