Читать интересную книгу Мемуары - Ш Талейран

Император прибыл в Эрфурт 27 сентября 1808 года, в десять часов утра. Уже с предшествующего дня огромное количество людей толпилось на улицах, ведших к его дворцу. Каждому хотелось увидеть его, каждому хотелось приблизиться к тому, от кого исходило все: троны, бедствия, ужасы и надежды. Август, Людовик XIV и Наполеон - вот три человека, которых на земле больше всего восхваляли. В зависимости от эпохи и от дарования эти восхваления носили разный характер, но их сущность оставалась неизменной. Благодаря своему положению обер-камергера я мог наблюдать вблизи такие вынужденные, поддельные, а иногда и искренние знаки почтения, оказываемые Наполеону, которые казались мне чудовищными. Никогда низость не проявляла столько изобретательности; ею была продиктована мысль устроить охоту в том самом месте под Иеной, где император победил пруссаков в знаменитом сражении. Избиение кабанов и хищных зверей должно было напомнить победителю его успехи в этом сражении. Я несколько раз замечал, что чем глубже было чувство раздражения против императора, тем сильнее было восхищение его славой и тем громче рукоплескали его высокой судьбе, посланной ему, как говорилось, небом.

Я склоняюсь к мысли,-а она появилась у меня в Эрфурте,- что тайная сущность лести открыта одним лишь коронованным особам, притом не тем, которые уже лишились престола, но тем, которые поставили его под защиту угрожающих им сил. Они весьма ловко ею пользуются, когда находятся около господствующего над ними владыки, который может их уничтожить. Я часто слышал один стих из какой-то неизвестной мне плохой трагедии:

Tu n'as su qu'obeir, tu serais un tyran.

(Ты умел лишь слушаться, и ты мог бы быть тираном.)

Каждому из встреченных мною в Эрфурте государей следовало бы лучше сказать:

Tu n'as su que regner; tu serais un esclave.

(Ты умел лишь царствовать, и ты мог бы быть рабом.)

Это легко объяснить. Могущественные государи желают, чтобы их двор давал представление о величии их власти. Мелкие же государи стремятся, напротив, к тому, чтобы их двор скрывал ее узкие пределы. Вокруг мелкого владыки все преувеличивается, или, вернее, раздувается, то есть этикет, услужливость и лесть. Он измеряет свое величие обращенными к нему льстивыми речами и никогда не находит их чрезмерными. Такой способ суждения входит у него в привычку. Он не изменяет ей даже тогда, когда меняется его судьба. Если победа вводит в его государство и в его дворец человека, для которого он сам лишь царедворец, то он унижается перед победителем так, как унижались перед ним самим его подданные. Он не может себе представить иной лести. При больших дворах существует другой способ к возвышению - именно: гнуть спину; мелкие государи умеют лишь бросаться в ноги, и в этом положении они остаются до тех пор, пока их не подымет судьба. В Эрфурте я не видел ни одной руки, которая бы умела благородно гладить гриву льва.

После этих суровых суждений, которые я не отношу ни к кому в отдельности, я рад вернуться к своей теме.

Император Александр известил, что приедет 28 сентября. Он уже ночевал в Веймаре. Наполеон в сопровождении своих адъютантов и генералов в полной парадной форме сел на лошадь и поехал ему навстречу. При встрече они бросились друг другу в объятия самым дружеским образом.

Наполеон проводил императора Александра в предназначенный для него дом. Он любезно осведомился, имеются ли в доме все те предметы, пользование которыми входило, по его сведениям, в привычки Александра, и затем покинул его. Я находился во дворце императора Наполеона и ожидал его возвращения. Мне показалось, что он вполне удовлетворен первым впечатлением, а сам он сказал мне, что предпринятая им поездка предвещает ему добрые результаты, но что не надо торопиться. "Мы так рады встрече,-добавил он смеясь,-что следует хоть немного предаться этому удовольствию". Едва он успел одеться, как прибыл император Александр; Наполеон меня представил ему. "Это мой старый знакомый,-сказал русский император,-и я рад его видеть; я очень надеялся, что он примет участие в путешествии". Я хотел удалиться, но Наполеону, не желавшему говорить о серьезных предметах, было удобно присутствие третьего, и он просил меня остаться. После этого оба императора начали задавать друг другу с видимостью самого живейшего интереса бессодержательные вопросы семейного характера; на вопрос об императрице Елизавете следовал в ответ вопрос об императрице Жозефине; вопрос о принцессе Боргезе следовал за вопросом о великой княжне Анне и так далее. Если бы не краткость первого визита, то, вероятно, было бы сказано также несколько слов о здоровье кардинала Феша. Обменявшись успокоительными сведениями о своих семействах, императоры расстались. Наполеон проводил Александра до лестницы, а я сопровождал его до коляски; во время этого короткого пути он мне несколько раз повторял: "Мы еще увидимся", причем это произносилось с таким выражением, которое доказывало, что Коленкур, ездивший ему навстречу, сообщил ему, что я посвящен во все планы.

Когда я вернулся к императору, он мне заявил: "Я изменил проект договора и сильнее прижимаю Австрию; я вам его покажу". Других подробностей он мне не сообщил. "Мне кажется, что император Александр готов сделать все, что я захочу; если он с вами заговорит, то скажите, что раньше я считал, что переговоры должны вести граф Румянцев и вы, но теперь я изменил взгляд; мое доверие к нему очень велико, и я думаю, что было бы лучше, если бы все было сделано нами самими. Когда конвенция будет выработана, министры ее подпишут; помните твердо, разговаривая с ним, что мне полезно всякое промедление; язык, которым будут говорить все эти короли, будут мне на руку, так как они меня боятся; я хочу до начала переговоров ослепить императора Александра картиной своего могущества; это облегчает любые переговоры".

Вернувшись к себе, я нашел записку княгини Турн-и-Таксис, извещавшей меня о своем прибытии. Я немедленно к ней отправился и получил от встречи с ней большое удовольствие, так как это прекрасный человек. Она сообщила мне, что прибыла в Эрфурт для того, чтобы просить императора Александра воздействовать на нескольких германских владетельных князей, с которыми ее муж, начальник почт в Германии, вел тщетно переговоры в течение многих лет. Я пробыл у нее не более четверти часа, когда доложили о прибытии императора Александра; он был очень любезен и прост, попросил у княгини чаю и сказал, что она должна ежедневно после театра устраивать нам чаепития, так как это позволяет вести непринужденные беседы и приятно заканчивать день. На этом и условились, но этот первый вечер не был отмечен ничем интересным.

Свидание в Эрфурте, на которое Австрия не была приглашена и о котором ее официально даже не известили, вызвало тревогу у императора Франца. Он по собственной инициативе отправил в Эрфурт барона Винцента с письмом к Наполеону и, если не ошибаюсь, к Александру. Винцент был лотарингским дворянином, вступившим задолго до французской революции на австрийскую службу вследствие своих семейных связей с лотарингской династией. Я его хорошо знал и имел с ним в течение десяти лет частые сношения. Могу добавить, что они послужили ему на пользу, так как за восемнадцать месяцев перед тем я обеспечил блестящий успех его миссии в Варшаве. Я обещал ему, что применю все средства, которыми располагал, а они были тогда огромны, для подавления в зародыше всех попыток к восстанию, подготовлявшемуся в разных местах Галиции. Винцент показал мне копию привезенного им письма; оно было преисполнено благородства и не обнаруживало никакого беспокойства и у его государя. Винцент получил распоряжение быть со мной откровенным; я ему сказал, что его миссия меня очень радует, так как у меня были некоторые опасения в отношении намерений обоих императоров. Из приведенных выше слов самого Наполеона было видно, что он считал меня, и притом основательно, за сторонника союза Франции с Австрией, Я думал тогда и думаю теперь, что, защищая эти взгляды, я мог оказать Франции услугу. Я уверял Винцента, что я делал и буду делать все то, что, по моему мнению, может препятствовать принятию в Эрфурте таких решений, которые могли бы повредить интересам его правительства.

Наполеон, верный усвоенной им в этом случае системе промедления, распределил свои первые дни таким образом, чтобы не оставалось ни минуты для деловых разговоров. Его завтраки были продолжительны; он в это время принимал и охотно беседовал. Затем следовало несколько посещений местных общественных учреждений и поездки за город на маневры, на которых император Александр и великий князь, его брат, никогда не упускали случая присутствовать. Они были так продолжительны, что оставалось лишь время lля переодевания к обеду; после него остаток дня посвящался театру.

Не раз при мне завтраки длились более двух часов. В это время Наполеон давал аудиенции видным и заслуженным лицам, приехавшим в Эрфурт, чтобы его увидеть. Каждое утро он с удовлетворением читал список новоприбывших. Прочтя в нем имя Гете, он послал за ним. "Господин Гете, я восхищен тем, что вижу вас".-"Ваше величество, я замечаю, что когда вы путешествуете, вы не пренебрегаете бросить взгляд на самые ничтожные предметы".-"Мне известно, что вы первый трагический поэт Германии".-"Ваше величество, вы обижаете нашу страну, мы считаем, что и у нас есть свои великие люди. Шиллер, Лессинг и Виланд, вероятно, известны вашему величеству".-"Признаюсь, что совершенно их не знаю; однако я читал "Тридцатилетнюю войну"(5), но должен просить извинения: она, как мне кажется, может удовлетворить своим трагическим сюжетом лишь наши бульвары".-"Ваше величество, мне незнакомы ваши бульвары, но я предполагаю, что на них ставят спектакли для народа; мне досадно, что вы так строго судите одно из лучших проявлений духа современной эпохи".-"Вы живете обычно в Веймаре; там собираются известные германские литераторы?"-"Ваше величество, они находят там сильное покровительство, но в настоящий момент из известных всей Европе лиц в Веймаре находится лишь Виланд, так как Мюллер живет в Берлине".-"Я был бы рад видеть Виланда!"- "Если ваше величество позволит мне ему об этом сообщить, то я уверен, что он немедленно сюда приедет".-"Говорит ли он по-французски?"-"Он знает этот язык и даже сам исправлял некоторые французские переводы своих работ".-"Пока вы здесь, вам следует ежедневно посещать наши спектакли. Для вас было бы небесполезно посмотреть представление хороших французских трагедий".- "Ваше величество, я их очень охотно посмотрю, и должен признаться, что я уже раньше предполагал это сделать; я перевел несколько французских пьес или, скорее, им подражал".-"Каким из них?"-"Магомету" и "Танкреду"(6).- "Я спрошу у Ремюза, есть ли у нас здесь такие актеры, которые могли бы их сыграть. Я был бы очень рад, если бы вы увидели их представленными на французском языке. Вы не так строги, как мы, в отношении законов драмы".-"Ваше величество, единства не играют у нас существенной роли".-"Каково, по вашему мнению, наше пребывание здесь?"-"Ваше величество, оно весьма блестяще, и я надеюсь, что оно будет полезно нашей стране".- "Счастлив ли ваш народ?"-"Он надеется на многое"."Господин Гете, вы должны были бы оставаться здесь в течение всего моего пребывания и написать о впечатлении, произведенном на вас тем пышным зрелищем, которое мы вам доставляем".-"Увы, ваше величество, для такой работы требуется перо какого-нибудь писателя древности".-"Принадлежите ли вы к числу тех, которые любят Тацита?"-"Да, ваше величество, очень".-"А я нет, но об этом мы поговорим в другой раз. Напишите Виланду, чтобы он сюда приехал; я отвечу ему визитом в Веймаре, куда меня пригласил герцог. Я буду очень рад увидеть герцогиню; это женщина больших достоинств. Герцог(7) в течение некоторого времени довольно дурно вел себя, но теперь он наказан".-"Ваше величество, если он и вел себя плохо, то наказание все же немного сурово, но я не судья в подобных вещах; он покровительствует литературе и наукам, и мы можем лишь восхвалять его".-"Господин Гете, приходите сегодня вечером на "Ифигению", это хорошая пьеса; она, правда, не принадлежит к числу моих самых любимых, но французы ее очень ценят. В партере вы увидите немалое число государей. Знаете ли вы принца-примаса?"-"Да, ваше величество, я с ним почти дружески связан; у этого принца много ума, большие знания и много великодушия".-"Прекрасно, вы увидите сегодня вечером, как он спит на плече вюртембергского короля. Видали ли вы уже русского императора?"-"Нет, ваше величество, никогда, но я надеюсь быть ему представленным".- "Он хорошо говорит на вашем языке: если вы напишете что-нибудь о свидании в Эрфурте, то это надо ему посвятить".-"Ваше величество, это не в моем обычае; когда я начал писать, я поставил себе за правило никогда не делать посвящений, чтобы потом не раскаиваться".-"Великие писатели эпохи Людовика XIV были не таковы".-"Это правда, ваше величество, но вы не можете гарантировать, что они никогда в этом не раскаивались".-"Что сталось с этим мошенником Коцебу?"-"Ваше величество, говорят, что он в Сибири и что ваше величество будет просить императора Александра его помиловать".-"Но знаете ли вы, что этот человек не в моем духе?"-"Ваше величество, он очень несчастен и у него большое дарование".-"До свидания, господин Гете".