Читать интересную книгу Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Уилсон

Первый неудачный показ для Givenchy причинил ему боль и доставил немало неприятных переживаний, но он старался держаться и думал о будущем. «По-моему, мода не способна лечить рак, СПИД, да и любую болезнь, кстати, – сказал он. – В конце концов, это всего лишь одежда».[546]

Глава 8

Знаете, всех нас без труда можно сбросить со счетов.

Ли Маккуин

1 декабря 1996 года замок Хедингем в Эссексе стал местом проведения необычайной фотосессии. В здании инсценировали пожар; на фоне языков пламени, которые как будто лизали стены каменной крепости XII века, Ли Маккуин и Изабелла Блоу позировали для американского фотографа Дэвида Лашапеля. Получившиеся снимки до сих пор потрясают воображение: Ли, в черном корсете, пышной юбке цвета охры и длинных красных кожаных перчатках, держит в руке пылающий факел, раскрыв рот в крике. Изабелла, в красивом платье ципао бледно-розового цвета с воротником-трубой и в красной ромбовидной шляпе от Филипа Трейси, стоит на одной ноге, ухватившись за юбку Маккуина. На заднем плане встал на дыбы боевой конь, рядом с которым лежит мертвый или раненый рыцарь в доспехах. Справа на лужайке виден человеческий череп, который намекает на зверства, совершенные в прошлом, и служит предзнаменованием для трагедий будущего.

Снимок был заказан журналом Vanity Fair для специального репортажа на двадцати пяти страницах «Лондон снова зажигает». Журнал, поместивший на обложке изображение Лиама Галлахера и Пэтси Кенсит, лежащих на флаге Великобритании, исследовал явление, получившее название «Крутая Британия» – крепкий коктейль из явного культурного подъема и домыслов массмедиа. «Как в середине шестидесятых, британская столица снова стала новатором в области культуры; она изобилует новыми молодыми кумирами в искусстве, поп-музыке, моде, еде и кино», – утверждалось в репортаже. В дополнение к Маккуину и Блоу, в журнале поместили фотографии и интервью Дэмьена Херста, Джоди Кидд, Теренса Конрана, Spice Girls, реставратора Оливера Пейтона, главу Creation Records Алана Макги, Ноэла и Лиама Галлахеров из группы Oasis, редактора журнала Loaded Джеймса Брауна, Деймона Олбарна из группы Blur, Ника Хорнби и Тони Блэра (под чьим руководством Лейбористская партия вскоре, в 1997 году, победит на выборах). «Надежда на то, что принесут перемены, перевешивает страх перемен», – сказал Блэр, который выбрал для кампании песню группы D Ream Things Can Only Get Better («Все будет только лучше»).[547]

Репортаж в Vanity Fair стал ответом на статью Страйкера Макгайра из «Ньюсуик», появившуюся в начале ноября 1996 года. В первой же фразе автор статьи провозглашал Лондон «самым крутым городом на планете» и прославлял недавний триумф «две недели назад, когда крупные парижские модные дома, Givenchy и Dior, решили назначить своими главными кутюрье дерзких молодых дизайнеров из Лондона».[548]

Впервые Макгайр посетил Великобританию в начале восьмидесятых; в 1996 году, когда он приехал снова, разница оказалась ощутимой. «Скучный город с великой историей, плохим отоплением и никудышной едой» изменился до неузнаваемости. Банковский сектор процветал, «Квадратная Миля… так и бурлила энергией», и деньги рекой текли из Лондона в Нью-Йорк; искусство находилось на подъеме, и «некоторые лондонские арт-дилеры и коллекционеры, например, Джей Джоплин и Чарлз Саатчи, популярнее художников, чьи работы они покупают»; архитектура переживала нечто вроде золотого века (неделей раньше «Ньюсуик» поделился планами строительства «гигантского чертова колеса на Темзе», которое теперь называется «Оком Лондона»); компания «Евростар», открывшая сообщение в 1994 году, «привела Европу в самое сердце Лондона; такие клубы, как Ministry of Sound, привлекали молодежь из Европы и из-за ее пределов».[549]

Съемку для Vanity Fair организовала Изабелла Блоу, ставшая внештатным консультантом номера. Хотя владельцы замка Хедингем, супруги Линдзи, нехотя сдавали замок под кино – или фотосъемку, Изабелла и Детмар воспользовались своим знакомством с ними. «По словам Иззи, Ли тогда сказал: «Кто самый дорогой фотограф? Дэвид Лашапель? Вот он-то и будет нас снимать», – вспоминает Детмар. – Иззи его предложение понравилось, рассмешило ее. Это был классический фарс, остроумный, задиристый и достойный. Фотосессию назвали «Поджог дома», что очень подходило по характеру к ним обоим».[550] Изабеллу наверняка привлекало сходство замка Хедингем и средневекового замка во владениях ее предков в Доддингтон-Парке, где она играла в детстве. «Иззи любила забираться на полуразрушенную, заросшую бурьяном башню. Они с сестрами разыгрывали средневековые легенды. Сестры участвовали в ее играх добровольно или принудительно, – писал Детмар. – Башня сформировала средневековую эстетику Иззи».[551] Съемка для нее стала как будто продолжением детских игр, и она пришла в восторг, сообразив, что можно привлечь к съемке Маккуина и нарядить его средневековым трансвеститом. Правда, «Джойс, мать Ли, огорчилась, увидев, что Ли позировал в платье», – добавляет Детмар.[552]

Кроме того, Изабелла упросила Ли дать интервью Дэвиду Кемпу из Vanity Fair. «Маккуин в то время пользовался повышенным вниманием прессы; он держался высокомерно и не любил давать интервью, – вспоминает Кемп. – Так что я не мог упустить представившуюся возможность».

Интервью началось неудачно. Простуженный Кемп, не подумав, начал беседу так: «Судя по всему, вы из небогатой семьи, поэтому я хотел бы узнать…» – но тут Маккуин его перебил: «Что значит: судя по всему?! Какой снобизм!» Дизайнер вскочил с места и закричал, что не желает говорить с каким-то писакой, который, очевидно, совершенно не разбирается в моде. «Слушайте, я знаю, что я не Эми Спиндлер [модный критик из New York Times. – Э. У.]», – ответил Кемп, после чего Маккуин немного оттаял. «Я люблю Эми Спиндлер… Давайте я покажу вам кое-что из того, что показывал ей». Маккуин признался, что и он тоже слегка простужен, «что хотя бы отчасти объясняет его раздражительность», – ответил Кемп, и интервью возобновилось.

Кемп описал Маккуина «парнем, постриженным под бокс, с внушительным животом под свитером и маленькими глазками-пуговками на фоне толстых щек, что делает его, несмотря на грубость, очень милым».[553] Дизайнер рассказал журналисту, что на него влияет все, что его окружает, даже такие зрелища, которые большинство сочло бы противопоказанными для моды. Например, недавно он увидел бродягу с пальто, подвязанным веревкой; под влиянием этого образа он нарисовал силуэт бродяги и придумал пальто с монгольским воротником и манжетами. Разумеется, пальто подвязывалось не веревкой, а поясом. «Я вовсе не издевался над ним, – сказал Ли. – Да и кто бы издевался? Мое пальто стоит 1200 фунтов, его пальто не стоит ничего».[554] В ходе интервью, которое проходило в студии Ли, «неприметном, покрытом граффити здании», Кемп рассказал Маккуину о речи, произнесенной Джоном Мейджором 11 ноября 1996 года на приеме у лорд-мэра.[555] Ближе к концу речи премьер-министр сослался на статью в «Ньюсуик» как на доказательство того, что страна, особенно Лондон, переживает творческий подъем, и добавил: «Наша страна взяла власть на парижских подиумах». Тем самым он явно намекал на новые назначения Гальяно и Маккуина. «Так и сказал? – воскликнул Маккуин. – Вот дубина! Я не его сторонник! Он меня не купил, паршивец! Пошел он! Мать их, это так типично для правительства! Они ничего не делают, чтобы помочь тебе, когда ты барахтаешься, но, когда ты добиваешься успеха, тут же пытаются примазаться! Пошли они все!»[556]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});