это произойдет, твоя последняя мечта должна умереть.
После этих слов они долго молчали, размышляя о недостижимой мечте, царь Джанапутра и Пурусинх, который закатил глаза, погрузившись в медитацию. Время словно остановилось для них. Замерло движение солнца и пинковой луны на небосводе, и даже ветер перестал шевелить цветы и деревья в саду. Ни одна птица не щебетала, ни одна бабочка не вспорхнула, покуда длилось их молчание. Вся вселенная прислушивалась к этой тишине, которую никто не смел ни прервать, ни нарушить… и волна дрожи прокатилась по ней!
— Нет, не для того пришел я, чтобы вернуть тебе царство, которое можно отнять, — вдруг произнес Пурусинх, открывая глаза. — Ты заслуживаешь большего, Джанапутра, и я пришел вернуть тебе веру в нечто большее, чем ты готов принять. Вернуть то, что Калиманас вместе с другими подобными ему падшими дживами мечтает подменить в этом мире и погубить.
Заложив руку за широкий пояс с самоцветными каменьями, Пурусинх поднялся и поглядел на сидящего перед ним юношу. Ничего героического и царственного в Джанапутре не было — он был безумно одинок и к тому же сильно истощен. И все же в нем чувствовалась внутренняя сила, которой сам Евгений никогда не обладал в своем земном воплощении. Их судьбы был странным образом переплетены, как в познании высших законов бывают парадоксально переплетены вопросы и ответы.
— Между прочим, — Пурусинх укоризненно потыкал когтем в грудь Джанапутры, — древних богов просто так не вызывают. Видишь ли, сиддхическая способность к трансформации космической энергии — крайне редкий дар в любом из миров. Мы с тобой можем провести в беседах еще пару дней или часов, но одними разговорами ничего не решить. Так уж устроен человек, даже если он не имеет никакой мечты, мечта обязательно появляется, как только поблизости оказывается йогин, способный исполнять желания.
— И что ты собираешься делать? — спросил у него изгнанный царь, заметив в глазах Пурусинха безумный огонек.
— Ну, для начала, — Пурусинх посмотрел на лестницу, ведущую к угловым башенкам заброшенного дворца. — Полагаю, для начала нам стоит навестить темного мага Нишакти, раз он столь сведущ в учении великого Свабуджи.
Они взобрались на башню с остроглавым куполом и оказались на восьмигранной смотровой площадке, окруженной колоннами. Вытянув руку вперед, царь Джанапутра показал на дорогу, которая петляла среди склонов цветущих куринджи.
— До Нагарасинха не меньше четырех дней пути, — предупредил он ягуара.
— А разве я сказал, что мы пойдем пешком? — озабоченно спросил Пурусинх, заглядывая в лицо царю. — Скажи, тебе когда-нибудь доводилось летать во снах?
— Да, но это же не сон, — растерялся изгнанный царь, не веря тому, что Пурусинх предлагает ему лететь в Нагарасинх по воздуху.
— Знаю, Джанапутра, тебе это покажется безумием, но твой мир для меня мало чем отличается от сновидения. Здесь на меня не действуют привычные ограничения — смотри!
Со всего разбега Пурусинх прыгнул в пространство между колоннами:
— Ну как?
Рассекая руками воздух, Евгений искупался в турбулентных потоках, ступая на них и отталкиваясь от них, как магнит, направленный к другому магниту одним и тем же полюсом. Для Джанапутры это выглядело чем-то совершенно невероятным, как будто ягуароподобный Пурусинх плавал по ветру, ни на что не опираясь.
— Значит, предания о сиддхах, летающих по небу, — не вымысел? — поразился царь Джанапутра. — Ты и впрямь находишься словно во сне. Ты летишь, хотя у тебя нет крыльев!
— Привычка смотреть на части не позволяет тебе увидеть целое. Ты пытаешься разглядеть два крыла и не замечаешь, что все тело может быть крылом и мириадами крыльев одновременно. Твои представления пока еще слишком определенные, чтобы допустить существование неопределенных крыльев.
Зависнув на одном месте, Пурусинх раздвинул руки в стороны. Его переполняло удовольствие от этого полета, напоминавшего подпрыгивание на мягких батутах.
— Говорят, в былые времена каждому хранителю Майтустра-дхьяны были доступны волшебные чары, но твоя сверхъестественная сила превыше способностей моего воображения.
— Ты в самом деле думаешь, что способности моего воображения чем-то отличаются от твоих? Что сила сиддхи принципиально отличается от сил живой природы? Знай, Джанапутра, что между ними нет и крупицы различий, ибо энергия Шакти одна и та же во всех мирах. Но различия существуют в умах, которые думают об этих силах, полагая одно вымыслом, а другое нет.
Подлетев к башенке, Пурусинх ступил на твердую поверхность теплого мраморного пола и протянул когтистую лапу царю. Тот с недоверием подошел к самому краю смотровой площадки и нащупал одной ногой упругую волну, позволявшую ягуару парить в воздухе. А затем смело сделал два быстрых шага, раскачиваясь вверх-вниз, словно канатоходец.
— Ну, вот и отлично! — радостно похвалил Пурусинх своего астрального двойника. — Теперь мы в два прыжка окажемся в Нагарасинхе…
Вообще-то, прыжков оказалось больше. Может быть, около десятка. Каждый раз они отлетали от земли все дальше и выше. Их прыжки уже почти ничем не отличались от продолжительного полета. С бешеной скоростью проносились они над вершинами леса, над зелеными холмами, над блестящими лентами рек. От каждого нового прыжка захватывало дух.
Однажды они поднялись на такую высоту, что под их ногами показались струйки облаков. После этого они стали стремительно опускаться, и это было, пожалуй, не самое приятное ощущение — приземляться неизвестно куда с высоты птичьего полета. Евгений, крепко ухватив Джанапутру за руку, сам не мог сообразить, как можно замедлить падение. Под ногами был отчетливо виден город Нагарасинх величиной всего с монету. А через мгновение он был уже как большой глазурный пряник, на боках которого расположились крохотные коробочки-дома с золотыми дворцами и сверкающими пирамидками древних храмов.
Выбирая место для приземления, Пурусинх облетел весь город, внимательно разглядывая улицы, чтобы найти самый безлюдный район. Вернее, поскольку людей в Нагарасинхе и так не было, а были только полузвери и полулюди, то следовало сказать, что он пытался найти самый бесполулюдный район. В конце концов, он-таки облюбовал дворик на окраинах у внешней стены, где лежала опрокинутая с постамента статуя.
— Не спорю — над приземлением надо будет еще поработать, — сказал Пурусинх, спрыгивая на землю. — Как себя чувствует Ваше величество?
— Кажется, все в порядке. Чего, увы, не скажешь об этом изваянии, — Джанапутра указал рукой на разбитую и обезображенную статую. — Скульптура жрицы Читракари, которая обучала всех чтению и письму, такие фигуры часто устанавливали во времена правления матушки. Она так верила в просвещение народа — и вот к чему это привело… Теперь каждый житель Нагарасинха, заучив мудреные слова о высшей свободе, если не метит в цари, то уж точно считает себя умнее прочих.
— Ох уж эти просвещенные умы! — согласился