его. Передо мной снова был уверенный в себе человек с угрожающе-серьезным серыми глазами.
— Руди, давай вот здесь не через центр. — Сразу включился Стефан. — И скорость снизь, не хватало нам за превышение на камерах засветиться. Утром отчет от служб тоже мне сначала и журналисты… ну, ты сам знаешь…
— Я слежу за скоростью. И ребята все сделают как надо.
Стефан сдержанно кивнул другу. Он по-прежнему оставался очень собран и серьезен.
На полной скорости по пустынным улицам мы пролетали спящие городские кварталы. Один край неба уже начал светлеть. Ночь уже хорошо перевалила за половину. Крупными пушистыми хлопьями медленно падал снег. Нам на встречу промчалось несколько пожарных расчетов, поднимая круговороты снежных вихрей. Их включенные проблесковые маячки тревожными всполохами будоражили предрассветную тишь. До нас еще доносились слабые отголоски полицейских сирен, когда я смело посмотрела в напряженное лицо Стефана.
— Тебя что-то беспокоит? — шепотом спросила я.
— Только твое состояние, — он неопределенно пожал плечами.
— Я в порядке.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
— Ну, или буду в порядке. Это не важно. Не сбивай меня, пожалуйста. — Я дернула его на рукав свитера. — Там же огонь сейчас?! Настоящий пожар! Ты понимаешь, что там все обнаружат? Я же… тот медбрат… — мой голос срывался, — И что теперь будет? Со мной, с нами?
— Мне кажется, что ты не понимаешь, о чем говоришь. Просто не думай об этом.
Я уже хотела на него обидеться, за то, что он как обычно не посчитал нужным нормально все объяснить хотя бы на этот раз. Но Стефан бережно погладил меня по голове, и мне тут же захотелось раствориться в этой немудреной ласке.
Стоило нам подъехать к дому, как я заметила три черных джипа, припаркованных рядом с воротами жилого комплекса и частично перегораживающих въезд.
Стефан чертыхнулся и махнул Руди, чтобы тот притормозил у обочины. После остановки несколько минут ни из одного автомобиля никто не вышел. Стефан мрачно посматривал через окно и не двигался. Наконец, один крупный мужчина в бронежилете выскочил из джипа и предупредительно распахнул заднюю дверь.
Из автомобиля появился и быстрым шагом направлялся к нам отец Марковича. Донельзя хмурый и злой. Черным лютым зверем он приблизился именно к той двери, где не видел, но словно угадывал, сидел его сын. Я буквально кожей ощутила исходящую от него угрозу.
Стефан подобрался и отсадил меня с колен на свободное место за его спиной. Выждав небольшую паузу, он опустил тонированное окно.
Маркович молча осмотрел наш салон, и Стефан скорее инстинктивно попытался шире расправить плечи, прикрыв меня собой.
— Разговор есть. Поднимемся?
— Пап, мы устали. Давай вечером?
— Сейчас.
Стефан сделал знак Руди и тот перегнулся через сидение и открыл переднюю дверь.
— Садись. А ребятки твои пусть тогда тут подождут, — предложил отцу Стефан.
Андрей Николаевич и бровью не повел и забрался в салон.
В квартиру мы поднимались втроем. Никогда еще тишина не была настолько гнетущей. Я чувствовала слабость и выглядела откровенно ужасно. Хорошо, что туман в голове частично рассеялся.
Я все время ловила взгляд Стефана, страшась учуять стыд за меня. Но мужчина вел себя очень предупредительно и подчеркнуто вежливо, будто на королевском приеме. Он открывал дверь машины, подавал мне руку, поддерживал за локоть в лифте так, как будто я была благородной дамой, а не чумазой безродной девчонкой, которую часом ранее вызволили из отделения сумасшедшего дома. Его отец смотрел на нас во все глаза, все больше вне себя от каждого жеста сына. К н и г о е д. н е т
Стефан погремел ключами, отпирая квартиру, и церемониальным жестом пропустил меня вперед. Андрей Николаевич переступил порог, скрючив такую кислую физиономию, будто объелся лимонов.
Мой мужчина наклонился и, мазнув губами по щеке, шепнул еле слышно:
— Подожди в спальне…
Я с невыразимым облегчением поспешила спрятаться в заветном укрытии. Стефан пригласил отца для беседы в кабинет.
А я сразу же припала ухом к деревянной поверхности с надеждой хоть что-то уловить. Конечно, мужчины не скрывались от меня. Да, и кто я такая была по их меркам, чтобы от меня таиться? Но как ни старалась, до меня доносился только ровный гул их голосов.
Выйти я не решилась, но осмелилась приоткрыть дверь. И тогда смогла разбирать слова.
— Я могу тебе в этом поклясться, что я не знал, что задумал этот чиновничек и где ее держали… и уж, естественно, не подозревал, что тебя окрутила эта… Пантелеева…
— Она Стрижева, и она — моя. — Голос принадлежал, несомненно Стефану.
— Если это какая-то блажь, то она может выйти нам боком. Не разочаровывай меня, сын…
Маркович вроде бы говорил обычные слова, но они все равно звучали как опасное предостережение. Вообще, голоса у отца и сына были очень похожи, только у старшего Марковича чуть ниже тембр.
— Я ее никому не отдам. И я готов пойти на полный разрыв с тобой, если ты против. Взгляни на это, — зашелестели бумаги. Наверное, Стефан что-то показывал, — и ответь, готов ли ты все разрушить?
Пауза с шуршанием бумаг продолжалась минуты с три-четыре. Не больше.
— А как… — начал Андрей Николаевич.
— Я женюсь на ней. Это будет чистый капитал — наследство супруги. Все останется в семье. Даже с чиновником твоим не придется делиться, — негромко и по-прежнему уверенно. — И мы с тобой тоже не будем ничего делить. Никогда. Я всегда буду с тобой. Сильным, послушным и всех рвать за тебя. Номер два, как ты всегда хотел. Если тебя что-то не устраивает, то я смогу дальше один. Тогда каждый сам за себя. Как видишь, я неплохо подготовился.
— Ну, зачем ты так? — Голос выдавал, что его отец ухмылялся. А выражения я прочесть не могла. Но у меня мороз продирал по коже от одной мысли, что Стефан вздумал пугать отца и на что из-за меня подписывался. Это же договор с дьяволом!
— Если я соглашусь… — продолжал старший Маркович, — Даже, допустим, я соглашусь… Ты же не оставляешь выбора своему старому отцу…
Сердце болезненно сжалось. Все слишком мягко стелилось. Я уже предугадывала момент, когда зверь должен был выпустить когти.
— Оставь при себе этот фарс, — оборвал его Стефан.
— Ну, ты же от меня явно не благословения ждешь… Чего ты хочешь?
— Дай мне самому найти и наказать виновных. Ты две недели не вмешиваешься в мои дела. И отдаешь мне Пантелеевых и всех… всех, кто может быть ей угрозой. — У Стефана в голосе появились железные нотки.
Маркович крякнул с досады:
— Она правда так тебе