Читать интересную книгу Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V - Франсис Рапп

По матери Карл принадлежал к роду Пржемысловичей; с их кровью он унаследовал их амбиции. В центре Восточной Европы, где поле деятельности было более просторным, чем на западе, Богемия, защищенная с трех сторон горами, казалась, создана в качестве отправной точки для военных походов на север по течению Эльбы или через Моравию до долины Дуная. Карл постоянно использовал это стратегическое положение. На севере он присовокупил к завоеваниям своего отца Лужицу и Силезию. С трудом, в результате войны, ему удалось покорить Бранденбург. В западном направлении он возвел бастион, образовавший четырехугольник на подступах к Богемии, и убедился в верности Гогенцоллернов, бургграфов Нюрнбергских, охранявших подступы к Франконии. Наконец, он присоединил Вертайм к Богемии, чтобы на пути во Франкфурт все остановки совершались на его территории. Еще до Габсбургов, постоянно использовавших этот метод, Карл пользовался брачными союзами для расширения своих земель. Соглашения подобного рода привели к двум еще более значительным расширениям. Карл пришел к соглашению со своим зятем эрцгерцогом Австрийским, что в случае угасания одного из их родов все наследство должно перейти ко второму. А брак его сына Сигизмунда со старшей дочерью Людовика Анжуйского, правителя Польши и Венгрии, позволял надеяться, что Люксембурги воцарятся с обеих сторон Карпат, на землях Украины и в пуще.

Таким образом, наследные владения Карла охватывали обширные территории. Тем более было необходимо его наладить там сильные структуры, объединявшие различные элементы. Особый статус королевства Богемии внутри империи был санкционирован Золотой буллой. Она превратила его в единственный электорат, который не мог стать выморочным имуществом, с полностью независимой судебной системой. Карл сам подтвердил законодательство своих предшественников, запрещавших раздел государства. «Корона Богемии» превосходила границы этой страны, так как она объединяла Моравию, Силезию, Лужицу и даже Верхний Пфальц, считавшийся «Новой Богемией». Карл стремился превратить эту территорию в пересечение торговых путей молодой Восточной Европы, где пробуждалась коммерческая деятельность. Привилегии привлекли к Праге торговцев Нюрнберга, Гамбурга и Любека. Проект сотрудничества с Венецией рассматривал перемещение к востоку путей, связывающих Балтийское и Северное моря с побережьем Адриатики. Новые торговые пути проходили вдоль Эльбы и пересекали Влтаву по длинному мосту в Праге, под окнами королевского дворца. Серебряные рудники Кутна Горы и железные месторождения Верхнего Пфальца интенсивно разрабатывались.

Все эти ресурсы были тщательно описаны и учтены. В «Новой Богемии» — «малый оброчник» (Saalbuchleiri), в Бранденбургской марке — Landbuch фиксировали подробные результаты сбора информации. Эти документы (и прежде всего Landbuch) продемонстрировали серьезность проблемы бесчинств рыцарей-разбойников. Реакция правителя была быстрой и беспощадной: логова грабителей были разрушены, а количество королевских замков значительно увеличено. Самые безопасные служили резиденцией Карлу во время путешествий, например Лауф, зал приемов которого был украшен оружием родственников и представителей городов Богемии, или Тангемунд, на берегах Эльбы, которую «царственный торговец» мечтал превратить в главную артерию своих земель.

Карл, который провел восемь лет в Париже и знал Авиньон, понимал, как важна для государства столица. Он задумал сделать из Праги второй Рим. Архитекторов, которым он поручил перестроить Градчаны, вдохновило здание Лувра, а Матье д’Аррас, начавший строительство собора Святого Вита, равнялся на французскую архитектуру. Правда, его преемник Петер Парле коренным образом изменил стиль здания. Как французская монархия и Папский престол, «корона Богемии» должна была обладать административными службами, канцелярии которых находились под присмотром правителя. Два человека, Дитрих из Портиц, монах-цистерцианец, которого Карл сделал своим финансистом, прежде чем поручить ему архиепископство Магдебургское, и Ян из Неумаркта, канцлер, любитель красноречия, искусно управляли людьми, штат которых всегда оставался меньшим, чем штат папы или короля Франции. Возможно, чтобы облегчить набор служащих, в 1348 г. Карл основал университет, который до сих пор носит его имя. Этот пражский studium generale, заимствуя некоторые черты своей организации в Париже и Болонье, имел свои особенности, например колледж, где жили преподаватели, содержание которых освобождало их от материальных забот. Наличие преподавателей и студентов весьма способствовало оживлению городка. Внутри изгиба, образованного Влтавой, вырос «новый город», который планомерно расположился вокруг трех рынков. Подобное городское расположение стало считаться одним наиболее из удачных на Западе. Насчитывавшая почти тридцать тысяч жителей Прага далеко обогнала другие восточноевропейские города. Как и папы в Авиньоне, Карл смог вскоре создать образцовую столицу.

Между тем успех не был полным. Пристрастие Карла к праздникам, которые страстно любила знать, было намного меньшим, чем у его отца. Поэтому его окружало лишь небольшое число аристократов. Император часто сам отправлялся в Карлштайн, воплощавший его мечтания в камне, более подходивший для хранения чаши Грааля, нежели для «судов любви», служивший местом хранения императорских регалий. Там была темная спокойная комната, где монарх любил подолгу предаваться размышлениям. Ему не удалось ни завоевать любовь высшей аристократии, ни уменьшить права дворянства в Богемии. Устав, называемый Maiestas Carolina, лишал его и статуса последней инстанции правосудия (эту функцию должен был осуществлять Верховный суд), и его обязанностей хранителя традиций, которые теперь были окончательно зафиксированы в письменном виде. Сопротивление было столь сильным, что Карл вынужден был уступить. Чтобы спасти свое положение, он стал утверждать, будто бы Maiestas погиб при пожаре. Ему удалось достигнуть лишь одной договоренности с дворянами: выборы короля могли произойти только в случае, если бы род Люксембургов угас. Эти несколько штрихов только полнее обрисовывают сложившуюся ситуацию. Действительно, Карл заслуживал называться отцом Богемии.

Прозванный «Отцом Богемии» своим далеким преемником, Максимилианом, Карл IV был пожалован этой похвалой только для того, чтобы тотчас же стать vitricus imperii, отчимом империи. Был ли этот упрек так же заслужен, как и комплимент? Безусловно, нет.

Сначала давайте отметим, что Карл не оставался в заточении в своей дорогой Богемии. Здесь он провел половину из тридцати двух лет своего правления, другая половина прошла в остальных частях империи. На пути своих поездок он останавливался в пятистах местах к востоку от Эльбы и в четырехстах к западу от реки. Иными словами, пребывая в Богемии, он не забывал про империю в целом. Здесь он предавался размышлениям о Карле Великом.

В Праге находился коллегиальный собор Карлсхоф, посвященный императору, канонизированному Барбароссой. В Карлсштайне хранились меч, держава и корона, принадлежность которых традиция приписывала самому известному из франков, и эти предметы выставлялись как реликвии для почитания их приверженцами, собиравшимися у подножия башни Святого Таинства раз в год, в день празднования воинства Христова. В доказательство того, что Богемия и империя неразрывно связаны, святые Вацлав и Карл Великий оба были признаны покровителями часовни, основанной в древнем дворце Каролингов, Ингельхейме. Частые посещения и строительство красивейших готических хоров в придворной часовне Ахена ясно показывали, как сильно Карл дорожил столицей своего предшественника.

В одинаковой мере просвещенный и набожный, император поддерживал регулярные отношения с представителями итальянского гуманизма, например с Петраркой, а также менее известным автором Никколо деи Беккари, который выступал в пользу восстановления империи в самой Италии. Его идеи не имели большого успеха, так как Карл был реалистом, очень ревностно относившимся к правилам веры, с недоверием воспринимал идеи с оттенком авероизма и йоахимизма. Но он был не против поддержать этих соперников Вергилия. Он заимствовал у них также высказывания, которые вставлял в канву некоторых своих актов. Таким образом он напоминал, что только правитель империи мог быть назван Августом, потому что в его обязанности входило нести народам справедливость. В письме к князю Литовскому он именует себя monarcha mundi. Это послание, призывавшее его получателя принять крещение, приравнивало монарха к череде правителей-миссионеров, Константину, Карлу Великому и Оттону Великому. Признанный Церковью, недавний Pfaffenkoenig не забыл, какие задачи несло это звание. Вместе с папой он думал, что освободил христианство от великих походов, послав их навстречу туркам. Эти случайно собранные крестоносцы дошли только до Эльзаса и разграбили его в 1365 г. Тремя годами позже он присоединился к Урбану V в Риме, где этот папа намеревался устроить свою резиденцию. В течение двух месяцев две самые высокие власти христианского мира проявляли совершеннейшее согласие. Этот поворот не переставал поражать современников. Каносса канула в лету!