Впрочем, в «обоюдном толковище» (диалоге) подобные выражения не используются ввиду их чревычайной опасности, равно как нецензурщина. Язык тюрьмы и зоны остроумен, точен и страшен. Женщина в этой лексике принижена до «дырки», «кошелки» – в общем, до легкодоступного и несмысленного существа; беззащитный интеллигент («политик») – «Укроп Помидорович»; убийство – «мокруха», «завалили» – как, скажем, свинью… Однако выражение «убить жида» означает всего-навсего «быстро разбогатеть».
Ни в теории, ни в практике невозможны милицейские агенты в камере и в бараке: чтобы научиться естественно владеть «феней», им придется сидеть немалый срок, вписываясь в обстановку. Или каждого агента нужно готовить как Рудольфа Абеля. Поэтому в качестве «наседок» (стукачей) используются сами зеки, которым не нужно входить в образ…
С «феней» всяк сталкивается в первые же минуты пребывания в неволе – в КПЗ. Тюремно-лагерная администрация также общается с зеком на этом языке, сдабривая его официальной терминологией и штампами воспитательной работы.
В условиях свободы, где-нибудь в районе Арбата или на улице Горького (Тверской) в Москве, можно увидеть группы молодых людей, сидящих на корточках. Они мирно беседуют, сдабривая цивильный матерок блатным жаргоном и усиленно помогая себе пальцами.
Сидение на корточках – тоже один из признаков «тюрьмы и зоны», но признак этот не несет никакой особо блатной нагрузки, а вызван к жизни элементарными правилами гигиены. Дело в том, что скамейки и стулья достаточно редки в лагерях, и, как мы уже говорили, беседы и азартные игры проводятся прямо на шконках. На улице (в отрядных двориках) скамеек тоже нет, и если каждый будет садиться на камень, траву или просто на асфальт, а потом водружать пыльную задницу на чужое одеяло или простыню, то никакая баня не справится с всеобщей загрязненностью, никакая прачечная не отстирает зековское белье.
Подражая взрослым, садятся на корточки подростки – неумело гнут пальцы, пытаются «калякать», щеголяя «феней», не подозревая об истинном происхождении этих непременных естественных атрибутов тюремно-лагерного мира.
Амур по переписке
Письмо от родных, от друга, от любимой женщины – немалое событие в жизни зека. Если количество писем ограничено по закону или инструкциям МВД – тем более. Подписание поздравительной открытки – ритуал, требующий больших мыслительных и творческих усилий. Особенно ценятся стихотворные тексты или оригинальные, насыщенные сравнениями, гиперболами и метафорами. Если открытка «складная», то на одной ее части исполняется на заказ тематический рисунок – портрет отправителя или получателя (по имеющейся фотографии), пейзаж на тему, символический натюрморт (Нож, Крест, Уголовный кодекс, Роза). Каждая буква вырисовывается с тщательностью, которой позавидовал бы средневековый монах-перенисчик. Если есть «золотая» краска, то после всех обводов такой открыткой не стыдно приветить и японского императора. Но получит ее, скорее всего, мать, утирающая слезы в московской коммуналке или рязанской избе; или какая-нибудь обойденная к тридцати годам городской любовью Валюха из общежития ткацкого комбината; или кент-подельник, скучающий над преступным замыслом за бутылкой «Абсолюта» или самогона.
Особая статья – переписка с заочницами. У каждого зека есть адреса заочниц. Этими адресами меняются; меняются фотками; узнают друг у друга подробности. Егор и Люба из шукшинской «Калины красной» – вполне реальные люди в зековской жизни. Несомненно, что бывают жестокие обманы (кражи, грабежи и т.д.) в отношении заочниц, но достаточно и иных фактов. С помощью «заочной любви» устраивает свою судьбу не меньшее количество пар, чем, скажем, в газетной «Службе знакомств» на свободе.
При написании текстов подобных писем тоже ценится некоторая дурашливая витиеватость – иногда на грани пошлости. Часто, подобно Егору Прокудину, уставший от босяцкой жизни зек (взломщик, грабитель, мошенник) представляется невинно осужденным «бухгалтером». Но это вовсе не означает, что он имеет какие-то преступные виды на адресатку.
При нынешней нестабильной жизни роль заочниц, видимо, еще более возросла. Неангажированный в мафии профессионал, отсидев свои семь-восемь с гаком, почувствовав возраст, ищет успокоения и отдохновения от неправедных трудов. И тем более ищет того же мужик («мужик»), вообще умеющий лишь вкалывать до седьмого пота и не боящийся никакой работы на свободе с ее «пионерскими» нормами.
Иногда заочницы приезжают в зону на свидание, которое положено только в случае регистрации брака. Брак и регистрируется в присутствии лагерной администрации работником местного загса или инспектором спецчасти. Иногда одному из молодоженов остается еще дотянуть какие-нибудь… пять, шесть, десять лет. При нашем (на свободе) почти повсеместном равнодушии к эпистолярному жанру тюремно-лагерная переписка является воистину уникальным явлением. В зависимости от характера зек в письмах вырабатывает единственный и неповторимый стиль – пошловато-гусарский, аристократический, псевдоинтеллигентский или, на манер Лескова, сказовый с эдакой кажущейся простецой…
Многие пишут стихи, ведут художественные дневники и сочиняют рассказы. Одна из зон города Кирово-Чепецка (строгий режим) подарила читателям России трех активно работающих и издаваемых писателей – о чем, видимо, и не знает администрация «учреждения».
Легенды и мифы
К легендам и мифам тюрьмы и зоны относятся всевозможные личности (в основном – воры в законе), события (приезд вора), сами зоны (сверхголод или сверхсытость), амнистия, побеги и многое другое.
В частности, якобы на одной лесной зоне умелец соорудил вертолет из бензопилы «Дружба» и улетел за предел досягаемости автоматчиков (при рассказе обязательно называется номер зоны, управления, всякий раз – иной); в другом «учреждении» кто-то перепрыгнул запретку на пружинах, прикрепленных к кирзачам; в третьей – сшил мундир, загримировался под самого «хозяина» и ушел куда глаза глядят.
Амнистия 1953 года – самая знаменитая. По мнению большинства зеков, по этому Указу вообще освободили всех, кроме политических. Амнистированные дали, как говорится, шороху близлежащим населенным пунктам, и 90% их снова загудели в лагеря. Такой амнистии больше не было, но опять же по мнению большинства – будет обязательно, стоит только скончаться кому-нибудь равному по значению И. В. Сталину. Правда, чтобы умереть – надо сначала родиться, да…
К легендарным личностям относятся патриархи и теоретики воровской идеи – Бриллиант, Вася Бузулуцкий и другие. Всевозможные рассказы о их тюремно-лагерном бытии давно уже перепутаны и смешаны; деяния одного приписывают другому – и наоборот. Впрочем, «законникам» уже уделено достаточно места в современной литературе, а мы не будем касаться подробно этой темы и отошлем читателя в библиотеку и к книжным лоткам.
В зоне N… голодные зеки завалили, а потом целую неделю ели начальника оперчасти (вот так, ни больше, ни меньше!). А в зоне N… наоборот, целый год кормили как на убой, снизили норму выработки, выдали всем «блатные» черные бушлаты и джинсовые костюмы: ждали приезда министра юстиции США. В зоне особого режима, что в Архангельской области, побывала сама Алла П., спела концерт, «пульнула сеанс» и подарила каждому отряду по телевизору «Шарп» и видеоплейеру «Сони» с набором видеокассет.
В питерской тюрьме «Кресты» стоят унитазы в каждой камере. Это постарался Королев (варианты: Курчатов, Яковлев, Туполев), шибко страдавший во время отсидки из-за отсутствия цивилизованной сантехники. На оборудование «Крестов» унитазами у «Королева» ушла вся Ленинская (вариант – Нобелевская, Сталинская, Государственная) премия.
Почему в тридцатых годах татуировали на груди Ленина и Сталина? Думали, что, когда поведут расстреливать, можно будет рвануть рубаху на груди: «На, стреляй!» А кто б осмелился?
Один зек наколол себе тельняшку с длинным рукавом – и умер от заражения крови.
Много зеков, освобождаясь, получали загранпаспорта с визой: ехали в Германию (Францию, Бразилию, США и т.п.) получать неожиданное наследство (бабка-графиня, дед-купец, дядя-еврей и т.п.).
О трансплантации свежеотрезанных крысиных ушей на член вы уже слышали…
Жизнь тюрьмы и зоны пронизана мифами. Трудно определить степень достоверности каждого из них, но несомненно, что мифы эти занимают законное место в разделе российского и мирового фольклора.
Часть вторая.
Побеги
Хлебобулочный мятеж
Спецдонесение ГУИД МВД России:
«23 февраля 1992 года в 9-м режимном отделении следственного изолятора № 1 Санкт-Петербурга семь заключенных предприняли попытку побега. Они захватили заложников из числа сотрудников СИЗО и начали выдвигать заведомо невыполнимые требования. Со стороны террористов возникла угроза применения взрывного устройства. В 14.12 начался штурм корпуса силами сводного отряда специального назначения…»