был в ресторане с Ариной? Сотни. И всегда Дарья или Алекс помогали ей выбрать что она хочет, но я никогда не задумывался об этом. Сколько же мне всего еще придется узнать!!! Но странное дело, это осознание нисколько не пугает меня. Наоборот, я чувствую предвкушение, вызов, готовность… и главное, я чувствую неимоверное желание узнать.
Диктую ему весь перечень первых блюд и завороженно слежу за тем как он слегка прикусывает нижнюю губу раздумывая над выбором. Алиса делает точно так же и от этого мне хочется, вообще, перестать моргать, чтобы ни в коем случае не пропустить ни один из жестов, которые он взял от меня. Почесывает ли он затылок когда задумывается о чем-то? Облизывает губы когда волнуется? Столько всего! Столько, черт возьми, всего мне предстоит узнать!
За обедом я всячески пытаюсь разговорить его, выудить из него как можно больше информации о себе, но он все еще ведет себя настороженно и практически все разговоры сводит к маминому пребыванию в больнице, а улыбка на его лице появляется только тогда, когда я заверяю его, что уже к вечеру ее выпишут и они поедут домой. Ко мне. Ладно, вторую часть я пока не произношу, но в том, что я больше никогда не выпущу этих двоих из своей жизни, я уверен на сто процентов. Сейчас у меня есть небольшое преимущество — они нуждаются в моей защите. Но я сделаю все что в моих силах, чтобы к тому моменту как ублюдок, пытающийся навредить Алисе, будет пойман и обезврежен, они не захотели уходить из моей жизни.
После обеда, как я и обещал, мы идем в цветочный, но пионов там нет. Не сезон, оказывается. Впрочем, это меня еще никогда не останавливало. Поэтому, после пары звонков нужным людям и лично “цветочному королю” столицы, менеджер по телефону заверяет нас, что в течение получаса букет из свежайших пионов будет у нас.
— Что мы будем делать пока ждем? — деловито спрашивает сын.
— Гулять в парке, — киваю на ухоженную аллею во дворе клиники.
— Просто гулять? — он осматривает окрестности в поисках хоть каких-то развлечений и не найдя оных, разочарованно переводит взгляд на меня.
— Нет, не просто. Мы будем гулять с собакой, — улыбаюсь ему и по сияющему лицу Тимура, вижу, что попал в цель. — Ты же хотел познакомиться с Рамзесом?
— Хотел. — Его глаза горят самым настоящим огнем. — Можно, да?
— Конечно, — подмигиваю ему и забираю поводок у Арсения, который по дороге из аэропорта заехал в ветклинику. — Знакомься, этот Рамик.***Дорогие читатели, вы наверное, и так в курсе о Черной пятнице, но на всякий случай напоминаю, что на мои книги сегодня тоже действуют крутейшие скидки в 50%История Алекса и Дарьи https://litgorod.ru/books/view/3752Легкая романтическая комедия на лайте https://litgorod.ru/books/view/4574
Глава 47
Нервно поглядываю на большие часы над дверью в палату. Минутная стрелка движется довольно бодро, а Тимура все нет. И даже позвонить я им не могу, телефон Марата все еще у меня. Что они такого выбрали на обед, что приходится ждать так долго?
Наконец, дверь раскрывается и в палату заходит Тимур. По крайней мере, надеюсь, что это Тимур, потому что лица его не вижу — он скрыто за огромным букетом. Но если учесть, что за его спиной стоит Марат, думаю, я не ошиблась. Не мог же он потерять моего сына и попытаться подсунуть какого-то другого ребенка? Ведь не мог же?
К счастью, паника не успевает охватить мой уставший мозг, потому что из-за букета я слышу знакомый голос сына:
— Это тебе, мамочка.
— Спасибо, милый, — беру цветы из его рук и, наконец, вижу его лицо. Он сияет будто новогодняя гирлянда и от этого у меня внутри все расцветает. Ладно, Марат не только его не потерял, но и умудрился привести обратно в хорошем настроении. Наверняка позволил ему выбрать самый большой десерт в кафе.
— Я играл с Рамиком, представляешь? Он такой колючий. Облизал меня всего. Вот здесь и вот здесь, — сын проводит руками по щекам и даже пытается изобразить языком как именно Рамзес проделывал все это. — А еще он мне лапу дал, представляешь? Я ему руку, а он мне лапу.
Я смеюсь и перевожу взгляд на Марата, вижу в нем обожание, любовь, восхищение… вот только смотрит он не на меня, а на нашего сына. К горлу подступает сухой ком и Тимур, видя мою реакцию, останавливается на полуслове. Я ведь знала, что так будет. Знала. что стоит Марату дать Тимуру хотя бы один шанс, он непременно его полюбит, захочет участвовать в его жизни. Вот только он не захотел давать ему шанс. А сейчас… сейчас уже поздно. Я знаю, что у него остались чувства ко мне. Догадывалась и раньше, но по-настоящему поняла это прошлой ночью, когда он был готов бежать в огонь, когда видела его безумный остекленевший взгляд. И да, наверное, логично, что когда любишь женщину, то готов принять и ее ребенка, распространить свою любовь и на него. Но мне этого не достаточно. Ничего из того, что Скалаев может сделать сейчас — не достаточно. Я не хочу, чтобы он отсыпал любви нашему сыну на сдачу с того, что осталось от любви ко мне. Не хочу, чтобы он воспринимал Тимура как довесок ко мне.
Пусть во мне говорит обида, пусть это эгоистично, но за все эти годы Марат ни разу не захотел узнать своего сына поближе, ни разу не сводил его в кафе, не познакомил с Рамзесом. Как вообще, можно знать, что у тебя есть ребенок и ни разу не захотеть его увидеть? Хотя… может он видел? Выследил нас на дворовой площадке, застал какую-нибудь истерику Тимура и решил, что такой сын ему не нужен? Подумал, что это слишком сложно и никак не вписывается в его красивую свободную жизнь?
Звучит бредово, но как ни силюсь, не могу понять как ему могло быть “наплевать” на собственного сына. Просто не могу.
В палату заходит доктор и довольно вглядываясь в карту, куда совсем недавно медсестра уверенно переписывала данные с многочисленных датчиков и приборов, заявляет:
— Все хорошо, можете собираться домой. Мы назначим вам курс капельниц, но Марат Константинович заверил нас, что сможет обеспечить вам эти процедуры дома.
— Спасибо, я уверена, что найти медсестру не будет проблемой.