И он никуда от меня не сбежит, не исчезнет. Ни он, ни его мама. Потому что я разобьюсь в лепешку, но сделаю так, чтобы она меня простила. Я все объясню.
У принцесски все еще есть чувства ко мне. Последние дни как нельзя лучше это показали. И если еще вчера я не понимал, что ее сдерживает, почему у меня никак не получается разрушить ее холодный фасад, то сейчас мне все ясно как никогда. Алиса, может, и любит меня, но сына она любит больше. А из-за моих слов, любые чувства ко мне — это открытое предательство Тимура.
Черт возьми! Как она еще глаза мне не выцарапала за такие слова? Как она, вообще, могла находиться со мной рядом все эти дни? Терпела мои прикосновения, наслаждалась ими… каждый раз думала о моих словах и винила себя. Моя принцесска. Моя девочка. Я все исправлю. Обещаю.
Глава 44 Марат
Несмотря на то, что еще сегодня утром я клялся и божился. что больше не буду скрывать эмоции, что дам им, наконец, волю после стольких лет, сейчас, сидя на заднем сиденье своей тачки рядом с Тимуром, я делаю именно это. Запечатываю свои эмоции. Наглухо.
Потому что если дать им волю, если дать мысли о своем отцовстве крепко пустить корни в моей голове, то я просто не выпущу его из машины. Прямо отсюда мы поедем в мою квартиру, где я буду целыми днями, 24/7 наверстывать упущенное. Я хочу знать о нем все: что он любит, чего боится, что вызывает у него улыбку и делает его счастливым. А еще я хочу его трогать. Постоянно. Нет, в маньяки я себя пока записывать не спешу, но… он мой сын!! Часть меня! Лучшая, блин, часть меня! Я хочу его обнять, не выпускать из рук очень долго.
Он уже умеет кататься на велосипеде и это чертовски обидно. Кто его учил, Алиса? Саяра Даяновна? Или был в его жизни кто-то еще? Какой-то значимый взрослый?
В детстве, когда отец на меня забивал, когда делал вид, что меня, поломанного пацана, просто не существует, я всегда обещал себе, что не буду таким. Нет, в подростковом возрасте я об отцовстве, конечно, не мечтал, да и не задумывался особо, но какие-то эфемерные мысли о том, что с моим ребенком будет по-другому, у меня уже были.
А получается, что нет. Я не такой как мой отец. Я еще хуже. Тот хотя бы обеспечил меня жильем и материальными благами. Меня же в жизни сына не было от слова совсем…
Что еще я пропустил? “Всё”, — бьёт набатом мой воспаленный мозг. Ты пропустил дохрена, Марат. Ты пропустил пять лет жизни своего сына.
Думаю, умение кататься на велосипеде, это самое малое о чем я должен сейчас сожалеть. Чему обычно отцы учат детей? Драться? Нет, это наверное, рано.
Бросаю беглый взгляд на сына: слишком худой. Я в его возрасте был таким же, еще до проблем с едой. Собирать конструкторы? Это я могу. Арине на день рождения подарили огромный кукольный дом Лего, так мы с Булавиным за пару часов справились, пока именинница нетерпеливо подгоняла нас.
Твою мать. Арина.
Снова словно в замедленной съемке проматываю наш визит к Булавиным, только теперь не от своего возмущенного “что опять не так” лица, а от лица Алисы. Мне не показалось. Она тогда точно плакала. Потому что увидела мое отношение к Арине, гребанную тиару… До боли в костяшкам сжимаю подлокотник и командую Вадиму:
— Тормозни у Детского мира.
— Окей, — кивает он с любопытством поглядывая на меня. Наверняка ведь заметил как меня кроет. “Это точно не твой сын?” — с издевкой звучит его голос в голове. Не точно, блин. Нихрена не точно.
— Сейчас пойдем тебе подарок выбирать, — сообщаю Тимуру. — Во что ты любишь играть?
На секунду его глаза загораются азартным блеском, но тут же тухнут и он строго произносит:
— Мама говорила, что от чужих подарки нельзя брать.
— Но я же друг, — напоминаю. Умом понимаю, что поступаю неправильно. Уговорю сейчас мальчишку и потом он, действительно, какому-то незнакомому мужику поверит, что тот его друг и можно подарки брать, но ничего не могу с собой поделать. Если я пока не могу его обнять, не могу его трогать… то хочется хотя бы подарками его завалить. Так, чтобы не влезали в багажник! Хоть как-то компенсировать свою вину. Хотя бы на сотую долю…
— Я хочу к маме, — заявляет он. — Она сказала, что ты меня сразу к ней отвезешь.
— Ты прав, — соглашаюсь. — Поехали к маме. За подарками потом вместе поедем.
От этой мысли становится почему-то невыносимо тоскливо. Если задобрить Тимура подношениями у меня еще есть шанс, то на Алису это точно не подействует.
Нет, с ней у меня есть лишь один козырь. Честность и искренность.
Все наши проблемы, по сути, из-за недомолвок. То ли восемь лет назад мы просто не доросли до серьезных отношений, то ли самонадеянно думали, что делаем как лучше, но факт остается фактом: мы оба налажали.
Алиса мне соврала по поводу Грушевского, побоялась сказать, что выдала его отцу за своего парня, но и я хорош… что я такого ей дал, чтобы она смогла гордо представить меня ему? Даже акции МиКрейта и те купил через подставных лиц, чтобы он не застопорил сделку, понимал ведь, что такому как я он добровольно долю, пусть и мизерную, не продаст.
Я не ответил ни на один ее вопрос о своем прошлом. Не хотел, чтобы она меня жалела. Не хотел, чтобы она об этом знала. До сих пор не хочу, если честно. Не потому что мне стыдно, больно или страшно. Нет, эти вопросы я давно проработал с психологом. Сам уже давно оставил ту ситуацию в прошлом. Но я знаю, что Алиса обязательно пропустит это через себя. Знаю, что она будет шокирована, разбита и подавлена. И я не хочу быть причиной таких эмоций. Кажется, я и так доставил ей достаточно горя, пора бы остановиться.
Но я готов. Если она даст мне шанс, я готов все рассказать. Потому что между нами больше не будет тайн. Хватит. Мы совершили столько ошибок. Потеряли столько лет. Хватит!
Глава 45
— Можно хотя бы из одной руки катетер вытащить? —