Воздух в комнате был спертым. У Джейн закололо в затылке, потом боль поползла вниз и сдавила икры. Стараясь унять боль, графиня начала сгибать ноги и приподниматься на цыпочки. Ребенок в животе шевельнулся, потом ударил ножкой. Джейн положила руку на корсаж и подошла к окну, выходившему во внутренний садик. Уайтхолл изобиловал подобными двориками – свидетельствами его хаотичной, непродуманной архитектуры. В центре росло ореховое дерево, взятое в кольцо круглой скамейкой. Пока Джейн смотрела, туда присели паж со служанкой. Целых пять драгоценных минут они о чем-то шептались, затем вскочили и разбежались в разные стороны.
Джейн улыбнулась. Немало лет дворец был ей родным домом. Она пришла сюда совсем незаметной девчушкой, а стала любимой фрейлиной королевы Марии. Какое странное совпадение! Ведь на той самой скамейке она познакомилась с испанским послом. Это произошло в недолгую пору веселья и радости при дворе Марии. Вскоре после свадьбы королева торжествующе объявила о своей беременности. Тогда ее двор был поистине счастливым, центром мирового владычества, объединенным с Испанией, уверенным в рождении наследника и управляемым женщиной, которая наконец-то получила власть.
Джейн поежилась. Недолгая пора веселья сменилась продолжительным унынием. Королева Мария начала чахнуть и покинула этот бренный мир. Теперь на троне восседала ее рыжая вероломная сводная сестра, которой, видимо, доставляло удовольствие мариновать беременную Джейн в этой комнатенке, где нет ни одного стула. Что это, желание отомстить мертвой Марии? Как мелко и недостойно королевы.
Где-то в недрах дворца пробили часы. Джейн рассчитывала нанести прощальный визит перед обедом и потому ничего не стала есть. Теперь она сожалела о своей оплошности. В комнате без стульев она провела уже не менее получаса. От голода у нее начала кружиться голова. Джейн надеялась, что судьба убережет ее от обморока и она не упадет прямо под ноги королевы.
Время еле ползло. Никто не приходил за нею. Джейн уже подумывала, не покинуть ли дворец. Но это был бы не просто уход посетительницы, которой надоело ждать. Такой поступок стал бы оскорблением, нанесенным королеве женой испанского посла. Ее дерзость могла бы осложнить отношения между Испанией и Англией. Но ведь и бесконечное ожидание можно расценить как плевок в лицо Испании. Джейн вздохнула. Неужели в Елизавете не утихла ненависть к умершей сестре? Получается, что так, если мишенью этого чувства становится даже бывшая фрейлина Марии.
Наконец дверь открылась. Вид у придворной дамы был несколько удивленный, как у ребенка, вспомнившего об оставленной игрушке.
– Ради бога, простите, графиня. Ее величество только сейчас освободилась. Идемте.
Джейн сделала несколько шагов и чуть не споткнулась. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Она впилась ногтями в мякоть ладоней. Боль перебивала головокружение и ломоту в спине.
«Теперь недолго, – подбадривала она себя. – Не думаю, что ее потянет пускаться со мною в разговоры».
В приемной королевы было жарко и людно. Фрейлина вела Джейн мимо беседующих и смеющихся придворных. Некоторые улыбались ей, другие делали вид, что не знают ее. Во времена правления королевы Марии они вели себя по-иному. Елизавета стояла возле среднего окна, залитая солнечными лучами. Она была поглощена разговором с одним из членов Тайного совета и попросту не видела Джейн. Фрейлина подвела графиню Фериа почти вплотную к королеве, но та и тогда продолжала разговор, умело не замечая супругу испанского посла. Джейн остановилась.
Наконец Елизавета закончила говорить, огляделась по сторонам и воскликнула:
– Здравствуйте, графиня Фериа! Надеюсь, ожидание вас не утомило?
– Ничуть, – ответила Джейн весело, с поистине королевской улыбкой.
У нее стучало в висках, а во рту ощущалась противная сухость. Больше всего она сейчас боялась упасть в обморок. Джейн удерживала на ногах исключительно решимость не стать посмешищем для Елизаветы и придворных.
Лица королевы она не видела – та стояла против света. Однако Джейн почти физически ощущала издевательскую улыбку, застывшую у той на губах.
– Вижу, вы ждете ребенка, – любезным тоном произнесла Елизавета. – Наверное, через несколько месяцев вы уже станете матерью?
Те придворные, которые слышали этот разговор, с трудом подавили вздохи удивления. Рождение ребенка через несколько месяцев означало, что он был зачат до свадьбы.
Однако Джейн не изменилась в лице и ровным голосом ответила:
– Ребенок должен родиться осенью, ваше величество.
Елизавета молчала.
– Ваше величество, я пришла проститься с вами, – с ледяной вежливостью произнесла Джейн. – Мой муж возвращается в Испанию, и я еду вместе с ним.
– Ах да, вы же теперь испанка, – сказала Елизавета так, словно это была болезнь, которой заразилась Джейн.
– Испанская графиня, – все с той же учтивостью ответила жена посла. – Как видите, ваше величество, со времени нашей последней встречи мы с вами поменяли места и род занятий.
Напоминание было не из приятных. Джейн видела Елизавету в самом разном состоянии. К примеру, на коленях перед Марией, плачущей и изображающей покаяние, раздувшуюся от водянки, под домашним арестом, обвиненную в государственной измене, охваченную ужасом и умоляющую быть выслушанной.
– Что ж, желаю вам счастливого пути, – равнодушно сказала Елизавета, будто прощалась с какой-нибудь провинциальной аристократкой.
Джейн сделала изящный придворный реверанс. Едва ли кто-нибудь догадывался, что она в любую секунду могла потерять сознание. К счастью, этого не произошло. Джейн встала на ноги и увидела, как приемная закачалась у нее перед глазами. Гул голосов стал тише и звучал словно издалека. Джейн попятилась к двери, придерживая полы платья, чтобы не наступить на него ярко-красными туфлями на высоких каблуках. Но ее голова оставалась гордо поднятой, а с губ не сходила улыбка. Возле дверей Джейн стремительно развернулась и вышла, ни разу не оглянувшись.
– Ты не тарахти, а рассказывай по порядку. Что сделала королева? – спросил Сесил у возбужденной Летиции Ноллис.
Это была не сплетня молоденькой и глупенькой фрейлины, а очередной доклад Сесилу. Летиции платили за подробные сведения обо всем, что говорилось и делалось в покоях Елизаветы.
– Королева заставила ее ждать целых полчаса, а потом дала понять, что ребеночек в животе у этой Джейн зачат еще до свадьбы, – прошептала Летиция.
Они находились в кабинете Сесила, обшитом темными дубовыми панелями. Ставни были предусмотрительно закрыты, возле дверей стоял доверенный человек и следил, чтобы никто не вошел в кабинет главного советника.