Читать интересную книгу «Стихи мои! Свидетели живые...»: Три века русской поэзии - Лилия Бельская

В песне-частушке «На улице мороз…» на 26 строк четыре куплета (от 4 до 13 строк), а из 15 рифм — 10 внутренние, и иногда созвучия соединяют не середину и конец одной строки, а полустишия соседних: «Я на горочке стоял, да слёзы катятся: / Мне жениться велят, да мне не хочется». Рифмовка часто сменяется «холостыми» строчками, т.е. обязательность рифменных созвучий ещё не осознана и не выработана. А сами рифмы то подчёркнуты и многозвучны (девицу — небылицу, глянется — чванится, сальну — спальну), то эмбриональны и «легкокасательны» (мороз — пришёл, отецкий — колечко, подарок — китайски — надо), то тавтологичны (девицу — девицу, колечко — колечко).

Та же нестабильность и случайность наблюдается и в рифмовании ранней многострочной частушки. Рифмы непредсказуемы: появляются, исчезают, повторяются, нанизываются «цепочками», 3 — -члены составляют чуть ли не четверть всего рифменного состава, нередко включая повторяющиеся пары (взойдут — идут — идут — ведут, конец — подлец — подлец, матерям — дочерям — дочерям — вечерам). Повторение одинаковых рифмующихся слов (и строк) и однородных грамматических и морфологических форм роднит первые частушечные рифмы с песенными «авторифмами» (О. Федотов), также возникая на основе параллелизма.

Чует, чует моё сердце.На чужой сторонке жить.А ещё больше скучает —Царю белому служить,Царю белому служить,Шинель серую носить.

Грамматическая и морфологическая однородность рифм доходит до 80% и порождает рифменный автоматизм: льются — напьются, тётушка — работушка, дорогой — родной, одеваешься — сбираешься, продаст — даст.

Эмбриональность начальных частушечных рифм проявляется и в фонетической их структуре: графические и фонологические (точные) дают менее 60%, а в акустических (неточных) разнозвучия затрагивают не суффиксы и флексии, а корневую часть слова: заведу — пошлю, щеголюшка — девушка, играет — имеет, солнышка — Иванушка, сетовали — метали. Диссонансность и разноударность рифмующихся слов при совпадении окончаний — тоже отзвук песенного параллелизма. Ср. в песнях

Над ущельями взойди над глубокими,Над лесами взойди над дремучими,Над долинами взойди над широкими,Над лугами взойди над зелёными.

И в частушках

Волоса у друга чёрненьки,Мы слюбилися печальненьки,Волоса, кудри хорошеньки,Мы слюбилися молоденьки.

В многострочной частушке преобладает смежная рифмовка (почти 80%), изредка встречается перекрёстная (12,7%) и неполно-перекрёстная (хаха — 10%); последняя, возможно, на первых порах возникает как следствие разделения длинных строк на два полустишия.

Ты играй, играй, тальянка,Подломились все мехи.Богомолку возьму взамуж,Призамолит все грехи.

Во всём этом ощущается ориентация частушки на песенные традиции. И ещё одна особенность сближает её с песнями — высокий % дактилических клаузул и рифм (30,6% и 33,7%). А некоторые частушки целиком строятся на дактилических краезвучиях.

Где же моя шапочка,Где ж моя боровая?Вот она, фартовая,Не скажу которая.

Где же моя милая,Где же чернобровая?Вон, сидит на краечкеВ белом полушалочке.

Частушечные рифмы заканчиваются преимущественно на гласные звуки (до 70%), что характерно для песенных окончаний строк с их протяжной мелодикой (см., например, в песне «У государыни матушки»: дочери — хорошие — отдали — боярина — отдали — подьячего — отдали — татарина — приехала — матушка — государыня и т.д.). Такая «открытость» свойственна в частушках не только дактилическим, но и женским и мужским рифмам: глядите — кладите, люди — груди, воду — году, реки — руки.

В то же время ранняя частушечная рифма впитывает в себя и некоторые черты пословичной: многочисленность мужских (45%; по подсчётам Д. Самойлова, в пословицах и загадках — 50%), разнородность и разноморфемность рифменных пар (вечера — нечего, завсегда — беда, велика — старика; ср. пословичные: кума — пошла, Пахому — такому), предударность созвучий, так называемые глубокие рифмы: жителя — уважителя, голоса — коса, хохочете — хочете (ср. в пословицах: пропала — попала, пора — топора, дорожке — горошком). Близость к пословицам обнаруживается и в строении акустических рифм — предпочитаются не усечённые, а замещённые и перестановочные, при этом если в книжной поэзии мужские рифмы подвергаются фонетическому расподоблению в последнюю очередь, то в фольклоре неточные мужские так же часты, как и другие метрические типы: старик — горит, отец — молодеть, самовар — вам; корову — дорогу, первая — дельная; ср. в пословицах: горазд — пропасть, умён — в нём, ворону — корову).

Обращают на себя внимание и семантически неожиданные, каламбурные рифмы, напоминающие пословицы: на снег — погаснет, качай — на чай, кумачу — не хочу (ср. «Авось да небось — хоть вовсе брось», «Велик да глуп — так больше бьют»). С этой «игровой» семантикой связано употребление омонимических и паронимических, слогоначальных и поглощаемых рифм, нередких в пословицах: пождём — пойдём, суд — осудь, пораньше — подальше; «Пошла Настя по напастям», «И наша правда будет, да нас тогда не будет». Из этих видов рифм в ранней частушке первые отсутствуют, вторые редки (рядная — родная), а третья и четвертая довольно заметны: погас — подаст, пожар — побежал, маленькому — маменьку и старику — реку, ели — захотели, любчик — голубчик, будете — забудете.

Итак, на начальном этапе своего формирования рифма частушек основывается на традициях и песен, и пословиц. Влияние же книжной поэзии почти не ощутимо: перекрёстная рифмовка мало употребительна, «куплетность» не сложилась (от 8 до 36 строк), конечные усечения (наиболее распространённый вид неточных литературных созвучий) не встречаются, малочисленны женские, йотированные (оканчивающиеся на -й) и закрытые (на согласные звуки) рифмы.

Следующий этап развития частушечного жанра и его рифмовки — 6-строчная частушка. В ней уменьшается число холостых (нерифмованных) строк (с 18,7% до 11,6%), и они сочетаются с перекрёстно рифмующимися (хаха — 20%), хотя по-прежнему превалирует смежный тип рифмования, доходя до 92%, т.е. предпочтительны двустишия. Половина всех 6-строчных частушек состоит из трёх двустрочий разных рифменных видов и сочетаний — от мужской рифмовки (ааввсс) до сплошь дактилической (16 видов). Резко снижается количество трёхчленов и многочленов (с 22,7 до 7,2%).

Рифма всё больше становится осознанным приёмом, расставаясь с непреднамеренностью и непредсказуемостью. Сокращаются повторы строк и рифмующихся слов (13,6 и 5,6%) и случайных, автоматических созвучий, вроде вставай — вставать, хорошенький — хороша, была — бранилася, тальянка — головка. Повышается «точность» рифмы (с 60 до 72%), разнообразнее выбор частей речи в разнородных парах: сыто — мыта, боле — подоле, богачу — сворочу, ай да — молода.

Усиливается шуточная, игровая семантика: дураку — табаку, милого — кривого, рыло — было; «Я хотела в воду пасть — / Заорали во всю пасть», «Эка, дура лешева, / Куда рубль повешала». А порой в частушках звучат пословичные рифмы и даже вся пословица целиком: «Не ходите замуж, девушки, / Ни за какие денежки» (ср. поговорку «Рубль да денежка, да красна девушка»).

Разорился парень бедный —Купил девке перстень медный;Разорился окаянный —Купил перстень оловянный;Разорился до конца —Купил девкам три кольца.

(первые две строчки этой частушки представляют собой пословицу, записанную ещё В. Далем).

Снижение удельного веса суффиксально-флексивных и глагольных рифм (8 — 10%) свидетельствует о разложении песенного параллелизма (раненько — маменька, старая — ставила), но остатки его полностью не исчезли, присутствуя и в композиции частушки, и в рифмовке (полюшко — горюшко, лесок — голосок, песенки — лесенки, свекровушке — золовушке, упершись — обнявшись).

Много, много походилаПо росе, по травушке,Много, много потерпелаПо напрасной славушке;Девушка не травушка:Не вырастет без славушки.

В 6-строчную частушку в отличие от ранней многострочной понемногу проникают отголоски литературного рифмования: учащаются усечения (жизнь — ложись, мама — замуж), снижается % дактилических рифм (до 25%) и средняя длина рифмующегося слова (с 3 слогов до 2,8), увеличивается число местоименных рифмокомпонентов (краю — мою, домой — мой, ты — бедноты, мне — вине), йотированных, закрытых и смешанных рифм (горой — водой, сынок — оброк, омета — Федотом) и неполно-перекрёстно рифмующихся катренов (хаха), которые были характерным признаком песенных стилизаций, начиная с песни «Среди долины ровныя» Мерзлякова и кончая знаменитым «Варягом» («Наверх же, товарищи, все по местам!»).