— Ошибаетесь. — Бескровный перестал качать ногой и покачал головой. — Во-первых, в том мире у меня никогда ничего не было бы, потому что большие деньги делаются на крови и подлости, и альтернативы этому нет. А я для такого чересчур порядочный человек. Даже случись обыкновенная война, никогда не пошел бы воевать, не взял бы в руки оружие, потому что воевать за современную Россию — это все равно что участвовать в криминальной разборке за чужую личную власть.
— Все? — спросил я после некоторого молчания.
— Все.
— А во-вторых?
— Что — во-вторых?
— Вы сказали — во-первых, значит, должно быть и во-вторых.
— Ах да. Во-вторых… Я говорил о своей порядочности, но моя порядочность, по сравнению с порядочностью людей под куполом, ничто. И я им в этом чрезвычайно завидую. И радуюсь, что такое возможно, а то я к концу жизни окончательно разуверился в человечестве.
— Выходит, вы видите в нашествии одни плюсы?
— Да. И наиглавнейшим плюсом считаю то, что люди под куполом руководствуются исключительно моральными, а не материальными критериями жизни. А если приплюсовать к этому интеллект и продолжительность жизни в восемьсот лет, то только это перевесит все возможные минусы.
— А вы уверены, что модификация сознания — это навсегда? Сегодня они такие — высокоморально устойчивые, а завтра, глядишь, похмелье наступит.
— Это ж почему, позвольте спросить? В честь чего, как вы говорите, «похмелье» наступит? Не надо высасывать выводы из пальца.
Тогда я впервые оторвался от паяльника и посмотрел на Бескровного.
— Эти выводы не высосаны из пальца, — возразил я тихо. — Это факты истории. В шестидесятые годы в сознание советских людей активно вдалбливался так называемый «Моральный кодекс строителя коммунизма». После распада СССР носители этого самого кодекса такую мафию организовали — весь мир содрогнулся.
— Эх-хэ-хэ… — усмехнулся Валентин Сергеевич. — С вами бесполезно спорить — ваше сознание воспитано на передовицах современной прессы, когда из контекста берется одна фраза и со всех сторон поливается дерьмом. Не так все было… Но — не будем спорить, все равно каждый останется при своем мнении. Давайте перейдем на материальную основу.
— Что вы имеете в виду?
— Обедать будете? — неожиданно спросил он. — Я такой борщ сварил, пальчики оближете.
От резкой смены темы разговора я на мгновение потерял контроль над работой и теперь не мог сообразить, какой контакт надо пропаивать.
— Пальчики оближете… — пробормотал я, восстанавливая в голове ход операций. — Ага, это вот так… — Я поднял голову и насмешливо посмотрел на Бескровного. — Значит, говорите, пальчики оближу? А может, «за уши не оттянете»?
— Что? — удивился он, но тут же понял и рассмеялся. — Нет, в этот раз пробовал. Борщ отменный. Так как, идем обедать?
Я прикинул оставшийся объем пайки и отрицательно покачал головой.
— Через полчасика, не раньше…
— Хорошо. Через полчаса накрываю в саду. Не опаздывайте, борщ остынет.
Бескровный слез с верстака и вышел, а я продолжил работу..
Закончил, как и предполагал, через полчаса. Что-что, а чувство времени у меня идеальное — всегда могу предсказать, сколько времени, вплоть до минуты, займет то или иное дело.
Сложив переделанную аппаратуру в сумку, я вышел из гаража и снова поставил сумку на заднее сиденье машины. Затем посмотрел на небо. Ни облачка, и это хорошо — машина должна основательно подзарядиться, поскольку ночью предстояла работа.
В саду Валентин Сергеевич накрывал на стол. Он переоделся в джинсовый костюм, но поверх куртки надел охотничью безрукавку и по-прежнему щеголял в защитного цвета панаме.
— Вы точны, как часы, бомбист Новиков, — произнес он с улыбкой.
— При чем здесь бомбист?
— А вы разве не взрывной механизм монтировали? Воевать вроде бы собираетесь…
— Вот что, Валентин Сергеевич, — натянуто возразил я, — шуток на подобные темы я не понимаю и не принимаю. Это ваше дело, как вы намереваетесь жить в этом мире. Но с данной минуты в мои дела прошу нос не совать! Прищемлю.
Бескровный вздрогнул, как от пощечины.
— Извините, не думал, что вы принимаете все так близко к сердцу, — растерянно сказал он… — Честное слово, не хотел обидеть. Глупо получилось… Садитесь, будем обедать.
— Сейчас, — буркнул я. — Схожу умоюсь.
Поднявшись на второй этаж, я зашел в ванную комнату, разделся и принял контрастный душ. Не ожидал от себя столь экспрессивной пикировки с Бескровным, и душ был лучшим средством успокоить нервы. Не стоило нам ссориться, одни мы такие в розовом мире. Анахронизмы. Какие бы ни были у нас характеры и убеждения, нам следовало держаться друг друга, ибо в обществе «новообращенных самаритян» совсем тошно. Лишний раз сегодня убедился, беседуя с администраторшей универмага.
Когда минут через пятнадцать я спустился вниз и вышел в сад, Валентин Сергеевич сидел за столом мрачнее тучи и курил.
— Что же вы так долго? — упрекнул он. — Остыло все. Я подошел и молча сел.
— Извините, если брякнул что-то не… — начал он, но я его оборвал.
— Все, тема закрыта. Давайте, как сами предлагали, о чем-нибудь материальном.
— О чем?
— Например, о борще.
— О борще так о борще, — повеселел Бескровный и открыл супницу. — А он еще не совсем остыл! — обрадовался Валентин Сергеевич. — Вам один половник, два?
— Полтора.
— И сметаны… — Он добавил в борщ сметану. — Пробуйте.
Я попробовал. Не знаю, сам ли писатель борщ готовил или автоматическая кухня, но борщ получился вкусный.
— Ну и как?
— Отлично.
— А если отлично, то под борщ полагается водочка. Как вы на это смотрите?
Он взялся за запотевший хрустальный штоф.
— Откуда у вас эта бутыль? — с усмешкой спросил я, уходя от прямого ответа. В преддверии ночной работы пить не следовало, но и отказываться напрямую после ссоры не годилось.
— Где взял, где взял… В магазине, — ухмыльнулся он. — Раньше не мог себе коллекционную водку позволить — очень дорогая, а сейчас, кроме нас, ее здесь никто не потребляет. Так как? — Он заискивающе глянул мне в глаза. — Мировую?
— Разве что мировую… — вздохнул я.
Мы выпили, закусили, Валентин Сергеевич предложил еще, но теперь я твердо отказался. Бескровный тоже пить не стал, правда, с превеликим сожалением.
Несколько минут мы ели молча, затем Валентин Сергеевич предложил:
— Артем, а как вы смотрите насчет рыбалки? Поедем на вечернюю зорьку… Красота…
— Так терка у рыбы сейчас, клева не будет.
— Много вы знаете. Будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});