Читать интересную книгу Зеркало смерти - Анна Малышева

Но дома оказалась одна Елена Юрьевна. Несомненно, она слышала, что кто-то заговорил на кухне, но так и не вышла из дальней комнаты. Это само по себе уже было удивительно. Наташа остановилась на пороге, с недоумением глядя на спину Елены Юрьевны, которая и не думала оборачиваться.

Та сидела у окна, и судя по всему, наблюдала, как на грядках растет капуста. Ее бездействие в эту пору дня тоже было чем-то необыкновенным. Когда наступал вечер, женщина обыкновенно занималась приготовлением ужина или шитьем – мало ли нужно внучатам! – или прополкой огорода, да чем угодно – дел у нее хватало. Но сидеть и бесцельно смотреть в окно было не в ее характере.

– Вы здоровы? – осторожно осведомилась Наташа.

Та вздрогнула, как будто действительно не слышала прихода гостей, но почему-то не обернулась.

– А, ты приехала, – глухо сказала она. – У следователя была?

– Была. – Наташа медлила. – А вы?

– И мы были, – та шумно вздохнула. – С мужем. Зачем ты пришла?

– А вы не догадываетесь?

Наташа собрала последние силы. Да, она всегда повиновалась этой женщине. Да, та сделала ее семье, особенно детям, немало добра. Но на этот раз подчиняться было невозможно, да и благодарить не за что.

– Вы скрыли от меня, что ваш сын ходил к Анюте, – сдавленно произнесла она. – А я по всему городу выясняла, кто этот парень… Вы молчали.

– Я сама не знала, – все так же сидя спиной, ответила та.

– Кто вам поверит?

– Не веришь, значит?

Елена Юрьевна обернулась, и Наташа тихо вздохнула. Воздуха ей не хватало – под левым глазом многоуважаемой всеми солидной дамы багровел кровоподтек, который обещал назавтра созреть в полноценный синий фингал.

– О! – только и сказала она.

– Не обращай внимания. – Елена Юрьевна, наконец, встала. Нашарив на полке картонную коробку с допотопной пудрой, неизвестно как уцелевшую от советских времен, она щедро, наобум припудрила щеку. В зеркало Елена Юрьевна при этом не гляделась.

– Кто там с тобой явился? – горько спросила она, закончив нанесение макияжа. – Кого привела? Зачем?

– Я…

– Явилась на мое горе полюбоваться, да? Хватило у тебя наглости, нечего сказать. Еще нужно разобраться, кто кого соблазнил – Дима Анютку или она его!

Она постепенно распалялась, прежнее напускное смирение и горечь исчезли.

– Говорят – видели его, свидетели есть! Да эти свидетели мне – тьфу! Пусть он сам скажет, что с ней спал, тогда поверю!

– А он уже сказал, – со сдержанным гневом возразила Наташа. – Он мне рассказал, я – следователю, так что давайте, не будем трогать память моей сестры.

Елена Юрьевна заморгала припорошенными розовой пудрой ресницами. Выглядела она нелепо и жалко. Пудра, наверняка купленная в ту пору, когда цвет ее лица был ярче и свежее, теперь оставила странные разводы на увядшей коже, не слившись с ее фоном. Елена Юрьевна походила на постаревшего клоуна, вздумавшего нанести грим, но, конечно, не сознавала этого. Наташа вообще не замечала, чтобы та когда-нибудь красилась. Вполне возможно, что пудра принадлежала не ей самой, а досталась по наследству от матери и относилась к эпохе пятидесятых годов.

– Что ты болтаешь? – выдавила она. – Он сказал сам… Кому? Тебе?!

– Да, это он ждал меня у дома, когда я к вам прибежала звонить в Москву! И мы проговорили всю ночь! Так что хватит, хватит! – Наташа почти кричала. – Если бы вы не знали, что он там, вы бы давно ко мне явились! Нет, вы ждали, выжидали! Вы на дом нацелились, а я вам была безразлична! И моя сестра тоже! Ненавижу вас, ненавижу! Вы…

Она не смогла подобрать слова и резко замолчала. Елена Юрьевна не останавливала ее. Она неловко вытирала испачканную пудрой щеку. На кухне, где оставались Женя с ребенком, тоже было тихо. Там слышали каждое слово, но не вмешивались. Наташа еще раз порадовалась тому, что подруга пришла вместе с ней. Ей было очень не по себе.

– Вы воры, – закончила она, наконец. – Вы деньги украли у Анюты, а у меня захотели даром получить дом. Отдайте документы, которые мы собрали. Вы мой дом не получите.

Елена Юрьевна безропотно подчинилась. Тонкая папка с матерчатыми завязками легла на стол, и Наташа тут же ее схватила:

– Теперь признайтесь, что это вы все подстроили! Это вы довели мою сестру до смерти, чтобы потом заняться мной! Я-то все поняла!

– Деточка, – с трудом выговорила Елена Юрьевна. – Ты ошибаешься…

Это была совсем не та женщина, которая когда-то властно правила и своей семьей, и ближайшими соседями. В ней как будто что-то сломалось, какой-то основной стержень, несущий прежде тяжесть всей этой власти и помогавший ей не сгибаться в самых пиковых ситуациях.

– Я не знала ничего… – почти шептала Елена Юрьевна. – Я и сына-то давно не видела… Что ты, милая! Я тут ни при чем.

– Это вы сына давно не видели? – с неприятной усмешкой возразила Наташа. Она уже успела проверить документы в папке и убедилась – те самые. – Могу подумать… Да вы детей в ежовых рукавицах держите!

– Дочек – да, стараюсь. С девчонками нужен глаз да глаз, – так же убито шептала та. – А с ним – не получалось. Да ты пойми – единственный сын. Девки – что, они уйдут, выйдут замуж, и ты для них уже никто. Ты сама мать, пойми меня… Я избаловала его.

И старуха – а Елена Юрьевна страшно постарела за минувший день – вдруг заплакала. Плакала она молча, трудно, как будто каждая слеза давалась ей с величайшей болью. О чем она горевала – трудно было сказать. Сказывалась это усталость или обида на мужа, или страх за сына – она бы и сама не смогла объяснить. Знала одно – эти слезы отнимали у нее несколько лет жизни, сводили на нет все, к чему она стремилась, что ценила – семью, дом, свою власть…

Наташа отвела глаза. Сломленная плачущая старуха не вызывала в ней жалости, но смотреть на нее было неприятно. И все же она решила не отступать.

– Как же вы говорите, что не виделись с сыном, если покупали для него дом? – язвительно спросила она.

– Детка, он сам так велел. Несколько месяцев назад. Сказал, что женится…

Истории с предыдущей и нынешней невестой Дмитрия были приняты Наташей с какой-то молчаливой брезгливостью. Она им не поверила и в то же время задумалась. Мог этот парень шантажировать родителей, у которых водились деньги, таким невероятным образом? Да или нет? Он произвел на нее неприятнейшее впечатление, конечно, был вором, довел до смерти ее сестру, но такой шантаж…

– Да вы все это выдумали, чтобы от него отмежеваться, – наконец сказала она. – За кого вы меня принимаете? Думаете, поверю? И следователь тоже?

На кухне раздались тихие голоса. Похоже, подруга успокаивала заскучавшего ребенка. Елена Юрьевна снова подняла голову:

– Кто там с тобой? Милиция?

– Хорошо бы, – процедила Наташа, и тут за ее спиной раздался голос Жени. Вместе с ней появился и дым сигареты, с которой та почти никогда не расставалась:

– Можно?

– Кто это? – Елена Юрьевна нахмурилась, оценивая внешность вошедшей. – Вроде бы я… Мы… Когда-то…

– Виделись когда-то, – согласилась та, бесцеремонно стряхивая пепел на деревянный пол. Это было настоящим преступлением – Елена Юрьевна страшно боялась пожара и потому выгоняла мужа курить на улицу в самые жестокие морозы. Но сейчас никаких запретов не последовало.

– Вроде бы с Наташкой я тебя встречала? – продолжала любопытствовать старуха. – Знакомое лицо.

– Мы вместе учились в школе, – перебила ее Наташа. – Все равно не вспомните.

– Ага, – нехорошо заулыбалась Женя, снова сбрасывая пепел и уже нашаривая в кармане новую сигарету. – Значит, не помните меня? А давно бы пора познакомиться.

И с той же кривой, непередаваемо издевательской улыбкой объявила всем присутствующим, что это из-за нее разгорелся весь сыр-бор несколько лет назад, и что она была невестой Дмитрия, а ее сын – это внук Елены Юрьевны – никто иной.

Глава 17

Стояла такая тишина, что казалось – в доме никого нет – ни в комнате, ни на кухне. Даже трехлетний Дима, явно не понимающий важности момента, затих, как будто его и не было.

Первой очнулась Наташа. Она дикими глазами обвела лица женщин, стоявших во враждебных позах, будто готовые к драке коты.

– Вы с ума сошли? – неуверенно проговорила она. – Женька? Ты что творишь?

Но та даже глазом не повела. Елена Юрьевна посмотрела на нее, как на зачумленную, и внезапно расхохоталась. Этот смех очень не понравился Наташе – женщина смеялась так, как не смеются нормальные, здравомыслящие люди, способные оценить шутку. В этом смехе слышалось отчаяние.

– Ты все слышала! – воскликнула она. – Ты подслушивала на кухне и теперь хочешь…

– Да бросьте, – с той же улыбкой ответила Женя. – Все это правда.

– Ты – это и есть она?!

Елену Юрьевну задушил новый приступ смеха. Наташа подумала, что без стакана воды тут не обойтись. То была настоящая истерика.

– Да ты в зеркало смотрелась когда-нибудь? – почти прорыдала пожилая женщина. – Видела себя, кривая рожа?