Читать интересную книгу Законы Паркинсона - Сирил Паркинсон

Следующий фактор — беспощадность — нынешнее поколение не всегда принимает с готовностью: многие этому качеству предпочитают диплом в области промышленной психологии. Опыт показывает, что подлинный лидер не знает жалости к разгильдяям, бездельникам и тем, кто не болеет за дело. В противном случае все бремя работы падает на плечи усердных работяг. В организации, где служат люди, от которых пользы как от козла молока, остальные быстро теряют чувство локтя. Без элемента страха нет власти, руководитель должен быть окружен этим ореолом. Есть лидеры, которых обожают и которыми восхищаются, но это вовсе не значит, что им неведома беспощадность. Когда в их авторитете уже никто не сомневается, нужда внушать страх не столь сильна, но, как правило, в их предшествующей карьере беспощадность играла не последнюю роль. И утверждать, что она не нужна, — большая ошибка.

Последний фактор — привлекательность. То есть привлекательность не в обычном смысле, ибо это качество нам не подвластно. Но лидер должен быть магнитом, центральной фигурой, к которой притягиваются все остальные. Магнетизм в этом смысле зависит прежде всего от частоты появления на публике. Есть (как мы уже видели) тип власти, которую можно осуществлять за закрытыми дверями, но это не лидерство. В зоне активных действий истинный лидер всегда на переднем плане, возникает впечатление, что он одновременно находится всюду. Он становится своего рода легендой; про него рассказывают анекдоты, правдивые или лживые — неважно; это личность. Один из довольно простых способов произвести впечатление — не появиться на мероприятии, на котором тебя ждут. Одного этого достаточно, чтобы пошли слухи о каком-то сверхважном и неотложном деле, его задержавшем. С другой стороны, такой лидер появляется, когда его никто не ждет, вновь возбуждая разговоры: вот, мол, для кого-то это пустяк, а он интересуется. Этот дар будить любопытство к собственной персоне лидер всегда сочетает с нежеланием говорить о себе. Его явно интересуют другие: он расспрашивает людей, подбивает их на разговор, запоминает то, что считает важным. Он никогда не уходит со встречи, пока мысленно не заполнит мини-досье на каждого присутствующего — поможет при следующей встрече. Нельзя сказать, что интерес к чужим делам у него напускной, но он предпочитает не говорить, а слушать. Важность этого человека окружающим доказывать не приходится.

Но если согласиться, что умение руководить — это искусство, которому можно научиться, примем и другую посылку: чем раньше мы начнем постигать эту науку, тем лучше. Сочетать опыт с молодостью — эта задача в мире людей никогда не решалась легко, а ведь будущему лидеру надо дать возможность реализовать себя. Но что происходит сегодня? Мы до бесконечности растягиваем срок обучения, требуя все более высокой технической квалификации, пока не оказывается, что наш будущий руководитель вот-вот перейдет в категорию, именуемую «средний возраст». Двадцать лет под чьим-то началом — и шанс стать хорошим руководителем упущен навсегда.

БОРОДЫ И ВАРВАРЫ

Возвращаются ли бороды? Похоже, что так. В разных краях сейчас полно молодых людей, отложивших бритвы в сторону. Оглянитесь вокруг — тенденция к зарастанию налицо. Если она будет продолжаться, то исключение обернется правилом. Что же означает подобная мода? Что она символизирует безразличие или мужское начало?

С первого взгляда шараханья моды в смысле растительности на лицах мужчин — это сплошная сумятица, приливы и отливы, с виду не более логичные, чем колыхание подола платья. Но достаточно вспомнить историю одежды, чтобы убедиться: мода может быть — и часто бывает — весьма многозначительной. Турнюр, что в прошлом веке надевался под платье, — это вам не только мода, но и психология; то же можно сказать и о бородах. Бороды носили самые примитивные народы, их не обходили вниманием и многие древние монархии. Почти везде борода была символом зрелости, мудрости и груза лет, она позволяла отличить племенных старейшин от безбородой молодежи. Первыми против этой традиции восстали греки, высоко ценившие молодость, живость, форму. Мода эта со временем стала правилом, Александр Великий уже в дисциплинарном порядке велел всем македонцам брить бороды. Причину он выставил вот какую: во время боя за бороду тебя может схватить противник. Но истинный мотив был другой: вождь, конечно же, хотел подчеркнуть особый характер цивилизации, которую он представлял. Пусть себе носят бороды на востоке — европейцам же такое не пристало. Именно эта традиция перешла к Римской республике, еще более укрепив ее репутацию в период наивысшего расцвета.

Но какой за всем этим крылся смысл? Почему этому придавалось такое значение? А вот почему — наличие или отсутствие бороды выражало отношение к власти. Во времена древних монархий патриарх в мантии и при бороде был само достоинство, хотя мантия вполне могла скрывать физическую немощь, а под бородой легко прятался слабый подбородок. Не то бюст римского сенатора — лицо полностью открыто, никаких секретов. А статуя, показывающая Александра совершенно обнаженным? Власть, по восточной традиции окутанная саваном тайны, уединенности, в мире эллинов приобрела иные очертания сильный характер и мужская доблесть выставлялись напоказ. О личности мы обычно судим по глазам, рту и рукам. Бородатый и густобровый пророк с руками, упрятанными в рукава, вполне возможно (с первого взгляда не определишь), не блещет ни умом, ни юмором, ни силой. В более демократическом обществе дело обстоит иначе — избиратели имеют возможность увидеть и услышать кандидата на руководящий пост, убедиться в том, что у него волевой раздвоенный подбородок, складки вокруг рта, выдающие злодея или упрямца, чуть заметны признаки угасания или слабости.

Вместе с эпохой средневековья пришли бородатые варвары, а за ними — не менее бородатые поборники ислама. Именно в те времена, когда фортуна решительно отвернулась от Европы (VI—VII века), европейцы отложили бритвы в сторону. Остатки цивилизации они передали священнослужителям, которые немедля и весьма торжественно отказались от бород. Когда после 1000 года цивилизация начала возрождаться, гладко выбритое лицо стало ее внешним символом. К 1200 году все подбородки были выбриты и еще долго оставались бы таковыми, не сыграй тут свою роль крестовые походы. Копируя противников-мусульман, многие крестоносцы вернулись домой в седле, одетые по моде пустыни и украшенные бородами. В Европе XIII—XIV веков бород еще хватало, но после времен Чосера мода на гладко выбритое лицо взяла свое; дошло до того, что по акту 1447 года англичанам, живущим в Ирландии, предписывалось брить бороду, чтобы не путали с коренными жителями.

Поступательное движение редко бывает равномерным, неизбежны всякого рода сбои, и худший из них связывают с именем Генриха VIII — в 1535 году он, копируя французскую моду, отрастил бороду. У короля нашлось немало последователей, хотя среди законников и служителей культа имелись очаги сопротивления. И по сей день судьи и адвокаты почти все без исключения гладко выбриты, да и церковника с усами встретишь не часто. Среди мелкопоместного дворянства мода на бороды снова пришла в упадок при Якове I, при Карле I бороды приобрели усеченную или вандейковскую форму и начисто исчезли при Карле II, который носил лишь легкое подобие усов. Британия, а может быть и вся Европа в годы с середины XVII до середины XIX века, достигла наивысшего расцвета. И почти все это время подавляющее большинство подбородков запада было гладко выбрито. Некий писатель XVI века замечал: «Веселились, танцевали, бородами потрясали», но чтобы размазать чернила на Декларации независимости, бород уже не нашлось. Соединенные Штаты и Британское содружество наций были созданы гладковыбритыми и для гладковыбритых, кстати говоря, Британскую империю в основном сотворили люди, в чьей среде было запрещено курение. Усы начали появляться в Британской армии после 1798 года и были достойно представлены во время битвы при Ватерлоо, что еще раз подтверждает правило. Бакенбарды в конце концов стали символом лакейства, ибо они закрепились за дворецкими, кучерами, швейцарами, жокеями и конюхами.

Современная западная цивилизация столкнулась с первым серьезным препятствием в 1845—1850 годы. Трудно понять, почему это произошло, но сам факт не подлежит сомнению. Очевидный пример — архитектура. Только что (1845) строились добротные — хотя и достаточно невыразительные сооружения в духе классицизма. Мгновение спустя (1847) начинают возводить нечто абсурдно-романтическое, что совпадает — так ли случайно — с созданием Коммунистического манифеста. Тут же появляется Наполеон III — и вся Третья империя охвачена модой на остроконечные бородки. Какое-то время эта вычурная поросль украшала лицо всякого изображенного на сцене француза, но Крымская война объединила французов с англичанами. Французские генералы — Сент-Арну, Канробер, Боске, Пелисье — носили бороды до начала этой кампании. У англичан — Реглана, Кардигана, Эванса, Брауна, Бергойна и Кэмбелла — подбородки были выбриты. После окончания кампании, в 1856 году, оказалось, что герои-англичане — сплошь бородачи и курильщики сигар, которые уйдя на покой, поселились в кошмарных жилищах под названием «Инкерман» и «Альма». Другие, проявившие себя менее героически, могли по крайней мере отрастить бороды (и вырядиться в кардиганы), что и было сделано. Далее воспоследовало движение волонтеров, в результате каждый мужчина в Британии стал солдатом и получил почетное право — в какой-то момент превратившееся в обязанность — отпустить усы. Итак, бороды и усы стали повсеместным явлением, и с 1880 по 1890 год этот лес совсем загустел. Мужское лицо вновь стало проглядывать сквозь заросли в 1900 году, ясно обозначилось в 1910 году и с тех пор в основном являет себя миру в выбритом виде, хотя в Британском флоте позволено носить бороду (но не усы), а в Британской армии — усы (но не бороду).