ехидно спросила девушка, подняв голову. — А что будет, если вместо далёкой и едва зримой звезды главной героиней будет несчастная и хрупкая девушка?.. — увидев забавную физиономию Александра, которую тот скорчил после её реплики, она звонко рассмеялась и уткнулась носом ему в левое плечо.
Солнце практически зашло, оставив малозаметную красную четвертинку своего диска. Со стороны озера повеяло холодом. Александр с Гладерикой лежали в своих синих уставных пижамах, начисто наплевав на какие бы то ни было правила в отношении них. Они наконец-то почувствовали свободу. Свободу от навязчивой ворчливости Романа Ивановича, от строгости молодого лейтенанта — их сверстника Гриши Доброва, от пытливого взора Вани и от постоянных тренировок. Теперь, когда их здоровье отдано в руки доктору Йоханнесу и медсестре — их ровеснице — Глаше Поляковой, у них появился вольный распорядок дня. Они могли часами проводить на аэродроме, наблюдая за тренировочными полётами своих товарищей. Взявшись за руки, они провожали друг друга до разных мест в лагере. А усевшись где-нибудь в тени раскидистых дубов, они проводили время наедине друг с другом вплоть до того, как их не начинали звать испуганные Йоханнес с Глашей. Словом, потянулись беззаботные деньки. Вот и сегодня они в очередной раз пренебрегли правилами и отправились провожать закат над Л-жским озером.
— Я хочу поговорить о будущем, — вдруг серьёзно сказала Гладерика. — Как о нашем с тобой будущем, так и о будущем человечества.
— Сама ты оставаться в воздухоплавании не сможешь. Да и одну тебя этому грозному зверю я на съедение не оставлю, — сказал Александр. — Ты же позволишь…
Гладерика мигом покраснела и смутилась до крайней степени.
— Что… Позволю?
— Я его носил с собой. Берёг до нужного момента, — с этими словами Александр достал из кармана своей пижамы маленький футлярчик, оббитый замшей. Повернувшись набок к Гладерике, он раскрыл коробочку. Внутри, среди красной ткани, лежало изящное золотое кольцо, по бокам отделанное тончайшими серебряными крыльями. — Не вставай, прошу, не тревожь почём зря твою бедную ногу. Гладерика… Согласна ли ты выйти за меня замуж?
Сердечко Гладерики ёкнуло так, что казалось, будто бы оно сейчас вылетит из груди. Она лежала, глядя на раскрасневшееся лицо Александра. Ей казалось, что перед ней вовсе не он — Александр Стефенссон, её милый друг и превосходный инженер. Именно так ей и представлялся тот самый принц, которого сулили ей детские сказки и рассказы пожилых madames в Смольном.
— Я… Боже мой, как же ты меня смутил, Саша, — попыталась отшутиться Гладерика. — Но знаешь что… Мне… В общем… Я согласна. Я согласна быть с тобой, мой милый Саша! — радостно воскликнула она и, приподнявшись на согнутом локте, поднесла свою руку к руке Александра. — Позволишь взглянуть на кольцо?
— Конечно, — улыбнулся он и надел кольцо на безымянный палец Гладерики.
Девушка тут же принялась рассматривать его. Тонкие, словно у пчёлок, крылышки обрамляли золотое основание кольца. Они были изготовлены с такой точностью, что все крохотные пёрышки на нём казались реальными.
— Какая красота! — воскликнула Гладерика. Потянувшись к Александру, она нежно поцеловала его в щеку.
— Отныне оно твоё. Я безумно счастлив, что ты приняла моё предложение. Что касается будущего нашего человечества…
— Оно будет — и будет счастливым и долгим! — заявила Гладерика. — Пока есть ты, пока есть моё счастье — оно будет и у всего человечества. Мы не только полетим высоко-высоко в небо. Мы полетим ко звёздам! Мы, люди! Мы первыми из живых существ ступим на поверхности Луны и Марса. Мы запустим наши корабли с двигателями Циолковского к Солнцу и ко всем восьми планетам Солнечной системы! Мы зароемся в самые недра нашей планеты, разгадаем все тайны морей и океанов, арктических и антарктических льдов… Мы… Мы всё сможем, Саша. Ведь мы — люди! Божьи существа, венец Его творения! Пока я с тобой, нам подвластно всё… — сказала Гладерика и обняла лежащего вновь на спине Александра.
— Это правда, — загорелся он. — Мы преодолели птичий полёт — преодолеем и полёт космических камней. Только представь, сколько таких же мечтателей по всей нашей планете — таких же, как и ты, Гладерика; таких же, как и я; таких же, как Коля и Ваня, Гриша с Милей и Серёжей. Да хотя бы Роман Иванович… Он же тоже своего рода мечтатель! И только представь, — продолжил Александр, — сколько таких же мечтателей во Франции, в Британии, в Америке, Италии, Японии, Швеции… Их тысячи! Тысячи «Золотых крыльев».
— Да, да, да! Именно такие люди, как мы — с горячим сердцем, жаждущею душой и чистым разумом — сможем создать лекарство, что вылечит все болезни, остановить горькие кровопролитные войны, полететь ко звёздам. И я верю — так же, как веришь и ты — что нас тысячи и тысячи.
— Одно меня тревожит, — заметил Александр. — Как сказал некогда Томас Карлейль, «Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи». С техническим прогрессом, как подсказывает мне моё критическое нутро, произойдёт то же самое. Человек — такой себе созидатель. Берётся за сотворение, и только на первых порах получается что-то путное.
— Мы же с тобой не социалисты, — рассмеялась Гладерика. — Мы верим лишь в силу человеческого разума, но не в силу человеческой воли. Я бы очень хотела лишь парить в облаках — с тобой; чтобы меня не касались ни революции, ни войны, ни катастрофы. Просто летать в небесах…
— Кто же вспомнит тогда о нас, если мы — лишь простые мечтатели?
— Я просто уверена — кто-то обязательно напишет о нас книгу, — загадочно улыбнулась Гладерика. — Мы с тобой — истинные герои новеллы.
— Ты думаешь?
— Этот некто — дай помечтать! — будет жить за сто лет после нас. Только представь, в каком новом мире родится этот счастливчик! На чём будет построено его вдохновение? Раз он пишет о нас — вероятно, его будет так же сильно интересовать воздухоплавание. Наверное, в его времена у каждого человека будет по аэроплану. Возможно, даже отпадёт потребность в перемещении по земле…
— В какие же ты дебри зашла, моя милая Гладерика, — усмехнулся Александр. — А ведь мы пока что просто лежим средь ромашек…
— Тсс… — нежно приложила Гладерика свой пальчик к устам Александра. — Я не окончила мечтать. В мире сто лет спустя у людей отпадёт потребность в живой музыке, ибо везде будут стоять граммофоны. А ещё… А ещё почти всё будет электрическим. Вот увидишь!
— Гладерика, я вряд ли доживу до ста лет, — рассмеялся Александр.
— …А любовь?.. Неужто люди будущего будут вести переписку электрической почтой с электрическими письмами? Неужто удастся им передать чувства