Читать интересную книгу Когда исчезает страх - Петр Капица

Зоей с нами нет, она в армии. Перед отъездом она мне призналась, что тайком от Бориса сходила в горвоенкомат и попросилась в переводчицы.

Зося ни с чем не посчиталась. Неужели я слабей ее — буду жить с детьми и старушками в глубоком тылу? Впрочем, загадывать не следует. Время подскажет, что делать. Только бы с Кириллом ничего не стряслось!

Валин весь, в хлопотах, но он страдает. Зося беспощадна, когда добивается своего».

Глава пятая

Рослый и тучный генерал-майор Труфелев сидел в машине рядом с шофером. Дорога к аэродрому была скверной: машину на выбоинах подбрасывало, раскачивало. Генерал болезненно морщился: от тряски и запаха бензина у него начиналась головная боль.

Генерала сопровождали два человека: начальник политотдела дивизии полковой комиссар Сучков и не-, знакомый майор Чубанов, одетый в потертый кожаный реглан. Майора послал командующий, коротко сказав ему:

— Поедете в полк с комдивом. Присмотритесь и свои впечатления доложите мне.

«Странный приказ, — думал Труфелев. — Кто он такой, этот майор Чубанов? Особист? Прокурор? Навряд ли. Скорее, будущий командир смешанного полка. Значит, со мной уже не советуются. Дурной признак».

Комдив обернулся. Оба его спутника, надвинув фуражки на носы и привалясь к стенкам, сладко посапывали.

— И тряска нипочем, крепки спать! — не без досады буркнул Труфелев.

Сам он бодрствовал уже более тридцати часов, не имея возможности прилечь, и ко сну его не тянуло. Да и как уснешь после таких передряг? А тут еще нелепое полярное солнце, которое круглыми сутками не заходит и светит почти одинаково. Поди разбери — день сейчас или ночь?

Солнце, нависшее над кромкой горизонта, холодно сияло в блеклом небе, освещая землю косыми лучами. От коричневых каменистых сопок тянулись длинные тени.

Генерал взглянул на часы: «Если им верить, сейчас глубокая ночь… без четверти три. Чего нас понесло в такую пору? Не поднимать же полк по боевой тревоге? Впрочем, и в полку, видно, не спят, не до сна им теперь.

Вот тебе и аккуратист Филаретов! В мирное время — образцово-показательный командир. Лучшего не придумаешь. Дисциплина, подтянутость, наименьший процент поломок и никаких чепе! А тут месяца не провоевал и… половину техники угробил. Хоть бы в бою, а то на земле. Как мокрых куриц расчехвостили! Теперь хлопай глазами перед командующим. И в оправдание ничего не скажешь. Так опростоволоситься! Хоть бы успехи какие были, а то ведь слезы — несколько бомбежек за линией фронта и одному паршивому разведчику чуть ли не всей эскадрильей хвост отгрызли. Не завидую я тебе, Иван Демьянович, ох, не завидую!..»

Комдив распалял себя перед встречей с подполковником Филаретовым, командовавшим смешанным авиационным полком. Прежде он разговаривал с ним либо шутливо-дружески, либо сдержанно-официально, стараясь не повышать голоса, не задевать самолюбия. Какой же взять тон сегодня? Криком делу не поможешь. Лучше быть вежливо-въедливым. Пусть почувствует, подлец, как он подвел всех.

Генерал обернулся. Разглядев под расстегнутым регланом на груди у спавшего майора орден Ленина и боевого Красного Знамени, он еще больше расстроился: «Ну, конечно, замену везу». Не зря же Труфелеву показалось, что где-то он читал или слышал о летчике Чубанове. Видно, на Балтике прославился. Там многие героев получили в войне против белофиннов.

Но почему тогда бравый майор так безмятежно спит? Другой бы волновался, расспрашивал, постарался бы воспользоваться в пути свободными минутами комдива, а этот посапывает себе. И начподив хорош! Тоже спит, будто все это его не касается.

С трудом сдерживая раздражение, генерал-майор отвернулся и, хмурясь, стал смотреть на неровную, иссеченную гусеницами тягачей дорогу, бежавшую им навстречу.

За поворотом с косогора стали видны оба аэродрома, расположенные среди коричневатых сопок, рвов, мелколесья и желто-зеленых болот, затянутых дымом. Ветер донес горьковатый запах, от которого запершило в горле.

«Торф горит, — понял Труфелев. — До сих пор загасить не могли. Вот безрукие!»

— Давай к малому, — сказал он шоферу.

Машина подкатила к задымленному аэродрому. Генерал, ничего не сказав спутникам, вышел из машины и зашагал в сторону полуразрушенного закопченною ангара.

В полку никто не спал в эту светлую, солнечную ночь. Бойцы аэродромной команды на окраинах поля засыпали землей воронки и выравнивали катками взлетную площадку. У капониров стрелки и вооруженны копали укрытия — глубокие и узкие щели, а механики с летчиками копошились у изувеченных самолетов. От дыма и бессонницы у них были воспалены глаза, а потемневшие лица казались измученными.

Навстречу генералу выбежал чуть располневший, с выпяченным брюшком подполковник Филаретов. Командир смешанного полка был гладко выбрит и казался свежим. Молодцевато щелкнув каблуками, он собрался было отдать рапорт, но Труфелев, неприязненно подумав: «Выспался, подлец, жиры нагуливает», движением руки остановил его:

— Ладно… Потом.

Генерал сухо поздоровался с начальником штаба — длиннолицым сутулым майором Быковым, и лишь затем подал руку подполковнику. Тот сразу сник, почувствовав недоброе: «Разжалуют… понизят в звании». Он знал характер Труфелева, неспроста тот вначале пожал руку Быкову.

В это время подошли спутники генерала. Их лица были опухшими и помятыми. Труфелев недовольно покосился в их сторону и, не желая вести разговоры на виду у механиков и пилотов, зашагал к командному пункту, находившемуся под скалой. Все молча последовали за ним.

Едкий дым низко стлался над аэродромом, поднимаясь вверх лишь за рвом. Дежурные истребители, стоявшие в боевой готовности на поле, казалось застряли в колышущейся паутине.

Откуда-то из-под бревен выкатился лохматый песик и, видимо почуяв в Труфелеве собачника, вихляя задом, весело повизгивая, бросился ему под ноги. Подполковник Филаретов, сердито притопнув, отогнал его от начальства. Песик отбежал в сторону, присел и оторопело поднял ухо: он не понимал — почему сегодня никто с ним не играет?

Комдив прошел в помещение начштаба и, сев за стол, снял фуражку, расстегнул реглан.

— Садитесь, — пригласил он остальных, затем кивнул подполковнику: — Докладывайте.

Филаретов вытянулся, но прежней молодцеватости в нем уже не чувствовалось. Заговорил он каким-то сдавленным, деревянным голосом:

— Я уже сообщал: мы ждали пополнения. Был звонок от вас о том, что прилетают девять скоростных бомбардировщиков. Истребители капитана Лобысевича барражировали над линией фронта. В дежурном звене стояли «И-153». В шестнадцать ноль пять на высоте трех тысяч метров показались семь бомбардировщиков. Мы думали — свои. Могли же две машины где-нибудь застрять? К тому же ведущий дал зеленую ракету. Когда разобрались, было поздно: посыпались бомбы. Дежурные истребители не успели взлететь. По радио я приказал Лобысевичу немедля идти наперехват. Но он почему-то не встретил ни одного «юнкерса». При первом налете мы потеряли: три «И-153», два «И-15-бис» и столько же «СБ». Потери в людях: пять убитых, семь раненых.

— Почему у вас не готовы укрытия? — спросил комдив усталым голосом.

— Хотели соорудить фундаментальней…

— Надеялись, что противник начнет бомбить лишь после вашего рапорта о готовности?

— К сожалению, у нас были разговоры, что строиться бессмысленно, так как погоним гитлеровцев и нам придется перебазироваться на новые аэродромы. Народ, нужно сказать, излишне бравировал: во время налета никто не укрывался.

— Не сваливайте вину на других. Что вы сами предпринимали?

— Аэродромы привели в порядок в кратчайшие сроки. Капитаны Лобысевич и Шворобей, вернувшиеся с барражирования, смогли приземлиться на малом аэродроме, а остальные совершили посадку на большом. Я все же должен доложить, что служба наблюдения за воздухом ведется из рук вон плохо. Второй налет был таким же неожиданным, нас никто не оповестил. Сумели взлететь только «И-16», и то в нарушение дисциплины…

— Как это — в нарушение?

— Лейтенантов Ширвиса и Кочеванова мы отстранили от полетов еще в мае. Помните, вы сами звонили… приказали выяснить, кто на «И-16» летал над озерами, и строго наказать за лихачество? За этими пилотами еще кое-какие грехи числились… Но они уверяют, что сбили два бомбардировщика «Ю-88»…

Комдив вспомнил, как весной главный инженер строительного отдела пригласил его поохотиться на самого осторожного из всех пернатых — на лебедя. Инженер давно обдумывал и советовался с местными охотниками, как лучше подобраться к лебедям. Узнав, что они прилетают рано и в ожидании тепла садятся в разводья, он сколотил на озере плот, устроил на нем шалаш, все залил водой, подморозил и присыпал снегом.