А угощали мы тогда фашистов огнем и металлом щедро.
Работать нам, авиаторам, было нелегко, особенно в декабре. Морозы доходили до сорока градусов. Каково нашим техникам в такие лютые холода самолеты готовить? Но зато в хатах — благодать. После морозного аэродромного ветра, какое блаженство — посидеть у печки, дровишек подбросить, послушать, как потрескивают они.
Располагались мы тогда в деревне Платоновке. Прилетим и спешим в нашу избу. Стрелки — Васильев и Панфилов — сразу же за дровами. Глядишь, тащат уже бревно. Начинают пилить. А затем и мы присоединяемся. Приятно помахать топором на морозе, дрова поколоть.
Совсем сельская жизнь у нас тогда была. По вечерам темнело-то рано, зажигали коптилку. Да и не одну.
Местные старухи — они в Платоновке были главным населением — приходили, просили:
— Сыночки, сделайте коптилку. А что делать ее? Гильзу сплюснуть да портянку отрезать на фитиль — и все.
— И бензинчику бы... — тоже просят. Дадим. Но обязательно лекцию прочитаем, как нужно пользоваться. А то ведь было уже, сгорела хата.
— Надо, бабушка, гильзу в соль поставить, — учим.
— Бог с тобой, сыночек! Соль? Она-то нынче и золота дороже, — отвечает старушка.
— Ну, тогда в воду, чтобы гильза охлаждалась. Иначе вспыхнет. Смотрите!
— Вода — это другое дело, — соглашается старуха. — Будем блюстить. За совет спасибо.
И мы тоже соблюдали все меры предосторожности. Следили, чтобы во всем был порядок.
* * *
31 декабря 1942 года ночью был боевой вылет. А утром, наскоро позавтракав, мы поспешили по знакомой заснеженной тропе среди сугробов. Панфилов, как ни устал, еще и шутил по пути.
— Конечно, в обороне, по свидетельству пехоты, главное — харч. Но в авиации все-таки сон важнее.
— Ну, дреманем, братцы! — я поддержал Алексея.
— Товарищ командир, — вкрадчиво заговорил Васильев, — а как насчет Нового года?
— Не отменяется? — прямо задал вопрос Панфилов.
— Новый год не отменяется Состоится, — заверил я экипаж и добавил: — К тому же наша эскадрилья — не дежурная.
— Ура-а-а! — искренне возликовал Васильев и тут же деловым тоном сказал: — Тогда надо срочно ложиться спать!..
Но поспать не удалось.
Кажется, только лег, как прогремела команда «Подъем», требовательная и властная, сильнее, чем когда-либо. И тут же я оказался в чьих-то объятиях.
Спросонок ничего не понимаю. Вижу: и Сергея качают, подбросить пытаются.
— Убьете штурмана! Лучшего штурмана полка убьете! — кричу. — Потолок-то низкий! Что случилось? — пытаюсь добиться.
А в ответ:
— Поздравляем! Поздравляем!
И такой восторг и радость были не напрасными. В этот день в нашем полку добавилось сразу шесть Героев Советского Союза: И. Андреев, А. Гаранин, А. Краснухин, Г. Несмащный, С. Полежаев. И мой штурман Сергей Куликов. Мне будет вручена вторая Золотая Звезда.
В конце каждого года принято подводить итоги работы. Какое это счастье, когда в канун Нового года итоги твоего ратного труда подводит Родина. И мы все, удостоенные ее высоких наград, клялись сражаться не щадя жизни, до конца, до Победы.
В своих воспоминаниях об этом писал и командующий АДД А. Е. Голованов: «Под утро 1 января 1943 г. мне позвонил Сталин и сообщил, что указы на представленную к награждению группу личного состава АДД подписаны и что он поздравляет первого в АДД дважды Героя Советского Союза А. И. Молодчего и других летчиков, которым в первый раз присвоено это высокое звание, а также весь личный состав АДД с Новым годом и желает всем дальнейших успехов в боевой работе».
Родная эскадрилья — родной экипаж
С самого начала наступившего 1943 года наш полк активно участвовал в разгроме окруженной группировки противника под Сталинградом. Теперь фашистские войска получали боеприпасы и продовольствие только по воздуху. Днем и ночью работала вражеская транспортная авиация. И понятно, сколь важны были для гитлеровцев аэродромы, расположенные на окруженной территории. Наша авиация должна была блокировать эти аэродромы.
В те дни мы сильно потрепали гитлеровцев. Но досталось и нам. Опасность подстерегала всюду. Особенно трудно было, когда бомбардировщики уходили на цель одиночно, без прикрытия истребителей, надеясь на слабую противовоздушную оборону противника. В плохую погоду — это еще полбеды. А вот если так, как сегодня, погода безоблачная, тут уж держись, гляди в оба.
Внимательно следили за воздухом члены экипажа капитана Писарюка из нашей эскадрильи. Но беды все-таки не миновали. Все произошло на высоте 3000 метров. На одиночный бомбардировщик напали сразу два фашистских истребителя Me-109. Атаковали со стороны солнца, одновременно снизу и сверху с задней полусферы. Воздушный стрелок-радист старшина Новарнов заметил атакующий истребитель, своевременно открыл огонь и сбил его. Второй же «мессер», производивший атаку снизу, имея преимущество в дальнобойности своего оружия, первым открыл огонь и поджег наш бомбардировщик.
Штурман экипажа Таченков из своей кабины увидел, как вспыхнула кабина летчика. Пламя уже лизало лицо и руки командира экипажа, но он еще пытался управлять горевшим самолетом. Что-то кричал, но его не было слышно. Таченков понял, что у командира оборван шнур самолетного переговорного устройства И, значит, он не может дать экипажу команду покинуть самолет. Еще несколько секунд, и открылся колпак кабины летчика. Объятый пламенем, капитан Писарюк вывалился за борт. Самолет неуправляем, но еще летит, сваливаясь вниз. Капитан Таченков приказывает немедленно оставить машину, но слышит голос старшины Новарнова:
— Еще немного. Выброшу Гамелина. Он тяжело ранен.
И вот уже оба стрелка за бортом. Капитан Таченков покинул самолет последним. Его парашют раскрылся нормально.
Какое же чувство товарищества и взаимной выручки показал старшина Новарнов! В самую страшную минуту он спасал жизнь сержанта Гамелина. А тот был почти недвижим, ранен тяжело, в его тело попало четыре пули, выпущенные вражеским истребителем. Новарнов, рискуя своей жизнью, до конца помогал боевому товарищу выбраться из горящего самолета. И только после этого позаботился о себе...
Все члены экипажа остались живы. И потом, залечив свои раны, продолжали летать на врага. Вот только сержант Гамелин по инвалидности не вернулся в строй.
Война уносила много человеческих жизней. За полтора года в нашей эскадрилье погибло немало боевых друзей. Только командиров эскадрильи мы потеряли троих. За полтора года...
В начале войны, как я уже говорил, при налете на Берлин погиб капитан Степанов. Под его началом я служил в дальнебомбардировочном авиационном полку в городе Орле перед войной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});