стало. А теперь тихо, новости!
Ведущий Маяка начал зачитывать последние сводки с французских фронтов. В Париже студенты и прочие левые радикалы давили на де Голля митингами и забастовками. Тот отбивался, даже пообещал досрочные парламентские выборы в конце июня. За всем этим торчали уши цру — нам в дивизии доводили внутренние циркуляры на этот счет. Леваки во Франции — совсем не нашего толка. Разные маоисты и прочая троцкистская сволочь. Де Голль на Западе всех порядком достал. Это же надо же, начал шатать устои, требовать золотое обеспечение доллара! Не на словах, а на делах. А именно, отгрузить ему слитки из Форт-Нокса в обмен на баржи с баксами. А умные люди с Уолл-Стрит не просто так “желтый металл” столько лет собирали, чтобы его во Францию отправлять. Ведь это так работает. Отгрузишь золотишко лягушатникам — возбудятся арабы. Им нефть тоже за слитки отлично торговать выйдет. А там индусы подтянутся, аргентинцы всякие… А золото не баксы — сколько надо не напечатаешь.
Нет, ну какие хитрецы все-таки в Лэнгли! Сильные во Франции коммунисты? Так давайте коммунистов использовать. Подожжем костер из чего есть. Я выругался про себя. Жалко при женщинах вслух нельзя.
Впрочем, женщины тоже ругались. Мама воспитывала дочь и запрещала ей в Коктейль-холл. Мол там всякие подозрительные иностранцы и спекулянты. А Алидина младшая не должна компрометировать Алидина старшего.
— Я уже ходила на прием в американское посольство! — отбивалась Яна
— Там совсем другое дело. Там все согласовано было.
Спор продолжался до самого дома. И длился пока я разгружал служебную Волгу от колясок и прочего накупленного барахла Затаскивал его наверх — битва продолжалась. Жена пошла на принцип, плюс гормоны. Прямо до слез дошло. Все закончилось только после того, как я повез тещу домой. Но тут уже прилетело мне:
— Совсем от рук отбилась — жаловалась мне Екатерина Александровна — Ты куда смотришь?
— В основном в разрез ее декольте — попытался отшутиться я
— Я серьезно! Если ты надолго уедешь в командировку — я не представляю, что с ней станет. Совсем в разнос пойдет.
— Поэтому и понадобится ваша помощь. Поживете с ней первое время, поможете.
Я принялся убеждать тещу переехать к нам. На что Екатерина Александровна резонно отвечала, мол ты сначала утверди командировку, а потом… Жена генерала умудрялась одновременно со мной спорить и примеривать сережки, разглядывая себя в зеркало заднего вида.
Гроза закончилась, дождь тоже прекратился. Только глубокие лужи на улицах напоминали, что недавно тут громыхало и лило. Москва преобразилась — умытая, цветущая зеленью — это был город, в котором хотелось жить. А ведь через лет тридцать тут будут безумные пробки, дикая лужковская застройка и суета сует. Я притопил педаль газа, теща взвизгнула:
— Коля, угробишь! Дорога мокрая
Я обогнал автобус, грузовик, с небольшим заносом вошел в поворот. Показался генеральский дом. И одновременно зазвонил Алтай. Я поднял трубку, прижал ее плечом к уху.
— Подполковник Орлов. Екатерина Александровна, не пугайтесь так. Останавливает гаишник лихача. Тот спрашивает: “Я что? Слишком быстро ехал? Нет — отвечает гаишник — Слишком низко летел”.
— Орлов, ты кому там анекдоты травишь? Моей жене? — в трубке раздался голос Алидина
— Ей, тащ генерал. Отвожу домой после ГУМа
— Как отвезешь — дуй на Лубянку. Будем вместе ждать Андропова после заседания Политбюро.
— Даже так? Сегодня? Лечу.
— Гаишников только не пугай.
Глава 23
Алидина у себя не было. Секретарь тоже отсутствовал — даже спросить было не у кого. Хотя нет. Всегда есть оперативный дежурный 7-ки. Это тот бедолага, который сидит на телефонах и на Алтае, все первый узнает и всем дозванивается в случае чего.
В оперзале было аж два дежурных — один сдавал другому смену. Знакомый капитан очкарик пожал мне руку, быстро убрал судак с едой в сумку.
— Если проснутся все сразу вулканы — решил пошутить я
— Если всю землю затопит дождем
— Наварим пельменей и купим сметаны
— В кои веки спокойно пожрем
Комитетчики поржали, сменщик ушел к другому столу расписываться в журналах.
— Где начальство все?
— У Цвигуна сидят — капитан ткнул пальцем в потолок — Сегодня же финал Чемпионата Европы.
— Футбол?
— Ага, итальянцы югославам втыкают.
А я думал, сегодня Политбюро. Брежнев Громыко втыкает. Или наоборот. А оно вон как…
— Наши то какое место заняли?
— Четвертое — капитан тяжело вздохнул — Макаронникам и проиграли
— Тогда выходит болеем за итальянцев?
— Ну да, не так стыдно будет. Чемпионам проиграли. Но они и так выиграют. Там же Луиджи Рива и Анджело Доменгини. Золотые бутсы. А у Югославов кто? Только Драган Джаич. Слушай, Орлов, а это правда, что ты в Штатах голым в журнале снялся?
Обе дежурных уставились на меня с любопытством.
— Ложь и поклеп. Я в трусах был.
— Да ладно! — капитан аж привстал — Тебя в парткоме порвут.
— На британский флаг — покивал я — Только когда соберетесь пересказывать эти байки дальше по управлению, имейте в виду, что за час до моей фотосессии, мы с Байкаловым помножили на ноль двух до зубов вооруженных террористов. У одного, кстати, была базука.
— Что это?
— Ручной американский гранатомет. И он въебал им по штатовскому БТРу. Не постеснялся, сука такая. Трое солдат заживо сгорели. Я был весь взмокший, на нервах… Еще и заложники мозг ебали — права качали. Нырнул в океан, вышел — а там журналисты. Акулы, блядь, пера. Лучше бы с настоящими повстречался в воде.
Эта моя нехитрая история вызвала полное понимание у комитетских дежурных. Мы попрощались, я пошел на 7 этаж к Цвигуну.
А тут было целое собрание футбольных болельщиков. И такое… специфическое. Цветной телевизор в комнате отдыха, диваны… Стоит немецкое пиво Вайэнштефан. В бутылках. Все бутылка закрыты, никто не пьет.
Футбол уже почти закончился — идут последние минуты трансляции. Цвигун сидит мрачный, поглядывает на пиво. Алидин и его зам Степанов расслаблены, о чем-то тихо переговариваются. Я узнал и четвертого человека в комнате — глава ПГУ генерала Сахаровского. Этот что-то писал в записной книжке. Массивный, лысый, очень серьезный товарищ. С таким не забалуешь — как и Алидин с Цвигуном войну прошел, во время блокады в Ленинграде сидел сиднем, немецких шпионов ловил.
— А вот и наш пострел. Везде поспел — Цвигун мне махнул