Александра сочла систему аргументов мужа убедительной и быстро привыкла к достатку. Много лет она вообще не думала, откуда и каким путем у них берутся в доме деньги, считая, что все так и должно быть.
И что в итоге? По ее дому расхаживают чужие люди, выворачивают ящики, бесцеремонно выставляя на показ ее белье… Стоили деньги этого унижения?
Пришли соседи, приглашенные в качестве понятых. Когда Александра увидела ту тощую бабу с помятой физиономией, которая всегда хамила ей, у нее тяжело заныло сердце. Вторая, пожилая дама, раньше симпатизировавшая Александре и поддерживавшая все ее начинания по благоустройству подъезда, вела себя нейтрально, будто видела соседей первый раз в жизни, а от тощей исходила такая мощная волна злорадства, что Александра предпочла отойти подальше.
Пожилая дама проявляла деликатность, отводила глаза от содержимого шкафов и комодов, а тощая впивалась во все любопытным взглядом.
Как хорошо, что она успела прибраться, подумала Александра, хотя об этом сейчас следовало беспокоиться меньше всего, по крайней мере, все видят, что она хорошая хозяйка.
Ничего опасного для Вити в квартире не было. Большая часть ее драгоценностей и крупная сумма денег лежала в банковской ячейке, ключ от которой висел у Александры на связке вместе с ключами от дома, дачи, почты и велосипедного замка.
Александра терпеть не могла захламлять квартиру, пришедшие в негодность вещи безжалостно выбрасывала, поэтому обыск закончился относительно быстро. Она предложила сотрудникам чаю, но те отказались.
Витя сел читать протокол обыска, а Александра заметила, что тощая соседка с самым непринужденным видом тянет руку к ее туалетному столику, собираясь под шумок прикарманить, что попадется.
Александра внушительно кашлянула. Та быстро убрала руку за спину и смерила хозяйку дома презрительным взглядом, Странно, но почему-то чем ничтожнее человек, тем больше в нем высокомерия:
– Дааа, – протянула она, – а я чуть было не согласилась ваши цветочки поливать! Ну, Бог отвел от ворованных денежек.
– Та, к может, Бог бы вас отвел заодно тушить свои окурки в ворованных горшках? – мрачно спросила Александра и поняла, что больше всего на свете хочет сигарету.
Взяв аварийную пачку, которая, благодаря обыску, валялась на самом виду, она вышла на лестницу. Глубоко затянулась.
Обыск доставил больше унижения, чем других хлопот. Завтра она все поставит на свои места, и, когда Витя вернется, ничего уже не будет напоминать о разгроме. Она вспомнила рассказ коллеги. Ту одинокую мать с двумя детьми обокрали, пока никого не было дома. Дети пришли первые, увидели разгром и позвонили в тогда еще милицию. Естественно, похищенного не нашли, но коллега потом очень долго отмывала дом от дактилоскопического порошка.
Витин следователь, к счастью, не додумался до такого варварства.
Сложив губы трубочкой, она медленно выдувала дым и смотрела, как тонкая струйка поднимается к потолку.
Через минуту к ней присоединился Витя, взял сигарету, прикурив почему-то от ее уголька, и свободной рукой притянул ее к себе:
– Не переживай, Сашуль! Это так, пугануть только. Потому что тогда всех надо хватать вместе со мной, и ни одного врача в городе не останется.
– Все берут, все изменяют… – протянула она. – Ладно изменяют, допустим. Эту тему мы закрыли. Как мужчина ты всего лишь мужчина, и вероятно действительно без этого не можешь. Но как хирург ты больше не как все. Ты ректор! Сам говорил про новый уровень, губернатора и президента. Как ты к ним пойдешь, если у тебя из карманов будут сыпаться конверты с жалкими народными рублями?
– Саш, ты чего?
Муж смотрел на нее больше с изумлением, чем с возмущением и гневом. Первый раз в жизни она позволила себе такие резкие слова.
– Да я ничего! Тебе неожиданно выпал такой шанс, подарок судьбы. Хирургов в городе толпы, а ректор – ты один. Мог показать, что ты действительно талант, величина и чего-то стоишь в этом мире. Мы с тобой вырастили дочь, есть где жить, есть на что жить. Никому не грозит голодная смерть, ты мог делать, что хочешь. Ты был свободен в своих решениях, а ты, как Шура Балаганов, потянулся за кошельком с тремя рублями!
– Не говори, чего не знаешь, – буркнул Виктор.
– А чего я не знаю? Что воровать хорошо, а честно жить плохо? Что все начальники сейчас, как Альхены из «Двенадцати стульев», и ты туда же? Скажи, чего я могу не знать, когда ко мне приходит прокуратура с обыском.
– Следственный комитет, – машинально поправил Виктор.
– Не суть.
– Саша, а ничего, что ты прекрасно жила на эти деньги? Ты же, на минуточку, не работала!
– Чтобы ты не знал никаких забот в быту! Если бы я работала, тебе пришлось как минимум самому бы доставать себе носки из комода, а иногда и посуду мыть! Думаю, ты у мамы знал больше о житейской прозе, чем при мне.
– Верно говоришь.
Тут Александра подумала, что Витя никогда не орал на нее и, надо признать честно, не сказал ни одного обидного слова. Что она вдруг на него напустилась.
– Слушай, Витя, – сказала она тихо. Сигарета кончилась, и она потянулась за второй. – Когда ты мне изменил, мы как бы справились и как бы все забыли. А теперь, когда пришла беда, вдруг начинаем выяснять, кто ее привел. Прости меня.
– Ничего, я понимаю, какое это для тебя потрясение. Это нормальное дело, что сначала человек начинает кричать, а потом все остальное. Если бы не этот чертов обыск, я бы тебя вообще не стал тревожить.
– Ты бы не сказал мне, что под следствием?
– Ну да. Зачем зря волновать мою дорогую жену?
Это снисходительное отношение почему-то уязвило ее сильнее всего.
Что происходит с ними? Витя изменяет, она скрывает, что пишет книги, он – что попался на взятках.
И вот она стоит, курит одну сигарету за другой и почему-то не хочет обнять и утешить своего мужа. Не хочет сказать, что она сильная и справится с любой бедой. Зачем? Если он сам этого не знает, то и не поверит.
Александра вдруг поймала себя на мысли, что больше переживает за конфискованный макбук, чем за судьбу мужа. Там все материалы по новой книге, которую она обещала скоро представить в издательство.
Сотрудник органов сказал, что она должна написать заявление, и компьютер вернут ей в установленном законом порядке.
Представив, как она будет обивать пороги следственных органов в роли жалкой просительницы, Александра чуть снова не накричала на мужа.
Она росла в убеждении, что есть люди «нашего круга», умные, благородные, развитые, с нравственным стержнем, и есть плебеи, у которых свои интересы, не выходящие за рамки животных потребностей. Не потому что они такие плохие, просто духовность в них от природы не заложена. Именно для них и нужно содержать милицию (теперь полицию) и прочие государственные службы. А благородному человеку это ни к чему, он сам может себя ограничить и понять, что справедливо, а что нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});