— Что?
— Вы оба приговорены к смерти.
— Каина не приговорена, — поправила Чайка. — Ее поймают и вновь продадут в рабство людям. Один раз она уже сбежала из вашей базы, и, тем не менее, она снова здесь.
— Ничего не понял… — проговорил Родригес. — Кто «мы», и почему к смерти?
— Да, вы же еще не знакомы! — Влад Кукаш сделал широкий жест. — Мадмуазель Каина, позвольте представить вам капитана Родригеса. Это один из обитателей ступы, какую вы мечтали захомутать, чтобы с удобствами летать над океаном. Вынужден вас огорчить: это не слизняк и не брюхоногий моллюск, а такой же человек, как и вы. Он не владеет магией, но у него есть другие возможности, недоступные вам. Капитан Родригес, позвольте представить мадмуазель Каину, потомственную ведьму, чьи предки улетели с Земли тысячу лет назад. Именно эту девушку вы называли торпедным ускорителем и эксплуатировали последние две недели. Прошу любить и жаловать.
Вид Каины не обещал в будущем ни любви, ни жалования, а на Родригеса было просто жалко смотреть.
— Так вот, — неумолимо продолжал Влад, — тебя, капитан, если ты окажешься на базе, отдадут под трибунал за порчу и разбазаривание ценнейшего имущества. Речь идет о торпедном ускорителе. Впрочем, прощение можно заслужить, если ты вновь спеленаешь ее биоманипулятором и сдашь на базу под расписку…
Глаза Каины полыхнули, побелевшими пальцами она вцепилась в древко метлы.
— Нет! — отчеканил Родригес, не замечая приговора, написанного во взоре своей недавней пленницы. — Ни за что! Я разнесу эту чертову базу к свиньям собачьим. Мадмуазель, больше никто и никогда не посягнет на вашу свободу! Я обещаю вам это!
— Значит, домой тебе, капитан, возврата нет. Тебя там ждет трибунал, ее — рабство.
— Псу под хвост такой дом и такую службу! Получается, что я был палачом, издевался над девушкой… И они это знали?
— Знали. С Мирзой-беком я разговаривал лично.
— Я его повешу! — прорычал Родригес, хватаясь почему-то за перочинный нож.
— Не ты первый, капитан. Вешать Мирзой-бека — большая очередь. Теперь, Каина, что касается твоей судьбы… Впрочем, думаю, это лучше разъяснит Чайка, а то я не знаю в подробностях, что там у вас произошло. Чайка, расскажи, а мы трое послушаем.
— Значит так, — Чайка демонстративно обращалась к одному Владу. — На Новой Земле приняли новый закон. Неудачниц — тех ведьм, что разрядили метлу, но не смогли ничего добыть над океаном, — теперь скармливают ступам. А если ведьма до двадцати лет так и не вылетела с Новой Земли — есть и такие домоседки, — то она должна в течение десяти лет родить не меньше шести детей. — Чайка улыбнулась и пояснила: — Я так понимаю, что совет собирается выиграть у вас демографическую войну. Что значит «скормить ступам» — это понятно. Старшие ведьмы отдают неудачницу в рабство людям. Каина уже отведала этого торта и больше не хочет. Не знаю только, чем люди расплачиваются за такой товар.
— Ступами, — первый раз выдавила слово Каина. — Сотни, тысячи ступ… У любой дуры теперь есть своя ступа, одна я… — И Каина снова разрыдалась.
— Не надо плакать!.. — взмолился из своего угла не смеющий приблизиться капитан Родригес.
— Вот теперь все понятно, — резюмировала Чайка. — Бывшие враги договорились и напропалую торгуют собственными народами. Когда-то ради свободы наши прабабки бежали со Старой Земли. Куда бежать теперь?
— Не знаю, — проговорил Влад. — Но на Старую Землю возвращаться нельзя.
— Я обращусь к императору! — хрипло сказал Родригес.
— Попытайтесь, — Влад пожал плечами. — Меня отказались выслушать даже после того, как я разбомбил базу и отправил на тот свет граф-маршала Мунса.
— Так это был ты?
— Это были мы, — Влад кивнул на Чайку. — Именно после того, как мы рассказали правду Мирзой-беку и совету ведьм, те договорились о торговле живыми людьми. Я не верю, что мы найдем помощь хоть у императора, хоть где бы то ни было. И пытаться что-либо изменить в этом миропорядке — бесполезно. Власть потому и называется властью, что хочет не помогать людям, а владеть ими. Так что вам остается одно — последовать нашему примеру.
— Пойти в рабство к вам? — проскрипела Каина. — Вот уж дудки! Лучше сразу спускай свою заряну с цепи.
— Ой, подруженька, — не осталась в долгу Чайка. — Да я ни за какие коврижки не соглашусь с тобой дело иметь. Проваливайте вы оба на все четыре стороны…
— Погоди, — остановил перебранку Влад. — Я еще не кончил говорить. Так вот, вам остается только последовать нашему примеру: жить вдвоем, скрываясь и от людей, и от ведьм.
— Жить вот с этим? — Каина повела мизинцем в сторону замершего Родригеса. — Терпеть его рядом после того, что он делал со мной?
— Да. Есть такая наука — умение прощать. Кто не освоит этой науки, тот не сможет ни жить, ни умереть по-человечески.
— Мне это и не надо. Я не человек, я — ведьма!
— Это нужно всем. Все мы: пилоты, ведьмы, мужчины и женщины — в первую очередь люди. Конечно, когда мы уйдем отсюда, ты сможешь отомстить своему обидчику. Сможешь накинуть на него узду, мучить его и даже убить. Хотя убивать его ты не станешь, ведь тогда у тебя не будет ступы. Но потом ты жестоко раскаешься в своих делах. Ты останешься одна, всегда, везде, во всякую минуту. И твоя злость сожжет тебя саму. Нужно быть философом и очень добрым человеком, чтобы выдержать шестьдесят три года одиночества. Кроме того, вместе люди могут куда больше, чем по раздельности. Вы двое смотрите, а мы с Чайкой сейчас покажем вам, как надо летать.
ГЛАВА 28
Почти сутки Влад и Чайка натаскивали насильно сведенную пару, показывали, что и как следует делать, а чего нельзя ни в коем разе. И, наконец, попрощавшись, улетели.
Родригес и Каина остались вдвоем.
В корабле воцарилось молчание. Сначала след Владова корабля исчез с экранов, потом его перестала различать и Каина. Тишина стотонным прессом давила на психику, казалось, еще немного, и дело кончится взрывом, бессмысленной вспышкой разрушения, но Родригес нашел в себе силы нарушить молчание:
— Что я могу сделать для тебя?
— Ничего. Убраться в эту — как ее? — рубку, в нору свою, и не высовываться оттуда никогда! Видеть тебя не могу!
Мануэль Родригес покорно перешел в рубку и задраил люк. Сел в кресло, скорчившись, подперев тяжелую голову кулаком. В такой позе сидит древняя скульптура, которую люди называют Мыслителем. Но мало кто знает, что Мыслитель — лишь часть огромной композиции «Врата ада». О чем можно думать, на что надеяться, сидя на пороге ада? Надежда умирает последней, но умирает она именно здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});