Читать интересную книгу Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская

- А у нас их, значит, больше нет? - слабо улыбнулась Олеся. - Все кончено? Мы с тобой поставили последнюю точку?

Муж уткнулся носом в ее волосы и подышал в маленькое ухо.

- Никогда не думай о точке, Леся, - глуховато сказал он. - Думай только про запятую. В крайнем случае, про многоточие. Это мой любимый знак препинания. Он оставляет свободу действию и фантазии. А теперь, пожалуйста, поцелуй меня, иначе мне тоже станет плохо, как Полине. У тебя отвратительные духи. Посуду я уберу позднее.

Разом обрушилась тишина...

Левон чувствовал себя счастливым. У него было все, о чем только можно мечтать: преданные заботливые родители, любящий старший брат, деньги, учеба, а теперь и любимая женщина. Что еще нужно человеку? Медлительная, заторможенная Полина подходила Левону как нельзя лучше. Снова Карен оказался полностью прав: Левон не искал никого другого. Только Полина с ее вялой походкой манекенщицы и размытой улыбкой. Только ее равнодушные ладошки, ее небрежные, рассеянные фразы и движения, ее модные, но постоянно мятые туалеты. Сколько ни билась над этим Олеся, ничего поделать не смогла: Полина, улыбаясь, продолжала одеваться кое-как, наспех. Иногда она застывала перед зеркалом с тушью в руках, забывая о том, что хотела накрасить ресницы. Задумавшись о чем-то своем, она сидела до тех пор, пока кто-нибудь или что-нибудь, например, телефонный звонок, не выводил ее из состояния глубокой задумчивости. Если рядом была мать, она попросту встряхивала Полину за плечи и говорила привычное:

- Полька, очнись!

Левон в подобных случаях заглядывал в глаза и гладил по голове:

- Полина, ты меня слышишь? Услышь меня, пожалуйста!

Полина улыбалась и опускала застывшую руку. "Нужно, наконец, докраситься", - думала она и застывала снова. Так могло продолжаться до бесконечности.

Карен попросил Левона заехать к нему вечером и решительно отправил Олесю из дома.

- Пойди погуляй, или зайди к Полине, или навести отца, в общем, делай что хочешь. Но часа два на глаза не показывайся. Накормить ты нас все равно не в состоянии, а говорить с Левоном буду я сам.

Олеся послушно кивнула и уехала в Нескучный сад - почему-то Мэри любила его больше всего в Москве и когда-то именно там назначала все свои свидания.

Левон был рад увидеться с братом, тем более наедине. Карен с улыбкой рассматривал Левона: совсем взрослый, собирается стать по примеру отца журналистом. Ему так проще и спокойнее.

- Как там родители? Я давно их не видел.

- Ты бы заехал, - осторожно попросил брат. - Они скучают без тебя. Но в общем все хорошо.

- Да, в самое ближайшее время, - кивнул Карен. - А как развиваются твои отношения с Полиной?

Бесхитростный Левон расплылся в доверчивой улыбке.

- Тоже все хорошо. Поля такая умница...

Карен усмехнулся: умница была штучкой что надо.

- Я рад за тебя. Но, видишь ли, есть одно осложнение, о котором она пока не решается тебе сказать...

- Что-то случилось? - встревожился Левон. - Очень плохое?

- Да нет, ничего страшного. Просто она еще слишком молодая и неопытная. И Олеся случайно кое о чем догадалась. Полина беременна, Лев, и хочет оставить ребенка.

Брат посмотрел на Карена в изумлении. "Какое он еще все-таки дитя, - с нежностью подумал Карен. - И останется таким навсегда".

- Ты понял меня, Лев? У вас будет ребенок! Поля не решается сама сообщить тебе об этом. Что ты думаешь делать?

Левон покраснел и отвел глаза.

- Я думаю так же, как она. Мы все равно собираемся пожениться, так что это очень хорошо... - Он опять взглянул на брата. - Это очень хорошо, Карен. А Поля - она правда маленькая и глупая.

Глаза Левона стали задумчиво-нежными. Карен с грустью наблюдал за ним. Как легко и быстро все уладилось! Да, с простодушным бесхарактерным братом у Карена никогда не будет особых проблем.

- Полина плохо себя чувствует, - сказал Карен. - У нее тяжелый токсикоз. Ты будь с ней бережнее и ласковее. Надеюсь, все скоро пройдет.

Левон вновь забеспокоился.

- Это так трудно? До самого конца?

Карен засмеялся и подвинулся к брату поближе.

- Это трудно до самого конца! Если ты берешь на себя ответственность за судьбу женщины, это невероятно трудно отныне и навеки! Но иначе невозможно: только ты сам должен с ходу, рывком поднять предназначенную тебе тяжесть и легко, не показывая вида, нести ее всю жизнь. Не дели ее ни с кем никогда. И, самое главное, не дели ее со своей женой! Она должна быть всегда свободна от любого груза!

Брат смотрел очень внимательно и кивал. Вряд ли он до конца понимал простую и необходимую истину.

- А что мне сказать Полине?

- Дурачок! Скажи ей, что ты все узнал от меня и топай оформить документик. Впрочем, туда ты возьмешь с собой меня, иначе у тебя опять возникнут какие-нибудь осложнения. Скоро придет Олеся, она очень беспокоится за Полину, и мы объясним ей, что все в порядке.

- Конечно, - обрадованно кивнул Левон.

Он был чрезвычайно доволен, что его будущая судьба оказалась так быстро и удивительно хорошо улажена руками брата.

"Господи, помоги мне!" - шепнула Олеся, торопливо перекрестилась и открыла входную дверь. Братья сидели рядом и мирно беседовали.

- А-а, ты пришла! - без всякого энтузиазма встретил ее муж. - Немедленно убери куда-нибудь подальше свои большие глаза. У нас все чудесно! Неужели ты сомневалась?

Олеся без сил опустилась на диван. Разве можно сомневаться в Карене? Он улыбался насмешливо и пренебрежительно, покачивая ногой. В его нехорошей усмешке сквозило откровенное презрение к самому себе. Он принес в жертву этой женщине всего себя без остатка, а сегодня - даже больше, чем себя. Он сознательно отдал ей жизнь своего единственного любимого брата.

Отныне и навеки.

15

Ашот Джангиров раньше сына заметил, что Олеся устала. Он верно угадал и понял ее тяжелое состояние, поправить которое теперь уже было невозможно. Его внутреннее сопротивление выбору Карена, обида за неудачный, неравный, как ему казалось, брак - все кануло в прошлое. Ашот давно примирился со свершившимся, тем более, что был не властен ничего изменить. Отныне он полностью разделял заботы и трудности старшего сына, в круг которых оказался против своей воли вовлеченным и Левон. Олеся опять погрузилась в прежнюю задумчивость. Ее мучила судьба Полины, складывающаяся далеко не лучшим образом. Ашот решил подождать, пока Карен разберется в ситуации. Ждать долго не пришлось: тонкость видения никогда не изменяла старшим Джангировым.

Как ни старался Карен уберечь Олесю от боли и страдания, они приходили независимо от него. Да и что Карен мог сделать с Полиной, которая после рождения Боба слишком часто стала оставаться в клинике? Ашот и Глеб без конца выискивали лучших врачей и препараты, но они приносили только временное облегчение. Через месяц-два, ненадолго выйдя из больницы довольно бодрой и повеселевшей, Полина снова начинала тосковать и опять попадала туда же.

Маргарита, которая предпочитала минимально общаться с обеими невестками, почему-то страшно привязалась к Бобу и не желала отдавать его ни родителям, ни Олесе. Во время обострений у Полины, повторяющихся со зловещей регулярностью, Рита без всякого разрешения забирала ребенка к себе и возилась с ним, перенеся на него всю оставшуюся в ней материнскую нежность и страсть, в которых давно не нуждались выросшие сыновья. Толстый, розовощекий Боб весело прыгал в ее руках, сверкая темными глазищами Джангировых.

Ашот задумчиво рассматривал мальчика. Знала бы Маргарита, что он может быть вовсе и не ее внуком! Хотя эти темные глазки... Джангиров-старший тоже был в курсе событий.

Олеся пожаловалась на поведение Маргариты Карену. Тот с ней не согласился.

- Тебе тоже нужно отдохнуть. Я думаю, Бобу с мамой очень хорошо, поэтому не сопротивляйся. Пусть он живет то там, то здесь. Когда-то так жил Левон.

- Но мне скучно одной. Ты заставил меня бросить работу, что мне теперь делать?

- Читай Диккенса, - посоветовал Карен, хитро скосив на нее глаза. - Он много чего написал, тебе надолго хватит.

Олеся вздохнула.

Вечерами часто заезжал Левон, и его посещения были мучительными, почти невыносимыми для Олеси. Иногда она боялась на него даже просто взглянуть. Обманутый и несчастный, он каждый раз вызывал у нее взрыв безмолвного отчаяния и усугублял постоянно нараставшее чувство вины. Карен, естественно, не разделял ее мучений.

- Он что, насильно женился на Полине? - резко спросил муж Олесю. - Под дулом моего пистолета? Ах, нет! Ну, так что же ты сходишь с ума? И мальчик, мне кажется, как раз его: посмотри на него повнимательней. А я с тобой тоже мыкаюсь всю жизнь: подумаешь, невидаль, депрессия! Ну, правда, там несколько сложнее, чем у тебя. Зато ты у меня собиралась спиться!

Олеся покраснела.

- Прекрати, Карен! Речь сейчас совсем не обо мне. Левон из-за болезни Полины не может толком ни учиться, ни работать.

- А почему, собственно, из-за болезни Полины? - холодно поинтересовался муж. - Твоя манера списывать вину и ответственность человека за собственные поступки на обстоятельства и происки судьбы просто удивительна! Каждый должен отвечать за себя сам! Тем более, за него не должна отвечать женщина, вдобавок, не очень здоровая. Смотри, не начинай мне еще одну трагедию! И вообще мы скоро уезжаем!