Олег вспомнил незнакомую бабку у себя дома. О том визите он не забывал ни на секунду, но сейчас увидел его отстраненно, как бы чужими глазами. Он просто пропал — из квартиры, из Москвы и даже из области. Этому могла найтись тысяча объяснений, и Олег уже принимался их перебирать, но все они выглядели неубедительно, все так или иначе касались Службы, а она была отнюдь не всесильна. Она позволяла себе не считаться с законами государства, но и над ней, выше всякой Конституции, стояла логика. Если кому-то понадобилось вычеркнуть опера Шороха из магистрали, Служба обязана была отреагировать. Если же это вторжение совершено именно Службой, то почему, уничтожив следы Олега, она не тронула его самого?
Шорохов подумал, что вопросов к Лопатину у него накопилось многовато, и в этот момент встретился взглядами с Лисом. Диггер ни грамма не смутился, еще бы продал за хорошие деньги.
— Прощай, папочка… — сказала Крикова, приставляя ствол ко лбу одного из близнецов.
Старик зажмурился. На то, чтобы молить о пощаде, у него не осталось воли. Он вряд ли поверил, что немолодая женщина в строгом костюме — его родная дочь, но, видимо, хорошо представлял, за что эта самая дочь хотела бы его убить.
Палец Криковой на спусковом крючке выжал свободный ход; курок вздрогнул и чуть оттянулся, удаляясь от капсюля.
— Нет… — прошептала она, опуская оружие, — Нет, нет…
— Шорох! — бросил Федяченко. — У вас есть шанс реабилитироваться.
— Пош-шел ты… — Олег не стал себя ограничивать вводным словом и назвал полный адрес, даже с некоторыми излишествами.
— Лис?…
— Аналогично, — ответил тот, закуривая.
Старик открыл глаза. Женщина ласково ему улыбнулась и, ткнув второго револьвером в живот, выстрелила четыре раза подряд. Криков резко, с шумом вздохнул, как будто пули попали в него. Клон секунду пошатался и рухнул.
— Поверил?… — спросила Крикова, улыбаясь еще шире. — Ты поверил, папа? Ты думал, я не смогу?… Уважаемый Лис! — позвала она, не оборачиваясь. — Ну хоть теперь-то вы проясните? Кто это был. Копия?
— Копия.
— Слышал, папа? Это была репетиция. Помнишь?… Ты мне тоже репетицию проводил. Тогда… Ты помнишь или нет?!
— Прости… — одними губами ответил он. Женщина покачала головой — не утвердительно и не отрицательно.
— Пятьдесят пять лет из семидесяти, папа… Вся жизнь — и какое-то “прости”… Так не бывает.
Крикова медленно поднесла “кольт” к глазам отца и, любуясь его ужасом, задержала дыхание.
— Ты наконец-то плачешь, — сказала она. — Я все-таки дождалась…
Этот выстрел прозвучал громче, чем предыдущие четыре, вместе взятые. Старик откинул голову и повалился на спину. Теперь между ним и клоном не было ничего общего: скрюченное тело, уткнувшееся лицом в землю, под которым влажно темнела большая лужа, — и распластанный, словно в полете, человек с входным отверстием над переносицей.
— Господину Шороху тоже надо заплатить, — сказала Крикова сухо, по-деловому. — С вычетом за подлог.
— Воля ваша… — Федяченко протянул Лису две карточки.
— Мальчики! Поедем уже. Пыльно…
Перед ней открыли дверь. Она подошла к “Линкольну” и, взяв револьвер за ствол, брезгливо отшвырнула его куда-то в сторону.
— Это было неосмотрительно… — посетовал Федяченко, и двое из трех охранников без приказа ринулись за “кольтом”.
Они бродили по кустам минут пять, перепачкали все брюки, но оружия так и не нашли. Крикова начала выказывать нетерпение, и водитель длинно просигналил. Телохранители подбежали к машине и запрыгнули в салон. Последним погрузился тот, что следил за Олегом. “Линкольн” задним ходом откатил от черной “Волги” и, развернувшись, направился по извилистой дороге обратно.
Лис почиркал зажигалкой и приблизился к Шорохову.
— Дай прикурить. А станнер не трожь, — проговорил он буднично.
Олег шагнул в сторону и хмуро посмотрел на два трупа.
— Звони Лопатину, — распорядился Лис.
— Кому?… Лопатину?! Даты…
— А старухе в театр хорошо бы. — Зажигалка после десятого щелчка все-таки дала огонь, и он затянулся. — Могу поспорить, каждую фразу перед зеркалом шлифовала. Наверно, еще и с заряженной пушкой. И с надеждой, что случайно в себя выстрелит, Кстати! Ствол-то они там не нашли. Да, май фрэнд?… — подмигнул Лис. — Кто-то опередил, не иначе… Ладно, ладно, мне он не нужен. Звони, говорю, Вениаминычу, а то он волнуется.
Олег, подозревая Лиса в блефе, набрал номер. Ответа он не ждал — Лопатина тут сейчас не было, соответственно, не было и его телефона.
Ответили после первого же гудка.
— Шорох? Как там у вас?…
— У нас… хуже некуда.
— Угум… Покури пока.
Шорохов от растерянности вытащил пачку “Кента”. Лис стоял к нему лицом — Криковы, прототип и клон, лежали за Олегом, и диггер не мог их не видеть. Тем не менее он увлеченно пускал кольца.
— Полтора лимона тебе, фрэнд, не обломится, — сказал он. — Значит, это байка…
— Что — байка?
— Полтора миллиона евро, которые ты якобы получил. Держи. — Лис помахал зажатой в пальцах карточкой. — На этой пятьсот тысяч. Хотя основной кайф Крикова словила с твоей подачи. Без первого действия спектакль был бы скучнее. Она очень на него рассчитывала.
— Так она что же?… Она заранее знала, что я привезу копию?!
— Это знал даже Криков.
— Какой из них? — жестко спросил Олег, оборачиваясь на трупы.
— Настоящий, — ответил Лис.
Шорохов лишь теперь понял, откуда взялось его спокойствие.
— Лопатин подготовил двух клонов?!
— Трех. На случай еще более непредвиденных обстоятельств. Но эти-то предвидеть было легко. Крикова знакома со Службой, так что в подвохе не сомневалась. И ты ее не обманул.
— А ты?…
— А мне пришлось тебя сдать, — пожал плечами Лис. — Сдать и привезти вторую копию, пока тебя не сдал кто-нибудь еще. Но две трети мои, таков уж расклад. Бери, а то и этого не получишь.
Олег механически забрал карту и сунул ее в ремень к синхронизатору.
У дальнего выезда раздалось шкворчание дизеля, и на пустырь вкатился оранжевый мусоровоз. За ним, ныряя на рытвинах, ехала “шестерка”. Она остановилась рядом с телами, и из нее выбрался Василий Вениаминович.
— Запасного куда денем? — спросил Лис.
— Там уже… — Лопатин махнул рукой на нечистый кузов “МАЗа”. С Лисом он, как и прежде, держался холодно. Видимо, координатор все еще не забыл того случая, когда по вине опера лишился должности.
— Василь Вениаминыч… — выразительно произнес Олег.
— Вопросы потом, Шорох.
Парализованный водитель “Волги” уже начал шевелиться, и Лис пошел приводить его в чувство, — то ли не хотел возиться с покойниками, то ли угадал приближение тяжелого разговора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});