— А какими были твои дети? — Не удержалась я.
— Импульсивные. И жестокие. В основном у меня рождались мальчики, и они были склонны к простым радостям жизни: пьянству, блуду и дракам, а желательно всему и сразу. — Она взмахнула пальцами. — Отпрыски Айма вглядывались в звезды и создавали часы, которые высчитывали такие бесполезные события, как угол когтей ястреба, в момент удара своей жертвы. Они демонстрировали свои хитроумные приспособления, и все дивились. Мои же детки напивались, путали стадо коров с вражеским полком и убивали всех подряд, крича как сумасшедшие, пока вся армия не впадала в панику.
Это похоже на Большого Аякса, одного из греков, осаждавших Трою. Должно быть, это времена ее «греческого» периода.
Эрра сделала глоток:
— Один болван затащил городские ворота на гору. Я спросила его, зачем он это сделал. «На тот момент мне показалось это хорошей идеей», ответил он мне.
— Это тот, что отказывался стричься? — спросила я.
— Он начал лысеть. — Эрра наморщила лоб. — Таков был его хитроумный план: отрастить гриву, чтобы никто не заметил. Его отец был великолепен. Тупой, как голубь, но великолепен. Я думала, моя кровь компенсирует недостаток его ума.
— И чем это обернулось для тебя?
На лице моей тети появилась кривая гримаса:
— Он был самым глупым ребенком, которого я когда-либо рожала. Убить его было все равно, что избавиться от головной боли.
— Ты убила собственного сына? — Я сделала глоток.
— Он был ошибкой, а когда ты совершаешь ошибку, то должна ее исправить.
— Я считала, что он покончил с собой. — По крайней мере, согласно Библии.
— Так и есть. Я лишь помогла ему на этом пути.
— Аякс тоже покончил с собой.
— Неужели. — Она потягивала чай жестом, настолько похожим на мой, что мне пришлось бороться с собой, чтобы так не глазеть на нее.
Вот, пожалуйста — моя семья. Какое счастье.
Я снова наполнила свою чашку.
Моя тетка рассматривала меня:
— Ты знаешь, что твой отец делал, когда дети разочаровывали его?
— Я уверена, что ты меня просветишь.
— Он звал меня. Он слишком сентиментален, чтобы исправлять свои собственные ошибки. Он сделал это пару раз, но для этого они должны были совершить что-то действительно очень глупое, чтобы он решил убить их лично.
— Что касается глупости, я в этом эксперт.
Улыбка, появившаяся на ее лице, была такой острой, что об нее можно было порезаться. Как меч, выходящий из ножен:
— В это я охотно верю.
Мы посмотрели друг на друга.
— Почему Стая? — Спросила я.
— Пять полукровок несложно уничтожить. Брось на них войско солдат, и они будут разбиты. Пятьдесят полукровок сократят их количество в пять раз. Они быстры, и те, которые не будут убиты, впадут в бешенство. Пятьсот полукровок могут одолеть армию, в десять раз превосходящую их по численности, и одержать победу. — Она отпила чай. Ее лицо стало холодным. — Я видела, как это случалось тысячи лет назад. Сейчас это новое царство полукровок находится в зачаточном состоянии. И оно должно быть раздавлено, прежде чем научится ходить.
Я посмотрела ей в глаза. Безжалостный разум смотрел прямо на меня.
— Почему ты называешь их полукровками?
— Это очень удобный термин. В нем чувствуется презрение. Представь, ты — солдат, который столкнулся с монстром. Он сильнее и быстрее тебя, он похож на оживший кошмар, а, когда он получает ранение, которое убило бы любого обычного человека, его товарищи отбрасывают тебя, и через пятнадцать минут это существо, раненое тобой, снова встает на ноги. Куда денется твое мужество?
Я наклонилась к ней:
— Значит, если думать, что это существо — мерзость, полукровка, которое ниже тебя, то можно покопаться в себе и найти немного храбрости.
— Именно. — Эрра кивнула
— Тогда почему бы просто не объявить их нечистью и не превратить это в крестовый поход?
Она указала на меня ложкой:
— Тебе бы захотелось держаться подальше от религии. Как только ты внесешь молитвы и поклонение в планы, твои войска начнут считать тебя богом. Вера обладает еще большей властью во время магии. Ты начинаешь следовать уже не своим собственным побуждениям. Вот почему я предупреждала Вавилон, что если когда-нибудь они построят мне храм, я сровняю город с землей и посыплю ее солью. В любом случае, полукровки должны быть рассредоточены. Они слишком организованны, и у них есть Первый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я покрутила в руках свою чашку:
— А что значит Первый?
— Первые появились первыми. Они намного сильнее, у них лучший контроль, и остальные полукровки стремятся к ним.
Кэрран.
— Тебе он нравится. — Глаза Эрры сузились.
Я вопросительно выгнула брови.
— Тебе нравится Лев.
— Я его вообще терпеть не могу. Он самонадеянный идиот.
— Твоя кровать смята, а на подоконнике и внутренней дверной раме видны следы когтей. Ты с ним сношаешься?
Я откинулась назад и скрестила руки на груди:
— Тебе то какое дело?
— Ты что, шлюха?
Я уставилась на нее.
— Не шлюха, значит. Хорошо. — Эрра кивнула. — Наша кровь слишком драгоценна, чтобы связываться с каждым красивым мужчиной, которого ты встречаешь. Кроме того, здесь просто напрашивается разбитое сердце. Ты должна беречь себя, иначе никогда не переживешь свое первое столетие. Боль, которую тебе могут причинить другие люди, разорвет тебя на части.
— Спасибо за лекцию.
— Что касается твоего полукровки. С ними очень весело в постели, белочка, но они всегда хотят детей и семью. Семья — это не для тебя.
Я приподняла брови. Решила за меня, да?
— Откуда тебе знать, что для меня?
Она рассмеялась.
— Ты знаешь, кто ты? Ты — бледная копия меня. Слабее, медленнее, меньше. Ты даже одеваешься, как я, говоришь, как я, и думаешь, как я. Я видела, как ты дерешься. Ты любишь убивать. Совсем как я. Ты нападаешь, когда боишься, и прямо сейчас задаешься вопросом, смогла бы ты разрушить защиту на этой двери, как это сделала я. Я знаю тебя, потому что знаю себя. И я была ужасной матерью.
Я погладила рукоять Погибели на коленях:
— Я — это не ты.
— Да. И в этом причина твоей кончины. Ключом к выживанию является умеренность. Ты не научилась этому и теперь уже никогда не научишься.
Получить лекцию о сдержанности от женщины, которая устроила истерику и взорвала Вавилон. Это дорогого стоит.
— Если мы заговорили об умеренности, ты в курсе, что Казино принадлежит Племени. Мой отец знает, что ты напала на одну из его баз?
Эрра пожала плечами:
— Я бы одобрила. Это такая… — она нахмурилась, явно подыскивая подходящее слово. — Безвкусица. Собрание всего, что мне не нравится в этом возрасте: слишком громко, слишком ярко, слишком кричаще. Никто даже не замечает красоты здания за всеми этими разноцветными огнями и транспарантами. Музыка звучит так, будто внутри стая обезьян колотит по кастрюлям.
— Они пожаловались об этом властям.
— Они это сделали? — Глаза Эрры расширились. — Вот слабаки.
Гастек не знал, кто она такая, но Натараджа был достаточно близок к Роланду, чтобы встречаться с ней раньше и понять, что она достаточно сумасбродна, и может превратить Казино в пыль по своей прихоти. Он не хотел рисковать.
Эрра иррациональна. Боже, вполне возможно, это слово было придумано, специально чтобы описать мою тетку. Просто безумие. [прим. В оригинале здесь игра слов «Erra erratic.» неустойчива, эксцентрична, непредсказуема]
— Чем тебе не угодила Гильдия?
Эрра закатила глаза:
— Сегодня мой день давать уроки?
— А как часто ты преподаешь?
Она снова усмехнулась:
— Хорошо. Предположим, ты хочешь захватить армию, ты подходишь к ним и говоришь: «Пошлите своего самого сильного воина». Они это делают, и ты убиваешь его, пока они смотрят. Ты делаешь это быстро и жестоко, предпочтительно вручную. А пока они будут в шоке от этого, ты застрелишь маленького парня с большим ртом, который посмел перебить тебя, когда ты впервые подходила. Это показывает, что ты все это время могла застрелить и большого человека, но предпочла этого не делать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})