— Так куртка…
— Ага! В таких, может, полгорода шастает. К тому же мне непонятен мотив, Иванов! За что Богдану Сизову убивать супругов Вишняковых?! Мотив?! Орудие убийства не найдено. Посторонние отпечатки есть, но они не принадлежат Сизову.
— Он аккуратен, — поднял палец вверх майор. — Он и на квартире Стрельцовой не оставил отпечатков.
— Там их никто не оставил, — фыркнул следователь грустно. — Такое ощущение, что кто-то там хорошенько прибрался, когда уходил.
— Может, и прибрался, — согласно кивнул Иванов, поднялся с места и с хрустом потянулся. — Ладно, гражданин следователь, ты тут думай, а я отдыхать. Глаза просто слипаются.
— А чего думать, чего думать! — возмущенно откликнулся тот. — Ты людей на адрес Сизова послал?
— Послал.
— И?
— Пока нет результатов. Были, доложили бы. К тому же им тоже надо отдохнуть. Часам к двум-трем соберемся, подведем итоги. Давай, бывай…
В три часа пополудни Иванов снова посетил Минина. Свежевыбритая физиономия его светилась. Во рту мятная жвачка. Свитер чистенький, свеженький. Брюки из-под утюга.
— Есть что? — с надеждой вскинулся Минин.
— А как же! — Иванов с залихватским замахом швырнул на стол перед ним лист бумаги. — Вот тебе показания свидетелей!
— И что там? — Минин опасливо покосился на лист бумаги, исписанный мелким незнакомым почерком.
— А там, гражданин следователь, показания одного из автолюбителей, чья машина вчера весь день простояла на автостоянке перед подъездом Сизова.
— И что он показал?
Минин все еще боялся брать в руки лист бумаги и читать. Боялся разочароваться.
— Не он показал, а видеорегистратор на его машине. Он у него крутой, работает в автономном режиме, кстати, видео прилагается.
— И? Что на записи?
— А на записи отчетливо видно, как гражданка Вишнякова вчера часа два утюжила двор Сизова.
— Да ну!
— Вот тебе и да ну!
— А чего это она?
Минин пододвинул к себе показания автолюбителя, но читать пока не стал. Успеет! Для начала надо Иванова выслушать. А то упорхнет, и поминай как звали. А в этих записанных со слов автолюбителя показаниях может быть и не все отражено.
Интересно же еще, что и у Иванова на уме! Бумага бумагой, а мозги майора — это…
— Ей надо было незамеченной попасть в его подъезд, я так полагаю, — самодовольно улыбнулся Иванов, уселся на стул, на котором дремал с утра, смахнул несуществующую пылинку с колена. — Уж так она там терлась, так металась. Только собралась, как собачниками двор наводнился. Те ушли, на смену мамочки с колясками явились. Потом дворник. Постоянно ей кто-то мешал. Я так думаю, она выжидала.
— А потом?
— Потом у подъезда стало пусто. В шестнадцать сорок три опустел тротуар, который хорошо просматривался с регистратора. Она и метнулась к подъезду Сизова. У двери простояла недолго. Подростки выходили, она внутрь прошмыгнула.
— И долго там пробыла?
— В том-то все и дело, что нет! — развеселился непонятно с чего Иванов. — На записи отчетливо видно, что пробыла она там три минуты. И выскочила сразу после того, как…
И заткнулся, гад.
— После того, как?
Минин нехотя взял в руки лист бумаги, бегло просмотрел. Как он и думал, ничего особенного. Больше написано о видеорегистраторе: какой фирмы, где был куплен, как давно в эксплуатации. Рекламный слоган просто! Гражданку, запечатленную на записи, хозяин регистратора не знает. Видит впервые. Парня в ярко-оранжевой куртке знает — живет в этом подъезде. Богдан Сизов.
Все рассуждения в башке у Иванова и на записи, которую еще предстоит посмотреть. Майор-то уже просмотрел, но измывается и говорить не спешит.
— Она выбежала сразу после того, как в подъезд вошел Сизов, — все же заговорил Иванов. — Она зашла. Через минуту и сорок четыре секунды в подъезд вошел Сизов. Она потом выбежала. Не вышла, замечу, выбежала!
— Но это еще не все?
— Не все, гражданин начальник! — Иванов хлопнул в ладоши, как фокусник, и почти нараспев произнес: — Следом за ней из подъезда вышел наш Сизов и…
— И?
— И через час они с интервалом в двадцать приблизительно минут друг за другом вошли уже в подъезд, где проживали супруги Вишняковы. И последние после этого прожили совсем не долго. А? Как тебе? — И майор выкатил грудь колесом. — Молодцы мы?
— Молодцы, сказать нечего, молодцы.
— Можешь смело просить у прокурора санкцию на арест этого красавчика.
— Могу! Спасибо, майор! — Минин потряс протянутую руку, улыбнулся и вдруг спохватился: — Кстати, а на видео видно лицо Сизова?
Рука Иванова в его ладони вдруг сделалась мягкой, безвольной и через мгновение выскользнула, как скользкая рыба.
— А при чем тут лицо Сизова, Минин?!
— Как при чем? Не понял! Что, лица не видно? Этот человек снова скрывает свое лицо под капюшоном? Надел яркую-преяркую куртку, по которой его могли узнать все соседи, а лица не кажет? Что-то я не пойму… Неси-ка мне запись, майор. Станем смотреть вместе.
Они смотрели и пересматривали. Иванов наседал. Минин колебался. Наконец сдался:
— Вот скажешь мне, что за мотив был у Сизова, сомнений не будет вообще.
— Мотив! Мотив… — Иванов нервно затеребил подбородок. Глянул сердито на следователя. И вдруг предложил: — Предлагаю звонок другу! А давай Волкову позвоним, а?
— Волкову? Зачем Волкову?
Минин нахмурился.
Волков, если честно, ему не нравился. Он никому не нравился. Почему? Да потому что был чрезвычайно сообразителен. Потому что был немногословен. Не высокомерен. Не выпячивался. Ходит, смотрит, помалкивает. Вопросы нехорошие задает, которые в тупик загоняют. А потом вдруг, бац, и вывод. Или версия. Да такая, что единственно верной оказывается.
Вот кому, скажите, захочется на его фоне выглядеть дураком? Да никому!
И Минину не хотелось тоже.
— Не хочу звонить Волкову, — признался он и тут же услужливо пододвинул телефонный аппарат коллеге. — А ты сам позвони.
— А чё я-то! — фыркнул Иванов.
— Но ты же с ним на место происшествия выезжал. Не я, — ядовито улыбнулся Минин, перекрывая Иванову все пути к отходу. — Сам рассказывал, что он там все облазил. Даже соседний дом! — И тут же со значением добавил: — Строящийся. Может, он там что нашел, а?
— Нашел и промолчал?
— Но что-то же он тебе рассказал?
Что-то рассказывал, вспомнил тут же Иванов. Только он не слушал. Ни черта не слушал. Потому что был оскорблен, как профессионал, присутствием постороннего в своей оперативной группе. Консультант, мать его! Он и не слушал. А когда узнал, что Волков допрашивал работодателя погибшей и наговорил там лишнего, взвился от бешенства. А когда узнал, что на Волкова за это накатали жалобу в прокуратуру, обрадовался. А еще когда узнал, что тот дал интервью местному каналу криминальных новостей, снова взбесился. Народ-то ведь к нему пошел — к Волкову.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});