Читать интересную книгу Избранные произведения - Амброз Бирс

О своем необычном даровании я впервые узнал еще школьником, на четырнадцатом году жизни. Случилось так, что я забыл взять в школу завтрак; поблизости от меня собиралась перекусить одна девочка, и я не мог оторвать от провизии завистливых глаз. Подняв голову, она встретилась со мной взглядом и не смогла его отвести. Секунда колебания - и она с отрешенным видом подходит ко мне, молча протягивает мне корзинку с ее соблазнительным содержимым, поворачивается и уходит прочь. Невыразимо довольный, я утолил голод и выкинул корзинку. С тех пор я и вовсе перестал носить в школу завтрак - девочка стала моим ежедневным поставщиком; нередко, удовлетворяя природную потребность ее скромными припасами, я совмещал приятное с полезным, принуждая ее присутствовать на трапезе и притворно предлагая ей разделить ее со мной; на самом же деле я уплетал все до последнего кусочка. Девочка оставалась в полной уверенности, что съела завтрак сама; на последующих уроках ее слезные жалобы на голод удивляли учителя и забавляли учеников, которые прозвали ее "Ненасытное брюхо", я же преисполнялся необъяснимого удовлетворения.

Недостатком этого, в других отношениях весьма удобного положения вещей, была необходимость таиться: передача завтрака к примеру, происходила в рощице, вдали, так сказать, от суетной толпы, и я краснею, вспоминая о прочих недостойных уловках, на которые я вынужден был идти. Так как я был (и являюсь) по натуре человеком прямым и открытым, они становились для меня все более и более тягостными, и если бы мои родители пожелали отказаться от нововведения, которое вполне их устраивало, я охотно вернулся бы к прежним порядкам. План, который я в конце концов избрал, чтобы избавиться от последствий своей гипнотической силы, возбудил в свое время широкое и острое любопытство, и та его часть, которая была связана со смертью девочки, подверглась суровому осуждению; но это не имеет касательства к предмету настоящего повествования.

В течение нескольких последующих лет я был почти совсем лишен возможности заниматься гипнозом; небольшие опыты, на которые я отваживался, обычно заканчивались пребыванием в карцере на хлебно-водяной диете, а порой не приносили мне ничего лучшего, чем плетка. Единственный раз я совершил нечто впечатляющее, и случилось это в тот самый день, когда я покидал место, принесшее мне эти маленькие разочарования.

Меня вызвали в комнату надзирателя, где снабдили цивильным платьем, ничтожной суммой денег и изрядным количеством советов, которые, должен сказать, были гораздо лучшего качества, чем платье. Выходя из ворот навстречу свободе, я неожиданно обернулся, пристально посмотрел надзирателю в глаза - и мгновение спустя он уже был в моей власти.

- Вы страус, - сказал я.

Вскрытие показало, что желудок умершего содержал огромное количество несъедобных предметов, в основном деревянных и металлических. Непосредственной причиной смерти, по заключению экспертов, послужила застрявшая в пищеводе дверная ручка.

По природе своей я был хорошим и любящим сыном, но, вернувшись в мир, от которого так долго был отгорожен, я не мог избавиться от мысли, что все мои злоключения происходят из одного источника - из мелочной скаредности моих родителей, решивших сэкономить на школьных завтраках; и у меня не было причины полагать, что эти люди изменились к лучшему.

По дороге между Мамалыжным Холмом и Южной Асфиксией есть небольшое поле, посреди которого раньше стояла хижина, известная под названием Логово Пита Гилстрапа; сей джентльмен добывал свой хлеб тем, что убивал и грабил проезжих. Скончался Гилстрап приблизительно тогда же, когда люди перестали ездить по той дороге, и где тут причина, а где следствие, установить по сию пору не удалось. Как бы то ни было, поле давно заросло сорной травой, а Логово сгорело. И вот иду я пешком в Южную Асфиксию, где прошло мое детство, и вдруг вижу своих родителей, сделавших остановку на пути к Холму. Привязав лошадей, они закусывали под дубом, что рос посреди поля. Вид этой трапезы пробудил во мне горькие воспоминания о школьных днях, и лев, спавший в моей груди, проснулся. Приблизившись к недостойной чете, которая сразу меня узнала, я выразил готовность воспользоваться их гостеприимством.

- Этих припасов, сын мой, - ответил тот, кто произвел меня на свет Божий, с характерной выспренностью, которую годы отнюдь не умерили, - хватит только для двоих. Безусловно, я не мог не заметить голодный блеск в твоих глазах, но...

Моему отцу так и не довелось закончить фразу; то, что он принял за голодный блеск, было гипнотическим свечением. Нескольких секунд хватило, чтобы подчинить отца моей воле. Еще несколько ушло на мадам; наконец-то я мог дать волю моему справедливому гневу.

- Мой бывший отец, - сказал я, - надеюсь, вам известно, что вы и эта дама больше не являетесь тем, чем были прежде?

- Небольшие изменения, конечно, наблюдаются, - с сомнением отозвался сей пожилой господин. - Возраст, должно быть.

- Если бы только возраст, - возразил я. - Изменились видовые признаки. Вы и эта леди, по правде говоря, теперь не люди, а мустанги - дикие кони, причем страшно задиристые.

- Джон, - воскликнула моя дорогая мамаша, - ведь ты не хочешь сказать, что я...

- Сударыня, - прервал я ее сурово, вновь устремив на нее взгляд, - я хочу сказать именно это.

Едва эти слова слетели с моих губ, как она рухнула на четвереньки; затем, пятясь, приблизилась к своему почтенному супругу, дико взвизгнула и со всей силы лягнула его под коленку! Мгновение спустя он тоже встал в позу четвероногого и заковылял прочь, отбиваясь от нее ногами - то попеременно, то обеими вместе. Уступая ему в быстроте движений из-за длинного платья, она не уступала в упорстве и продолжала атаковать. Ноги их скрещивались и переплетались в воздухе самым прихотливым, образом; нередко ступня сталкивалась со ступней во встречном движении, отчего оба падали на землю ничком и на мгновение оказывались беспомощными. Но, придя в себя, возобновляли битву с удвоенным рвением, оглашая округу нечленораздельными звуками, словно и впрямь перевоплотились в свирепых животных. Сражаясь, они описывали круг за кругом, пинки сыпались, "как молнии из горных туч". Схлестнувшись лицом к лицу, они на миг расцеплялись, пятясь на коленях, и вновь в дикой злобе бросались вперед, наносили друг другу неловкие нисходящие удары двумя кулаками разом, затем падали на руки, не в силах держаться вертикально. Во все стороны летели камни и клочья травы; одежда, волосы, лица - все было испачкано пылью и кровью, обезображено до неузнаваемости. Наносящий удар издавал нечеловеческий рев, получающий стонал и хрипел. Ни Геттисберг, ни Ватерлоо не видывали подобной отваги; доблесть моих дорогих родителей в жарком бою навсегда останется для меня источником гордости и удовлетворения. В конце концов два измочаленных, оборванных, окровавленных и исковерканных символа бренности человеческой удостоверили тот печальный факт, что человек, по чьей воле произошла эта схватка, сделался круглым сиротой.

За нарушение общественного порядка я был арестован, и мое дело передали в Суд Нюансов и Отсрочек, где оно находится по сию пору; после пятнадцати лет разбирательства мой адвокат прилагает титанические усилия к тому, чтобы дело передали в Суд Доследований и Пересмотров.

Таковы некоторые из самых впечатляющих моих опытов по применению той таинственной силы, которая называется гипнотическим внушением. Может ли она быть использована недобрым человеком во вред другим людям, судить не мне.

НЕИЗВЕСТНЫЙ

Из тьмы, что окружала маленькую площадку, освещенную нашим догорающим костром, выступил человек и сел на камень.

- Не думайте, что вы первые в этих местах, - сказал он важно и неторопливо.

Возразить на это было нечего - он сам вполне мог служить доказательством своей правоты, поскольку не принадлежал к нашей артели и наверняка был где-то рядом, когда мы встали тут лагерем. Более того, неподалеку явно должны были находиться его спутники - в этих краях не путешествуют в одиночку Уже неделю с лишним мы не встречали ни единого живого существа, кроме ящериц и гремучих змей. В пустыне Аризоны человеку много чего нужно: вьючные животные, провиант, оружие - словом, экипировка. И, ясное дело, не обойтись без товарищей. Мало ли, кем могли быть товарищи этого бесцеремонного незнакомца, и к тому же первые слова его показались нам не слишком дружелюбными; так что каждый из нашей шестерки "джентльменов удачи" принял сидячее положение и нащупал рукой оружие - нелишняя предосторожность в то время и в тех местах. Незнакомец не обратил на это никакого внимания и продолжал говорить так же, как начал, - монотонно и бесстрастно.

- Тридцать лет назад Рамон Гальегос, Уильям Шоу, Джордж Кент и Берри Дэвис, все из Тусона, перевалили через хребет Санта-Каталина и двинулись на запад, придерживаясь избранного направления, насколько позволял рельеф местности. Мы искали золото и намеревались, если ничего не найдем, выбраться на берег Хилы в районе Биг-Бенда, где, по нашим сведениям, был поселок. Мы обзавелись хорошим снаряжением, но шли без проводника - Рамон Гальегос, Уильям Шоу, Джордж Кент, Берри Дэвис.