class="p1">– Я…
– Была в гостях у Логан, верно?
– Да… – Эшли вздохнула. – Я была с Логан. И Баг звонила мне столько раз. Она написала мне. Я не видела до тех пора, пока… Я была прямо там. Я не знаю, что случилось.
Фрэн молчала.
– Почему она не позвонила мне? – спросила Фрэн. – Я бы пошла с ней. Или отговорила ее от этого, или… Это потому, что я сказала, что не верю ни во что из этого. Она думала, что не может просить меня о помощи. Она думала, что мне будет все равно.
– Она пошла только из-за того, что я сказала.
Фрэн молчала.
– Фрэн… – начала Эшли.
– Прости, – сказала Фрэн резко, как ножом полоснула. – Я не могу говорить с тобой об этом.
– Фрэн, я…
– Спокойной ночи, Эшли.
Раздался звуковой сигнал, и вызов завершился.
Эшли опустилась на матрас и уставилась в окно. Она не могла вспомнить, каково это – дышать без этого комка тревоги в груди. Этот город был неправильным, этот мир был неправильным.
В воздухе комнаты что-то изменилось. От этого тишина сдавила горло Эшли, заглушая шум ветра. Эшли повернулась лицом к двери. Она не могла его разглядеть, но Тристан был там. В течение нескольких недель после смерти Баг его дух все время появлялся, наблюдая за ней, ожидая от нее чего-то. Может быть, он снова хотел ее куда-то отвести. Может быть, там было еще одно тело. Даже если так, она проигнорировала это. Она нашла достаточно трупов в этом городе – на этот раз их может найти кто-нибудь другой.
– Чего ты хочешь? – спросила Эшли. На этот раз у нее не было «Скрипто8G», поэтому у него не было реального способа ответить. Но она все равно спросила.
Воздух изменился. Он потрескивал, на мгновение ожив от статического электричества, а затем разрядился. Впервые с тех пор, как он начал навещать ее, он как будто прислушался. Он уходил.
– Подожди. – Эшли забралась на край своей кровати. – Не уходи.
Воздух снова ожил. Едкий запах горючего ударил ей в нос, что-то замерцало, как угасающее пламя. На мгновение Эшли почти увидела его. По крайней мере, она видела его очертания. Прохладный сквозняк дул в окно, перекидывая волосы Эшли через плечо, но Тристана это не волновало.
– Ты единственный, кто остался, – сказала Эшли.
Она как будто попала в воздушную яму, как самолет в турбулентность. Была только тишина. Эшли откинулась на спинку кровати. От одеяла исходил застоявшийся запах стирального порошка и пыли, и ей хотелось просто провалиться сквозь матрац, сквозь пол, в грязь. Ей хотелось накрыться землей и зарыться в нее, пока все это не закончится. Ей хотелось вернуться в январь и сделать все по-другому.
Когда она заговорила, это был всего лишь шепот.
– Я думаю, что ты, возможно, мертв.
Реакция Тристана на это была странной. Как дым от полевого костра, он появился из темноты. Его руки были сжаты в кулаки, челюсти были напряжены, как будто он пытался сдержать какую-то свою реакцию. Он подошел к ней, неуклюжий и резкий, как будто движения давались ему с трудом. При виде его у Эшли перехватило дыхание от страха, но она оставалась спокойной.
– Хотела бы я повторить нашу последнюю ночь, – сказала Эшли, преодолевая дрожь в голосе и слезы на глазах. – Я бы объяснила это по-другому, чтобы ты понял. Хотела бы я снова вернуться к тому разговору.
Призрак Тристана, как всегда, молчал. Он встал у изножья кровати и склонил голову набок, выражая интерес, этот такой характерный для Тристана жест причинил ей боль.
– Я бы убедилась, что ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Я сказала, что нет, но это не то, что я имела в виду. Я просто не любила тебя так, как, по-моему, должна была любить. Ты был моим лучшим другом. Просто потому, что это было не похоже на…
Эшли моргнула. В доме наступила тишина ночи, и у нее закружилась голова и перехватило дыхание. Она не знала, с чем хотела это сравнить. Или она действительно знала, но не хотела так думать. Произнести ее имя было слишком доступно, слишком легко.
– Это несправедливо, – сказала Эшли. – Ты и я должны были разобраться…
Тристан посмотрел на нее, и она представила его таким, каким он был раньше. Он бы сидел на краю ее кровати, положив руки на колени. Он бы посмеялся над тем, как обходными путями она все объяснила. Ты говоришь так расплывчато, сказал бы он ей. Просто поясни, что ты имеешь в виду.
Но она не знала, что имела в виду. Попытки испытывать чувства к Тристану были чем-то медленно накатывающим, как волны на озере летом. Это было приятно и это было спокойно, и она думала, что могла бы всю свою жизнь строить на этом. Они были бы слишком в порядке; их отношения длились бы достаточно долго, чтобы это могло стало реальностью.
Это другое было слишком активным. Оно вцепилось в нее и не отпускало. Оно раздавило ее своим весом и не стало ждать, пока она отдышится. Это толкнуло ее на дно озера, и ему было все равно, сможет ли она подняться к поверхности. Как будто у нее всегда не хватало времени.
– Ты помнишь, как я сказала, что хочу расстаться, потому что я не чувствовала того, что чувствовал ты? – Эшли сглотнула. – Я чувствую это сейчас. Я не знала, как тебе было страшно. Мне так жаль.
Кулаки Тристана сжались. Эшли хотела бы видеть его лицо. Тристан, которого она знала, всегда открыто выражал свои чувства, но этот Тристан был лишь тенью. Его лицо было не чем иным, как игрой света, которую невозможно было разглядеть отчетливо. Он отпрянул, резко и внезапно, ударившись о дверь спальни. Лампа на потолке замерцала, и шторы захлопали по окну. Эшли попятилась, пока не наткнулась на спинку кровати. Через мгновение Тристан успокоился. Он боролся за то, чтобы оставаться цельным, оставаться с ней, оставаться здесь.
Эшли втянула в себя воздух.
– Ты хочешь вернуться? – спросила она.
Тристан вспыхнул. Возможно, это был ответ; если так, то Эшли не могла его понять. Иногда это было почти головокружительно, то, как Тристан заполнял комнату. Это уже не было просто ощущением: каждое воспоминание о нем лежало на поверхности, как слой мха на деревянном полу. Вещи, о которых она даже не подозревала, что помнила, вещи, которые она отодвинула на задний план, вещи, которые она пыталась забыть.
– Я рада, что снова тебя вижу.
Тристан заколебался. Он потянулся к ней, его