– Андрюшка и так и сяк пытался ее уговорить одуматься, очень он сестру свою любил, да та ни в какую. По-своему сделала, уехала с чужим в город. Андрей осерчал, ссора у них большая вышла. Мы же тогда сильнее были, это сейчас, когда ворота не открываем, поизносились все, состарились. – Старуха повернулась к нему, словно демонстрируя, насколько поизносились. – Чего уж – когда сосуд протекает, не удержишь в ней силу, сквозь все щели просачивается. И наполнить нечем. А тогда да, могучие были. В общем, убил Андрюшка ее суженого.
На этих словах старейшина повернул к Максу голову. Чует неладное. А понять, что к чему не может. Макса все это начало забавлять. Он не знал, что происходит, и почему, но то что он видит картинку, а другие – нет, очень его веселило. А почему он видит, уже не важно. Перед смертью хоть повеселиться. Он посмотрел старейшине в глаза, упершись наглым взглядом. Тот ничего не сказал и снова отвернулся.
– Аграфена на брата сильно обиделась, но сразу не показала виду. – Продолжала между тем старуха. Она уже набрала полный стакан, взяв из банок понемногу и теперь со стаканом прошла к столу. Максу стало лучше ее видно. Нет, старуха не прозрела, все так же с бельмами, но двигается очень уверенно. Хотя, те кто давно слепы ориентируются в знакомой обстановке не хуже зрячих.
– Вернулась Аграфена в Сосновку, будто смирилась, а сама подлость задумала. Прокляла его и весь род наш и Алчущий, ключ от ворот, с собой прихватила. Искали ее и ключ много лет, да так и не нашли – она умела прятаться, глаза отводить. А когда скончалась, пришло сюда известие. Андрюшка съездил, привез тело, похоронили на кладбище, возле вымершей деревни. Алчущего с ней не было. Потом, когда уже туристы по болоту ходить стали, нож нашли. Видимо, выбросила его Аграфена почти сразу же, как бежала, да хорон сотворила. Вот никто его не находил. Да и услышать его не каждый может. Надо с таким даром родиться.
Бабка подняла на Макса лицо, впилась бельмами.
– Я? – спросил Макс, указывая на себя пальцем. Бабка кивнула.
– Но я не могу…
– С кем ты там разговариваешь? – взбесился старейшина. Макс выходил из сферы влияния, буквально просачивался прочь. Поймать тело – ерунда, важнее завладеть сознанием. Тогда можно и шантажировать, и угрожать, и подкупать…
– Я? – снова переспросил Макс, теперь уже обращаясь к старейшине. Лишь бы не рассмеяться ему в лицо. Не хотелось раньше времени лишиться необычного телевизора.
– Ты!
– С богом беседую. А чего, нельзя?
Поза старейшины слегка расслабилась. То ли с богом не страшно общаться – он на стороне сосновских, то ли бог им не страшен. По крайней мере, седовласый не принял ответ Макса за издевку. Какая наивность!
Старуха уселась за стол. Высыпала содержимое стакана в чашку, Макс теперь разглядел, что это были пучки трав, сухие корешки со множеством отростков, напоминающими волосы, камешки… Она брала щепотку ингредиентов и растирала их между ладоней: измельчала, перебирала, перемешивала… Ее узловатые пальцы с сухой кожей и пигментными пятнами все время быстро двигались. Бабка напоминала паучиху, плетущую паутину.
– Спрашивай, чего хотел. – Она снова обратилась к Максу. Будто пару мгновений назад никто и не мешал их разговору.
– Тогда ответь, каким образом Козлов мог найти нож, если нужно какое-то таинственное знание или умение?
– Он украл, я уже рассказывал. – Отозвался старейшина. – На это ума не надо.
– Козлов всего лишь случайно нашел. – Сказала бабка. – Видимо, время пришло, Алчущий всплыл на поверхность, показался. Или срок заговора прошел. Точно никто не знает.
– А мне, значит, судьбой предназначено найти? – Макс спрашивал бабку, но смотрел на старейшину. Его ответ тоже интересовал. Вернее, он спрашивал их обоих, из обоих пространств.
Старейшина не сразу нашелся, что ответить. Помрачнел весь. Зато ответила старуха.
– Ах, дорогой мой. Если б все было так просто, если б можно было читать судьбу как открытую книгу… Да и не написано там, что и за чем ты будешь делать.
– Судьба – это миссия. Она еще до нашего рождения прописана. – Нехотя сказал старейшина.
– Дано тебе что-то совершить, и ты это совершишь, раньше или позже. – Продолжала бабка. – Бегая кругами подберешься или взявшись, не откладывая. Хотя, обычно кругами ходят, да. Потому что человек знать судьбу не может и бежит от нее. Блуждает с закрытыми глазами. А ты остановись, прислушайся к себе – внутренний голос и подскажет, где судьба.
– И знать судьбу мы не можем. Можем только приоткрывать завесу. Иногда. – Добавил старейшина после раздумий.
– Значит, даже если бы Настя не надумала собирать материал про Кузьминские болота и не сошла бы с ума, я все равно сюда бы приехал? Не мытьем так катаньем?
– А может и Настя была тебе для этого приготовлена. – Ответила бабка.
– Наверно так и было бы, – согласился с неслышимым собеседником старейшина.
Макс вдруг взорвался. Весь разговор из серии абсурда. В одной плоскости ему отвечает седовласый, а еще три человека, едущие с ними в машине, молчат, будто их и нет рядом, только оболочки, макеты. Причем, один макет умудряется хорошо вести машину. В другой плоскости бабка варит какую-то баланду из колдовской хренотени. И оба ему говорят об одном. О том, что его Настя погибла ради того, чтоб он нашел этим придуркам их идиотский нож!
– Человек – это не пешка на шахматной доске! Нельзя его поставить, чтобы чья-то партия сошлась!
Макса даже не связывали – он уже доказал, что веревки для него – ничего. Они – не глупый Славик, припасший с собой на охоту веревку, они – наученные. Те, что казались макетами, всполошились – Макс мог бы раскидать их всех, остановить машину. Та и в самом деле, подпрыгнула, будто на кочке, всех подкинуло под потолок. Мужики ухватили Макса за руки, хоть и знали, что, если он реально решит бороться, им его не удержать. Старейшина положил руку на плечо водителя. Тот остановил машину. Макс насторожился. А старейшина просто попросил одного из людей поменяться с ним местами. Сел рядом с Максом, они снова поехали.
– Наша жизнь – мозаика. Из плохого и хорошего, – печально сказала бабка.
– Не надо так, это не мы устанавливали правила. Моя бы воля, я бы выбрал совсем другой вариант. – Сказал как-то по-отцовски тепло старейшина. Макс подумал, что да, так и есть – сам старейшина не мог изменить судьбы. Убежала от него любимая сестра, да еще и нож прихватила. После того, как он убил мужа сестры. В сущности, он спровоцировал этот поворот. Но если б сестра не влюбилась… вот этого он спровоцировать никак не мог…
Старейшина приобнял Макса за плечо, и тот чуть не заплакал. Он никогда не знал, что такое отцовская ласка. А сейчас была ее настолько искусная имитация… У Макса задрожал подбородок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});