грандиозные по своей нелепости проекты и планы, и все они, надо заметить, в силу тех или иных причин рассматривались в парламенте Свербы и находили своих горячих приверженцев. Увы, энтузиазм создателей подобных сверхграндиозных «проектов эпохи» сдерживался только отсутствием соответствующих средств в свербской казне…
По мнению Терзалии, концентрация глупости в административном аппарате Свербы достигла своей критической величины и грозила всеобщим и скорым катаклизмом. Громдыхмейстер объявил уже тотальную мобилизацию дураков и, очевидно, проявляя излишний либерализм и делая уступки оппозиции, приказал составить и опубликовать «Перечень мыслей, разрешенных к употреблению в пределах свербского государства». «Перечень…» составлялся, очевидно, лично самим громдыхмейстером, либо под его непосредственным наблюдением, и содержал изречения и цитаты из речей самого громдыхмейстера почти на все случаи свербской жизни. Увы, среди неблагодарного населения планеты начались волнения. Особенно буйствовали студенты — их собирались с лопатами отправить в пустыню на возведение Великой дамбы. Кое-где возникли отряды сопротивления существующему режиму. Трон громдыхмейстера зашатался. Политическая обстановка на Свербе сильно осложнилась и требовала личного присутствия Терзалии. Почему? Этого Терзалия мне не сказала. А задавать лишние вопросы любимой женщине я не отважился.
Возможно, Терзалия была связана с повстанцами. Во всяком случае, история с саворбами ее очень заинтересовала. Она сказала, что теперь, когда Степан передал ей свои шифры и программы по системе управления этих киберами, повстанцам будет легче бороться с громдыхмейстером и его генералами.
Я хотел остаться вместе с ней. Уговаривал ее, но Терзалия отказалась от моей помощи. Нет, сказала она, тебе, Тимофей, надо лететь дальше. У каждого свой путь и своя звезда, к которой и нужно стремиться. У тебя другая цель. Лети к А-13 — С-147 и раскрой тайны липофигов. А потом, выполнив намеченное, мы обязательно встретимся.
На память о себе она оставила мне все ту же маленькую куклу — кибернетический талисман. И теперь эта кукла-робот сидела в коробке на моем столике. И я смотрел на эту куклу, вспоминал Терзалию и думал, как все же сложно определить свой путь в жизни и отыскать свою единственную, персональную звезду, к которой только и стоит стремиться.
Что ж, размышлял я, путешествие продолжается. Впереди исследования на планете не то третьей, не то четвертой звезды А-13 — С-147… Загадки липофигов! Со своей задачей я, естественно, справлюсь, а затем… Что мне делать потом? Я чувствовал, надо что-то менять. К привычному течению земной жизни в институте возвращаться не хотелось. Я не мыслил дальнейшего существования без Терзалии и не находил себе места. Арис, Сверба, недели полета на «Звездном орле», встречи и расставания с Терзалией — все это одурманивало, очаровывало, уводило все дальше от будничной земной жизни в какой-то немыслимо экзотический, сказочный мир, возврата из которого к привычному уже не было.
Приближался час ужина. И я направился в кают-компанию.
В кают-компании на своем обычном месте за столиком сидел капитан Прохор и неторопливо цедил вишневый сок из бокала. Филимон гремел тарелками. Кот Василий лениво прохаживался вокруг столика и почесывал спину и бока о ножки кресел. Ни Степана, ни Григория еще не было.
— Садись, — сказал Прохор, — ребята сейчас подойдут. Филька обещал через десять минут приготовить ужин. Да, у меня для тебя послание имеется. — Капитан протянул мне голубой конверт и пояснил — Твоя подружка с Арис оставила. Просила вручить, когда «Звездный орел» вылетит за пределы их созвездия.
— Как? И вы сутки молчали!
Я выхватил у капитана из рук конверт и поспешно распечатал.
Письмо Терзалии. Что в нем?
В конверте на белом листке бумаги было всего несколько строк.
«Тимофей, простите за все. Я очень виновата перед вами всеми. Боюсь, что главной причиной тех неприятностей, что произошли с вами, была я.
Увы, воображение иногда заводит нас слишком далеко. И все же надеюсь, что после вашей командировки вы заглянете ко мне на Арис.
Ваша Терзалия Крис».
Признаюсь, поначалу, прочитав эти строки, я мало что понял.
Она просит прощения! За что? Причина неприятностей? Что это значит? Недоразумение с ее неудавшимся спасением? Нет, что-то не то… Куда заводит нас воображение? Зачем это письмо? Почему мне передал его капитан через сутки после вылета с Арис?
При чем здесь воображение? Чье воображение?
И тут меня осенило.
Терзалия — уроженка Арис! Так вот кто был автором того нелепого приключенческого романа, в который мы все угодили! Планета Сверба, громдыхмейстер Хапс, генерал Ниве и другие — все они созданы воображением самой Терзалии… А потом туда, на Свербу, попали и мы, пришельцы из обычного мира. А затем и сама Терзалия уже в качестве героини своего же произведения кинулась нас спасать, пытаясь выправить свой же сюжет… Так вот куда завело нас воображение!
Ничего не скажешь — история!
Выходит, я — литературный герой, влюбившийся в автора произведения… Гм! А с другой стороны, и сама Терзалия вдруг из автора стала героиней — пыталась, причем несколько раз, предостеречь нас, выручить, спасти, так сказать, вопреки логике сюжета… Опять концы с концами не сходятся… Что же мне делать? Я ведь теперь жить не смогу без нее. Но как же быть?
Я взглянул на капитана. Прохор безмятежно отхлебывал свой любимый вишневый сок и, как мне показалось, старался не смотреть в мою сторону.
— Капитан, — спросил я. — Вы догадываетесь, о чем она пишет в этом письме?
— Я не гадалка, — заметил Прохор, опуская бокал на столик и поглаживая бороду, — но могу предположить, о чем могла идти речь. Наверное, твоя Терзалия написала тебе о своей трудной и опасной профессии, кстати, одной из самых уникальных профессий в галактике. И одной из самых неблагодарных… Сам подумай, что приятного можно находить в таком занятии, как выправлять чей-то чужой бред, делать его наименее опасным для окружающих, спасать таких, как мы, случайно попавших в сюжет героев…
— Ничего не понимаю, — признался я. — Так кто же она такая?
— Фея, это по-ихнему, — ответил капитан, — а по-нашему — редактор придуманных действительностей. Иногда она помогает авторам, вносит какие-то поправки в их выдумку, а чаще, как в нашем случае, старается свести к минимуму вред от чьей-то бредовой фантазии.
— Теперь понимаю, она извинялась, что не сумела оградить нас от выдуманного мира Свербы… А я было решил, что она сама автор этого романа…
— М-да! — пробормотал Прохор. — Это, пожалуй, было бы уже слишком… Впрочем, не следует забывать, что все мы, в сущности, герои и соавторы одной и той же истории, которая называется историей человечества, а посему, помогая друг другу в беде и творя добро, мы исправляем