Я вскинула вопросительный взгляд на Верхнюю, но та только покачала головой, прижимая палец к губам.
Шшшш-хххх, клееееек.
Шшшшх.
Сначала я не поняла, что это такое. Мне показалось, что зрение подводит. Темная масса вытекла из-за угла. Она дрожала, пульсировала, передвигалась выплескивая вперед черные нити-щупальца. Элька задрожала, сжав мне руку с такой силой, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не охнуть. Оно медленно ползло в нашу сторону, ощупывая перед собой дорогу.
Все ближе и ближе. Мне хотелось броситься прочь, подальше от этого создания, но не могла пошевелиться. Тварь подползла так близко, что я непроизвольно задержала дыхание — мне казалось, что она его услышит.
Вблизи оно было еще страшнее, размером с кошку, распластавшееся по полу, будто сплетенное из сотни постоянно двигающихся червей. Щупальца потянулись к нам, мне еле хватило сил не отдернуть руку в сторону — так близко они оказались. Коснувшись ледяного круга, замерли на миг и двинулись вверх, словно ощупывая, потом в стороны.
Клек, клек, клек.
Клекот ускорился, стал недовольным, нетерпеливым.
Элькина рука гудела от напряжения, а ледяная ладонь вмиг стала потной.
Тварь проползла до стены, потом обратно и, не нащупав прохода, успокоилась. Развернулась и медленно удалилась.
Мы провожали ее загнанными взглядами, не дыша, не шевелясь. Казалось, даже сердце перестало биться, боясь привлечь к себе внимание.
Клекот затих. Мы с Верхней остались одни.
— Не почуял, — Элька перестала трястись, — теперь долго не появится.
— Что это? — спросила едва дыша.
— Мильган. Тварь из нижнего мира.
— Что? Не может быть!
— Это прорыв, фея. Начало.
— Нам надо уходить.
Элька хмыкнула, а в глазах блеснули слезы
— Я не чувствую ног. У меня нет сил даже встать.
Бросила взгляд на худенькие ножки, покрытые страшными ранами.
— Тише. Тише. Мы выберемся отсюда, — я попыталась ее успокоить, хотя понятия не имела, как мы будем выбираться. Мне не хватит сил ее поднять, и я не знала дороги обратно — сюда меня привел ветер.
— Сколько времени ты здесь находишься?
— Не знаю, я собиралась идти в город, заказывать у портнихи платье для Осеннего бала, когда это случилось.
— Осенний бал прошел несколько недель назад, — расстроенно сообщила я, боясь даже представить, как она здесь смогла протянуть столько времени. Надо ее накормить!
— Не смей! Они почувствуют магию и вернутся! — Элька поняла, о чем я думаю.
Я замерла в нерешительности. Взгляд зацепился за грязную посуду.
— Кто тебе приносил еду?
— Она, — жутким шепотом сообщила Эльвира, — та, что на моем месте. Приносила отходы, пока я была нужна. Ведь умру я, и морок исчезнет.
Подумать только, все это время среди нас бродила тварь из-за пределья и никто этого не понял, не почувствовал.
— Когда приносили еду в последний раз?
— Давно. Так давно, что я уже шевелиться от голода не могу. Я больше им не нужна. Они украли ее.
— Кого?
— Печать Альшаны, — Верхняя кивнула в сторону той штуки, что валялась неподалеку.
То, что изначально я приняла, за непонятный круг, оказалось древней реликвией, защищающей Академию от прорыва.
* * *
Проклятье. Как они смогли незаметно унести ее из башни?
— Почему она светится, — я видела печать Альшаны в башне хранителей — тусклый каменный диск, покрытый письменами и никакого света.
— Они поят ее.
— Чем? — от жутких подозрений в животе свернулся горячий узел.
— Моей кровью, — дрожащими пальцами коснулась ран на неподвижных ногах. — пока я не поставила барьер — они кусали меня, вытягивали кровь и относили ее к печати.
Мне подурнело. Замутило так, что казалось — еще миг и стошнит.
— Они ее пробудили и начали разбивать.
— Почему ты сразу не поставила барьер?
— Я не знала, что умею, — улыбнулась Эля, и от этой улыбки стала похожа не мертвеца, обтянутого серой кожей, — всю жизнь думала, что я чистокровный воздушный маг, а оказалась ледяной полукровкой. Не знаю, насколько мне хватит сил удерживать барьер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Плевать на осторожность! Мне надо ее накормить! Поддержать, пока не придумаю, как вытащить отсюда. О том чтобы покинуть Элю и отправиться за помощью не могло быть и речи. Я не могла оставить ее одну в таком состоянии, и не смогу найти дорогу обратно, а там во тьме скрывалась клокочущая тварь.
— Фея, не надо, — ее голос был так слаб, что у меня не осталось сомнений.
Верхняя хотела есть, и я выполнила ее желание. Рядом с нами появилась пышная краюха хлеба и кружка молока. Не густо, но времени на выдумывание деликатесов у меня не было.
У истощенной узницы подбородок задрожал, при виде еды.
Я чуть не разревелась от этого жалкого зрелища и, схватив хлеб, сунула его в руки Эле:
— Держи. Кушай!
Она трясущимися руками поднесла кусок ко тру и жадно впилась зубами. Кусала торопливо жевала, глотала, едва не давясь. Я протянула ей молоко. Верхняя вцепилась в кружку и начала быстро пить, дрожа от возбуждения.
Две минуты и с едой было покончено.
— Спасибо, — выдохнула, когда смогла остановиться и перевести дыхание.
Ледяной контур вокруг нас засветился ярче, набирая силу.
Еда помогла. Не знаю надолго ли, но Верхняя вернула себе немного сил.
— Как будем выбираться? — спросила, глядя на нее с надеждой.
— Я не знаю фея. Лучше бы на твоем месте был сильный мужчина.
— Согласно. — лучше бы кто угодно был на моем месте, кроме меня, — Но твой зов услышала именно я и пришла тоже я, так что давай думать, как быть. Сразу скажу, я не помню путь, по которому сюда пришла, не знаю, как вернуться обратно.
До тех пор, как я произнесла эту фразу — было не так страшно. А сейчас до меня дошло, что я в такой же западне, как Элька, и единственная наша защита — это ледяной барьер, который она создала. Больше между нами и тварями не было ничего.
— Нам надо… — я не договорила. Эльвира сжала руку и снова приложила палец губам. Меня пробрал холод. Мильган вернулся. Почувствовал мою магию и приполз, подозрительно шипя и клохча.
Размывчатое темное пятно приближалось, куски его накатывали друг на друга, словно волны прибоя. Липкой паутиной оно распласталось по поверхности барьера, демонстрируя свое мерзкое, трепещущее нутро.
Шшшшррро, клег, клек, клек.
Оно шелестело, шипело, чувствовало, что мы где-то рядом, но не могло увидеть и снова отступило, скрылось во тьме, так ничего не добившись.
Было страшно. Так страшно, что зуб на зуб не попадал, внутренности тряслись, съеживались и каждый вдох нервным спазмом по груди проходил.
— Нам надо выбираться, — вернулась к тому, на чем меня прервала тварь. — но я не знаю как.
Засвербело в носу, и на глаза навернулись непрошенные слезы. Сдержала их, смахнула небрежно, захлопав ресницами. Да страшно, да жутко, но слезами делу не поможешь. Элька вон одна сидела, выживала как могла! На помощь еще умудрялась звать. Теперь нас двое. Должны справиться.
— Что если….
Она снова прервала меня, вцепившись так, что когти в руку впились. И снова пришлось зажмуриться, губы закусить, чтобы не закричать.
Раздался шорох. Тварь возвращалась.
Редкие щелчки, тихо разносились по коридору.
Щелк, щелк.
Я замерла, прислушиваясь к звукам.
Щелк. Чуть погодя снова щелк.
Это же… Пятка! Или мне показалось? Я до боли в глазах всматривалась в сумрак подземелий.
Снова раздался щелк.
— Пятка? Пяточка? — набравшись смелости, позвала.
В ответ тишина, а потом недоверчивое «щелк-щелк».
— Пятка, это ты? Иди сюда.
Наконец, она появилась, осторожно высунувшись из-за угла. Эльвира испуганно дернулась, заметив моего питомца
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не бойся. Это свои.
— Свои? — изумленно переспросила Верхняя, глянув на меня как на сумасшедшую.
— Иди сюда, — я подманивала к себе зверюшку, — иди сюда, мое чудовище.