Читать интересную книгу Злой рок. Политика катастроф - Фергюсон Ниал (Нил)

Несложно показать, что и другие великие империи рушились столь же быстро. Династия Мин воцарилась в Китае в 1368 году. Военачальник Чжу Юаньчжан, ставший императором, сделал девизом своего правления «Разлив воинственности» (Хунъу). Примерно три следующих столетия Китай почти во всех отношениях превосходил остальные цивилизации, а в середине XVII века эта сложная система пошла вразнос. Конечно, не стоит переоценивать прежнюю стабильность. Чжу Ди (Юнлэ) наследовал своему отцу Чжу Юаньчжану только после гражданской войны и свержения законного правителя – своего племянника. Но кризис середины XVII века, бесспорно, оказался разрушительнее. Политическую борьбу усугубил налогово-бюджетный кризис, поскольку снижавшаяся покупательная способность серебра обесценивала сборы[731]. Непогода, голод и эпидемии сделали страну беззащитной перед восстаниями и иноземными вторжениями[732]. В 1644 году Пекин взяли повстанцы во главе с Ли Цзычэном. Чжу Юцзянь, последний минский император (девиз правления – Чунчжэнь, «Возвышенное счастье»), повесился. Драматический переход от конфуцианской гармонии к анархии занял немногим более десятилетия.

Крах династии Мин повлек разрушительные последствия. С 1580 по 1650 год конфликты и болезни сократили население Китая на 35–40 %. Что пошло не так? Просто система Мин создала видимость высокого равновесия – поразительного, но на самом деле очень хрупкого. Сельское хозяйство могло прокормить на удивление много людей, но лишь при крайне статичном общественном устройстве, которое перестало воспринимать что-либо новое. Это была своего рода ловушка. Когда что-то пошло не так, ловушка захлопнулась: для выхода из кризиса не нашлось ресурсов. Правда, во многих трудах империя Мин предстает процветающим государством с оживленной внутренней торговлей и активным рынком предметов роскоши[733]. Однако недавние исследования китайских ученых показывают, что в эпоху Мин доход на душу населения не рос, а основной капитал таял[734]. Многие из этих патологий продолжались и при новой власти, после того как маньчжуры основали династию Цин, но они вызвали еще более жуткие бедствия, особенно восстания «Белого лотоса» и тайпинов, и закончились бесповоротным крахом имперской системы в 1911 году[735].

Примерно так же, с поразительной быстротой, перешла от триумфа к террору Франция эпохи Бурбонов. Союз с повстанцами-колонистами, выступившими против британского правления в Северной Америке – казалось бы, хорошая идея, – до предела истощил финансы абсолютной монархии. Созыв Генеральных штатов в мае 1789 года вызвал политическую цепную реакцию, и королевская власть утратила легитимность столь стремительно, что не прошло и четырех лет, как короля казнили, отрубив ему голову на гильотине – которую изобрели всего за пару лет до этого, в 1791 году. Чуть более века с четвертью спустя династические континентальные империи Восточной Европы распались с сопоставимой скоростью – несмотря на «ошибку нарратива», согласно которому Габсбурги, Османы и Романовы были обречены еще за десятилетия до начала Первой мировой войны. Поистине примечательно то, сколь стойко эти старые империи выдержали испытание тотальной войной, – ведь распад начался лишь после большевистской революции, случившейся в октябре 1917 года. Всего через семь лет после того, как османская армия восторжествовала при Галлиполи, Мехмед VI покинул Константинополь на борту британского военного корабля. К тому времени ни одной из трех династий уже не существовало.

В XX веке полураспад империй происходил быстрее. Попытка восстановить Германскую империю – Третий рейх – привела к полному разрушению и разделу Германии всего через десять лет после того, как Гитлер стал рейхсканцлером (его назначили на пост 30 января 1933 года). Момент прихода Гитлера к власти – несомненно, величайшая катастрофа из всех, порожденных демократией, – был отсрочен благодаря тому, что представители прежней политической элиты сплотились вокруг 85-летнего рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга. На самом деле лидер нацистов должен был занять пост канцлера еще в июле 1932 года, когда его партия победила на выборах. Гитлеру предстояло стать проклятием Германии, жуткой реинкарнацией Иоанна Лейденского, анабаптиста XVI века. Но в 1933 году мало кто понимал это столь же ясно, как Фридрих Рек-Маллечевен, консерватор из Восточной Пруссии:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

…позорный неудачник, зачатый, если можно так выразиться, в сточной канаве, превратился в великого пророка, и оппозиция распалась на части, а весь остальной мир смотрел на это с удивлением и непониманием. У нас же… главными сторонниками режима стали истерички, школьные учителя, священники-ренегаты, подонки и чужаки со всех окраин… Идеология, как жиденький соус, покрывала похоть, алчность, садизм и неизмеримую жажду власти… и любого, кто не принимал новое учение всецело, отдавали палачам[736].

Рек-Маллечевен умер от сыпного тифа в Дахау, видя, как сбывается его горестное пророчество.

Самый свежий и известный пример краха империи – это, несомненно, распад Советского Союза незадолго до его шестьдесят девятого дня рождения. Сейчас, в ретроспективе, историкам видно загнивание на всех уровнях советской системы в брежневскую эпоху и даже раньше нее. Стивен Коткин утверждал, что только высокие цены на нефть в 1970-х годах «предотвратили Армагеддон»[737] – и, возможно, это действительно так. Но в то время казалось иначе. Когда в марте 1985 года Михаил Горбачев стал генеральным секретарем КПСС, объем советской экономики, по оценкам ЦРУ, составлял примерно 60 % от объема экономики США, а советский ядерный арсенал был больше американского. Значительную часть предыдущих двадцати лет страны третьего мира шли по пути, начертанному для них Советским Союзом. Союзники и сателлиты СССР распространились по всей планете. Вот что говорил историк Адам Улам: «…казалось, в 1985 году ни в одном крупном государстве правительство не стояло у власти так прочно и не определяло свой политический курс так четко, как в СССР»[738]. Но по прошествии четырех с половиной лет после назначения Горбачева русские утратили власть над Центральной и Восточной Европой, а к концу 1991 года рухнул и сам Советский Союз. Лишь очень немногие диссиденты были настолько смелы, чтобы предсказывать подобное, – среди них, в частности, был Андрей Амальрик, который в своей работе, опубликованной еще в 1970 году, задавался вопросом: «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» (Амальрик верно предвидел, что бюрократическая элита, оторванная от реальности экономического застоя и «морального истощения» и озабоченная только тем, как сохранить свою комфортную жизнь, в конечном итоге не сможет контролировать центробежные тенденции на периферии империи, «прежде всего в Прибалтике, на Кавказе и на Украине, затем в Средней Азии и в Поволжье»)[739][740]. Если в истории мира и возникала империя, которая пришла в упадок не постепенно, а разрушилась в мгновение ока, – то это была империя, основанная Лениным.

И, наконец, обратим внимание на то, насколько различалось время жизни каждой из упомянутых империй. Римская империя (если не считать Византию) просуществовала чуть более пятисот лет. Совсем немного отстала Османская – 469 лет. Не совсем ясно, от какой именно даты отсчитывать начало Британской империи, но, по всей видимости, 350 лет – это вполне справедливая оценка. Династия Мин правила 276 лет. Советский Союз официально возник в конце 1922 года, а распался еще до конца 1991 года; гитлеровский Третий рейх продержался всего двенадцать лет. При такой нерегулярности возникновения и разрушения империй, не говоря уже о непредсказуемости геологических катастроф, – как же трудно приходится тем, кто ищет в истории циклические закономерности. Проблема становится еще сложнее, если учесть, что некоторые из этих империй, например российская и китайская, смогли восстановиться даже после того, как разрушились, казалось бы, окончательно и навсегда. Политическая география современного мира может показаться лоскутным одеялом из национальных государств, основанных по образцу западноевропейской державы XIX века, а сам этот образец возник в воображении Джузеппе Мадзини. Но стоит всмотреться пристальнее, и мы увидим, что и в Пекине, и в Москве по-прежнему властвуют императоры[741]. Генеральный секретарь Си Цзиньпин, стараясь придать легитимность правлению Коммунистической партии, непрестанно ссылается на имперское прошлое Китая. Пропагандисты стратегии Си Цзиньпина «Один пояс и один путь» проявляют особую любовь к путешествиям адмирала Чжэн Хэ в XV веке[742]. Владимир Путин вполне определенно рассматривает Российскую Федерацию как наследницу Советского Союза – и даже приводит пространные, тенденциозные и основанные на тщательных исследованиях аргументы в защиту действий СССР в 1939–1940 годах[743]. Что нам делать с империями, которые возвышаются, падают и снова возвышаются? Точно так же Индия, вторая по численности населения страна мира, во многих отношениях является наследницей Британского Раджа. Это в 2005 году, в своем замечательном выступлении в Оксфордском университете, признал премьер-министр Индии Манмохан Сингх: