А если бы их полиция задержала? Но обошлось.
У нас была двухэтажная квартира. На втором этаже — три комнаты, внизу — большая гостиная. Кто-то приехал с женой, и Зоя отдала им нашу комнату наверху. А остальные на полу спали, потому что в гостиной были только диван и кресло. Подушек тоже на всех не хватало. А Ловчев со спонсорами поехал в другое место жить.
Я получал тогда 4700 франков в месяц, примерно 700 долларов на всю семью. Квартиру и коммунальные услуги частично оплачивал клуб. Ветераны привезли с собой колбасу и консервы, но запас явно не на десять дней.
Зоя достала пятилитровую кастрюлю и стала готовить им картошку, макароны и сосиски, потому что денег ни у кого не было, и все приходили к нам обедать. Она рассказывала, что те, кто первыми приходили, не оставляли почти ничего опоздавшим. Ей нужно было опять бежать в магазин, чтобы никто не остался голодным.
Проблема была еще и в том, что Зоя устроилась в престижный фитнес-клуб, где нужен был тренер по аэробике и общей физической подготовке. В те годы во Франции была высокая безработица, но специалисты ее профиля были нарасхват. Она и так вела занятия в посольстве СССР и еще в двух местах, а после этого и вовсе стала разрываться на части. Но гораздо хуже было то, что наши гости не экономили воду, за которую во Франции приходилось довольно много платить.
Зоя попросила меня объяснить им, что в раковину утекают деньги. Но я не стал, потому что не хотел жлобом выглядеть. Как-то Ярцев спросил, что тикает в туалете. И когда узнал, что счетчик на воду, удивился: «Как? Сходил в туалет, спустил и уже должен?»
«Да».
Ярцев вышел в гостиную и говорит: «Мужики! В туалет ходим все, но спускает последний!»
Шутки шутками, но за воду нам пришлось потом заплатить две тысячи долларов.
Зоя говорила мне, что, даже если мы в лепешку разобьемся, все равно окажемся в итоге плохими. Так и получилось. Ветераны не сыграли ни одного матча, пожили 10 дней в Париже и оставили мне какие-то вещи на продажу. Ну что мне, в переходе в метро надо было встать, чтобы их продать?! Конечно, я не стал ничего делать, да и не до того было. И когда с нас с Зоей потребовали деньги, отдали те, что были отложены на ремонт квартиры.
• • • • •
После всего пережитого я жутко устал. Днем проводил тренировки в «Ред Стар», в остальное время занимался гостями. Почти не спал. Когда они уехали, почувствовал себя полностью опустошенным.
Тут еще Родионов в Канне сломался — порвал крестообразные связки. И ему пришлось помогать. Ложусь спать, а заснуть не могу. И нерадостные мысли из головы не идут, потому что контракт так и не продлен.
Жан-Клод перестал платить. Хотел, видимо, чтобы я сам свалил. А куда сваливать, если дети здесь учатся? Тут еще Дед «порадовал», сказал, что в Москве жрать нечего.
Прилетаю в Москву договориться в «Совинтерспорте» по своему контракту и завершить дела по контракту Черенкова. Состояние чудовищное. Сил нет ни моральных, ни физических. Тут еще отец Зои при смерти. Ничего не хочется делать, хочется все время спать, но заснуть не получается.
Встретились с Дедом. Он спрашивает, как дела. Объясняю ситуацию и говорю, что чувствую себя очень плохо. Дед говорит, что отправит меня отдыхать в санаторий, а за это время уладит все дела. Так и сделал. За несколько дней я отоспался, нагулялся, короче, пришел в себя.
Но беда была в том, что заканчивалась виза. Дед сказал в «Совинтерспорте», где я нахожусь. Те ждали, что дальше будет. Зоя связалась со мной из Франции и сказала, что я срочно должен возвращаться.
Плохо было еще и то, что затеяли ремонт в московской квартире. Рабочие порушили полы, стены. То есть в Москве жить нам было негде. Да и денег на ремонт не хватало. Мы его затеяли в расчете на то, что будет продлен контракт.
Прилетаю во Францию. Там вместе с Зоей меня встречает знакомый эмигрант, который нам помогал адаптироваться к французской жизни. Он мне рассказал, как нужно улаживать проблемы с французскими работодателями, и посоветовал обратиться в службу социальной помощи.
Когда работница этой службы, сербка, которой поручили мое дело, узнала подробности, сказала, что и Жан-Клоду, и клубу не поздоровится. Накатила так, что Жан-Клод перепугался. Он тут же договорился обо всем с «Совинтерспортом», подписал все документы, и я стал работать с молодежной командой.
Во Франции я больше мучился, чем играл. Иногда мне кажется, что это расплата за Лерино проклятие. Сегодня, наверное, все уже искупил, потому что жизнь наладилась. Но тогда она мне казалась адом. Словно чистилище прошел.
И в Париж не тянет, хотя Зоя часто туда ездит.
• • • • •
Когда в 1991 году «Спартак» вышел в Кубке чемпионов на «Марсель», Дюранси позвонил мне из Швейцарии, где проходила жеребьевка: «Нужно срочно с тобой встретиться».
Я знал, что он связан с «Марселем» как агент. Подумал, что хочет получить побольше информации о «Спартаке», как играет, сильные и слабые стороны и прочее. Но в то же время мелькнула мысль: «Неужели Гуталс и Беккенбауэр без меня не разберутся?» Раймонд Гуталс тогда был главным тренером, а Франц Беккенбауэр — спортивным директором «Марселя».
А у Зои, которая слышала наш разговор, — дурное предчувствие: «Пойдешь на встречу, возьми с собой на всякий случай диктофон».
Встречаемся с Дюранси. Тот в открытую говорит, что получил задание дать деньги игрокам «Спартака» — вратарю, центральному защитнику и нападающему.
И обращается ко мне: «А ты получишь столько, что тебе на всю жизнь хватит». Даже назвал сумму, по тем временам очень приличную. Невольно задумаешься, когда такие предложения делают!
Дюранси говорил со мной так спокойно, потому что мы были хорошо с ним знакомы, бывали с Зоей у него в гостях.
Я был потрясен.
Говорю: «Во-первых, я категорически против. А во-вторых, как ты не боишься? Если все это всплывет, «Марселю» конец. И вообще, зачем вам это надо? Вы же сильней «Спартака».
Он спрашивает в ответ: «Ты знаешь, кто возглавляет «Марсель»? Бернар Тапи. Он в авторитете, ему все сойдет с рук».
На этом разговор закончился. Дюранси сказал, что он со мной ни о чем не говорил. Потом до меня доходили слухи, что «Спартак» все-таки взял деньги, да и в его игре с «Марселем» были «странные» моменты.
Вопреки совету Зои нашу беседу я не записал на диктофон. У Тапи действительно была репутация криминального авторитета. И кто знает, обнародуй я беседу с Дюранси, с какими проблемами столкнулся бы во Франции.
Глава 11. ФЕНОМЕН «СПАРТАКА»
Как же Бескову удавалось так долго оставаться на столь высоком уровне, и в чем заключался феномен «Спартака», ставшего в 80-е годы самой популярной командой Советского Союза?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});