Ночи с Маргерит не прошли даром – он познал, что такое быть униженным. А каково унижать? Каково помыкать другим человеком, иметь его полностью в своей власти? Он вообразил себе Филиппу связанной, беззащитной, а себя верхом на ней и с занесенным хлыстом. Только сутана помогла скрыть, как его это возбудило.
На мольбы прийти к нему ночью для дальнейших утешений Филиппа ответила, что ей нужно оправиться от огорчения, иначе сердце ее будет далеко от происходящего. Олдосу не было дела до ее сердца, но он сумел утаить свое разочарование. Они сговорились на следующую ночь…
Такой ход мысли едва ли мог обуздать вожделение, никогда надолго не покидавшее этого законченного распутника. Глядя на полные, даже немного вывернутые губы служанки, Олдос вообразил себе сцены, по-своему не лишенные приятности. Он уже готов был задрать сутану, но вдруг передумал, решив, что с Эдме дело терпит. Он знаком приказал ей удалиться, а сам отправился к сестре.
Клер все еще в дорожном платье и с этой проклятой птицей на руке шагала взад-вперед по комнате.
– Дверь! – раздраженно прошипела она.
Забыв недавние приятные заботы, Олдос поспешно прикрыл за собой дверь. Клер с треском захлопнула ставни, погрузив помещение в полумрак.
– Это шпион!
– Кто?
– Я говорю про Хью Уэксфорда! Он шпион короля Генриха, чтоб их обоих черти взяли! И я знала это, чувствовала всеми потрохами! – Соломон закричал и захлопал крыльями, но Клер, вне себя от ярости, не обратила на него внимания. – Этот сукин сын притащился в Холторп, чтобы выведать, что мы затеваем! Хорошо, что мне пришло в голову расспросить его отца.
– Сэра Уильяма? Значит, ты побывала в Уэксфорде? Умно придумано! Они как раз были там, перед тем как…
– Не были! – отрезала Клер, раздраженно шикнув на беспрерывно кричавшего сокола. – Хью не бывал там с семнадцати лет, и его отец понятия не имеет, что он женат.
Осмысливая эту новость, Олдос осушил кубок вина и налил еще.
– Ну, ты понял? – Негодование оставило Клер, сменившись привычным усталым презрением. – Они солгали, чтобы сблизиться с тобой. Полагаю, братец, это было не трудно – ведь ты загораешься от каждой юбки. Но главное в том, что они заодно не с королевой, а с королем! – Новый хриплый крик Соломона заставил Клер пересадить его на жердочку. – Все, что известно сэру Уильяму о сыне, он знает от Крепкого Лука, с которым немного знаком. Похоже, именно он порекомендовал Хью Ричарду де Люси.
– Королевскому юстициарию?! Для чего?
– Уж не для того, чтобы стоять перед его дверью на страже! Говорю тебе, он шпион.
– А Филиппа? Она тоже? – боязливо осведомился Олдос.
– Эта не в меру начитанная ханжа? Ты спятил, братец!
– Да, но ведь это она сказала мне про визит в Уэксфорд.
– Жена всегда идет на поводу у мужа. Думаю, он ей наговорил с три короба, но она понятия не имеет о роде его занятий. Это дело тайное, даже жене не следует знать, что к чему. В Пуатье он ее не брал, а на сей раз прихватил с собой в виде приманки для тебя, Олдос. Насадил на крючок, подвесил у тебя перед глазами, и твой отросток сразу рванулся вверх! Впрочем, мне до нее дела нет. – Клер тяжело опустилась на постель и устало откинулась на ворох подушек всех оттенков красного. – Сэр Уильям не слишком обрадовался при виде меня.
– Но ведь вы с ним…
– Мало ли что мы с ним! Это было двадцать лет назад. – Она взяла со столика зеркало и недовольно вгляделась в свое отражение. – К мужчинам время не так жестоко, как к женщинам. Сэру Уильяму все шестьдесят, но он по-прежнему очень красив. Вылитый Хью, только более надменный и властный.
– Значит, на этот раз вы не…
– У меня не было и шанса, – с горечью ответила Клер. – Месяц назад он женился на Бланш Флер, у которой еще молоко на губах не обсохло. Девчонка не глупа: она глаз с него не спускала в моем присутствии. Разумеется, если бы он захотел, то нашел бы способ остаться со мной наедине. Но он не захотел.
Олдос никогда не слышал такой тоски в голосе Клер. Он даже пожалел ее… но тут она уселась и вперила в него злобный взгляд.
– Это все твоя вина, болван ты эдакий! Стоило бы отсечь жирного червяка, который болтается у тебя между ног!
Олдос чуть не подавился вином.
– Ну, знаешь!
– Не будь ты так похотлив, ты бы не притащил с собой Филиппу и этого негодяя, ее муженька!
– А кто распустил перышки при виде Хью Уэксфорда? Я говорил, что ему надо дать от ворот поворот, а ты отказалась!
– Не умничай, Олдос. У нас беда, и притом большая. Если человек королевы узнает, что мы приветили в замке шпиона короля…
– Клер… – начал Олдос, сообразив, что сестра не знает о второй смерти.
– Я должна была прислушаться к внутреннему голосу и послать пару рейтаров покрепче, чтобы прикончили его и зарыли в лесу. Вся эта комедия в подвале была ошибкой. Но я надеялась, я хотела верить…
– Клер, ты должна знать…
– И зачем только я медлила! Но ничего, еще не все потеряно. Я прикажу избавиться от него. Нам не удастся утаить промах от королевы, и это даже к лучшему. Ей понравится то, как мы выкрутились, это поднимет нас в ее глазах. Ну, да, так оно и будет! – Клер оживилась. – Королева убеждена, что нам не под силу избежать неприятностей, что мы остры только на слово. Она поймет, что ошибалась на наш счет, как только получит от своего человека известие, что шпион Генриха мертв.
– Это шпион королевы мертв, Клер! – наконец вставил Олдос.
– Что ты несешь? Человек королевы умер?
– Это была Маргерит де Роше.
– Невозможно!
– Вчера утром ее нашли мертвой. Она задушила Истажио, а потом отравилась мышьяком. По-моему, это было ее первое убийство… ну, ты понимаешь.
– Нет, не понимаю! – Клер вдруг пошатнулась, взгляд ее остановился. – Маргерит… Чего ради ей убивать Истажио?
– Он проболтался о том, чем занят в подвале. Уж он такой… – Олдос спохватился и осенил себя крестом, – я хочу сказать, был.
– Какая-то бессмыслица… нет, в самом деле! Во-первых, политика никогда не занимала Маргерит, а во-вторых, мы с ней по-настоящему дружили.
– Бессмыслица, ну и что? Ты сама сто раз говорила, что все в этом мире бессмысленно. В любом случае теперь можно не бояться, что нас придушат подушкой во сне.
– Представляю, как разгневается королева Элеонора! – Клер содрогнулась. – Надо ее как-то умилостивить… к примеру, убить шпиона короля Генриха. Это в наших же интересах, братец. Ты знаешь, какова участь изменника? В лучшем случае нас ждет пожизненное заключение, а в худшем…
– Нет-нет, молчи! – Олдос осушил еще один кубок и долил вина.
Во Франции ему как-то раз пришлось побывать на казни – правда, не изменника, а еретика, но он надолго запомнил дикие вопли и удушливый запах горящей плоти.