я, вынимая трубку у него изо рта. — Что ты будешь делать, если моя семья и я решим провести здесь еще несколько дней, может быть, даже месяцев?
Его ноздри раздулись, и я почти услышал, как хрустнули его кости, когда он попытался выпрямиться.
— Вы играете с огнем, молодой человек. — Он плюнул мне под ноги. В тот момент, когда он это сделал, толпа мужчин медленно окружила нас. Даже тупой ублюдок, которому я прострелил ногу, демонстративно держал свой пистолет в нашей стороне.
— Мы из ада, помнишь? — ответила Мел, ее глаза пробежались по каждой черной винтовке. — Рождённым в огне, он не может причинить вреда.
— Такая молодая и такая глупая, — сказал он опасно, медленно вытаскивая фотографию из кармана пиджака. — Ты думаешь, что можешь приехать в нашу страну и ходить по воде? Думаешь, ты неприкасаемая? Пока ты стреляешь в одного, другой стреляет в тебя. Все, что нужно, — это один выстрел, прежде чем другие выступят против вас. Иди домой. Убирай свою грязь из моей страны, потому что ты не переживешь здесь еще одной ночи.
Повернувшись к моему отцу, он просто рассмеялся надо мной, качая головой на дурака перед нами. Моя мать, будучи моей матерью, выглядела скучающей и раздраженной, сжимая в руке свой подарок.
Взглянув сверху вниз на мою жену, она просто кивнула. Прежде чем он успел моргнуть, мой кулак врезался в морщинистое лицо Дойла. Его цилиндр слетел с головы и покатился к моим ногам. Вытащив пистолет из кобуры, я схватил его за воротник и ткнул стволом ему в глаз.
— Кузен, этот дурак пытается меня шантажировать? — Я усмехнулся, впиваясь глубже в его глаз.
Деклан нахмурился, на его лице было то же выражение, что и у нашей матери.
— Я полагаю, что да. Интересно, знает ли он, что у него нет людей, которые могли бы подкрепить его угрозы.
Единственным свободным глазом он оглядел людей, которые, как ему казалось, поддерживали его. Мужчина, которого я подстрелил ранее, прихрамывая подошел, схватил цилиндр Дойла и передал его Мел.
— Где твоя гребаная преданность? — он кричал, вырываясь из-под меня.
— Разве это не очевидно? — Ответила Мел, отряхивая пыль с его шляпы, прежде чем надеть ее на голову. — У нас.
Притянув его лицо ближе к своему, я крепко сжал его горло.
— Тебе чертовски не повезло.
— Однажды… — Он с трудом пытался заговорить.
— Избавь меня от ханжеской чуши, Дойл. Я все это уже слышал раньше. Ирландия в тебе не нуждается. Ты не нужен этому городу, и когда твоя кровь забрызгает его улицы, ее смоет дождь.
— Лиам, — позвала моя мать, делая шаг вперед. — Сегодня воскресенье.
В гневе уставившись на часы, я вытащил пистолет из его глаза, прежде чем мягко ударить его по щекам.
— Как тебе повезло, старина Дойл.
Поднимаясь с земли, я боролся с желанием выбить из него все дерьмо; старик или нет, он угрожал не той семье. Оттолкнувшись от земли, он отряхнулся, оглядывая всех нас, прежде чем медленно отступить. Очень немногие люди, все еще верные ему, помогли ему сесть в грузовик в конце улицы.
Единственным доказательством того, что на улицах когда-либо проходил фестиваль, были огни, которые качались на ветру, разбросанные бутылки на тротуарах, с которых все еще капал ром, и брошенные инструменты, которые всего несколько мгновений назад были наполнены музыкой.
— Нам не хватает только перекати-поля, развевающегося на ветру, — пошутила Коралина из объятий Деклана.
Что-то было не так с этими двумя.
— Кто-нибудь, сыграйте для нас, пока я не забыл, что сегодня воскресенье! — Взревел я, выталкивая на сцену кого-то, похожего на Дилана, Монти и Джинкса.
Взяв жену за руку, я потянул ее навстречу музыке.
— Кого ты чуть не убил? — спросила она, пока мы танцевали.
— Ты сказала, что не хочешь об этом знать.
Ее губы сжались в прямую линию. Мне было интересно, как долго еще она сможет выносить пребывание в темноте. Глубоко вздохнув, она оглядела новых людей — людей, которые удачно переметнулись на другую сторону, мужчин без преданности — и я как будто читал ее мысли.
— Мы не убиваем по воскресеньям, — напомнил я ей.
— Не убиваем, — ответила она, — но другие в нашем распоряжении никогда не брали на себя таких обязательств.
Схватив цилиндр с ее головы, я надел его на себя.
— Бедный старина Дойл.
— Не только он, все они. Нам не нужны новые люди, и я чертовски уверена, что не доверяю людям, которые так легко предают своих.
Именно.
— Что нам делать? — Спросил я, быстро кружа ее.
— Сегодня воскресенье, Лиам. По воскресеньям мы следуем заповедям из Библии. И я отчетливо помню отрывок об убийстве людей во сне. Весь этот алкоголь должен скоро подействовать. Ирландцы вы или нет, но вам нужно поспать. — Она усмехнулась, обвивая руками мою шею.
— Как написано, так будет сделано, — сказал я, когда музыка закончилась. Оторвавшись друг от друга, мы стояли и аплодировали на пустых улицах Киллешина.
— Деклан, — прошептала она, наклоняясь к нему. — Собери людей — наших людей — и убей их всех, мне все равно как. Мы выезжаем на рассвете; я думаю, Лиам узнал все, что ему нужно.
Они запомнят это, все они. Здесь, в Ирландии, в Штатах и по всему миру.
Это была не игра. Это была наша гребаная семья, и ничто не могло превзойти семью.
ГЛАВА 20
«Кто король для Бога? Кто Бог для короля?»
— Дж. Дж. МакЭвой
ДЕКЛАН
Сунув нож в ботинок, я открыл наш багажник и порылся в одежде Коралины, чтобы найти свои новые пистолеты.
— Я думала, мы не убиваем по воскресеньям? — спросила она меня, собирая наши вещи по комнате.
— Мелоди и Лиам — нет. Я не уверен, почему. Как будто они действительно верят, что Бог ценит это, — пробормотал я, заряжая патроны.
Смеясь, она подошла, обняла меня за шею и поцеловала в