Едва он сие проговорил, как мрачное и густое облако, подхватив меня, понесло с великим стремлением, и напоследок, поставив меня в пустой Аравийской степи, оставило меня моему отчаянию. Долгое время пробыл я на сем пустом месте, и наконец, по некотором моем заблуждении, пришед ненароком к чистому источнику, взглянул я в него, и увидел в нем все мое безобразие, каким меня наказал Подземный Царь. С превеликим ужасом отскочил я от источника, мня видеть в нем некое страшилище, пришедшее снова меня мучить; но не видя никого, опять я подошел к тому месту, и увидев снова то же страшилище, делающее сообразные моим движения, уверился я напоследок, что это было собственное мое изображение. О Небо! какая грусть тогда меня обуяла? Я бы охотно лишил себя жизни в тогдашнем моем сокрушении, ежели б естество Духа, которое поднесь я сохраняю, могло чем лишиться своего бытия, по примеру человеческого. Но однако же после я узнал, что могу, в отраду мою, принимать каждый день, на один час, такой вид, какой сам я изберу.
После сего приключения не долго я пробыл шатаясь: страшный адский глас, произшедший ко мне вскоре после того, определил меня к Вавилонскому чародею, который научась от последователей моих волхвованию и узнав о месте моей книги, вырыл ее из бугра, в который она с телом моим была зарыта. Посредством сей книги и других волшебных вещей, принудил он ад дать себе во услужение Духов, в числе которых и я к нему был послан. Сей гнусный чародей, за сие требование, обязался предать себя по смерти на вечное мучение аду. Он сие учинил с умыслу, надеясь посредством Духов достать себе бессмертие; но всемогущие Боги сие его намерение уничтожили. Сей волшебник не знал ничего обо мне, и почитал меня просто Духом; напоследок, желая от других сотоварищей моих получить некоторые важные услуги, известился от них, что один я могу его в том удовольствовать; а в доказательство того рассказали они ему мое приключение. Без сомнения учинено было сие ими по по велению Нии, дабы совершить надо мною мой рок. Посему известию и возложил он на меня должность исполнять все его приказания; но необычайность и бесчеловечность оных, заставили меня от того отрещиться. За сие непослушание, по власти данной ему надо мною, начал он меня мучить наилютейшим образом, дабы преклонить меня к повиновению, но я всю его ярость постоянно претерпел, уповая тем окончить мое страдание. Но определение Богов отложило весьма на далее окончание моего бедствия.
Таким образом стенал я под жестокостью его ударов, до самой смерти сего чародея. По отшествии души его в Тартар, получил я снова мою свободу; но однако же не многие годы ею пользовался, и достался снова во власть некоторому добродетельному Вавилонянину, вместе с моею книгою, которую нашел он в земле, копая себе колодец; ибо прежний волхв зарыл ее в оную, опасаясь, чтоб кто ее у него не похитил; но и храня ее в земле, столько боялся ее потерять, что написал в ней на похитителей заклятие. Новый и добродетельный мой повелитель, не принуждал меня ни к какому беззаконному делу, ни же хотел, полученные в книге моей сведения, обратить во зло своим ближним, как то делал лютый его предшественник, но еще избавлял смертных и от прочих чародеев: и зато приобрел себе спокойную жизнь, и мирную кончину, перед которой зарыл он снова книгу мою в землю, приложив к ней объявленное тебе Видостаном завещание.
По кончине добродетельного сего человека, пробыл я несколько лет в свободе но наконец книгу мою, с коей совокуплена была моя вольность, вырыл некоторый бедный человек, и не зная её употребления, продал ее Индийскому купцу, а от сего досталась она Видостанову отцу. О прочем ты сам ведаешь; и мне осталось только рассказать неизвестное тебе.
Видостан получив ее в свои руки, и познав её важность, весьма учинил неосторожно, открыв о том неверному своему любимцу, который употребив знание её в свою пользу, сделался страшным повелителем своему благодетелю, мне, и всему свету. Первое его старание было покорить своей власти Духов, между коими и я ему достался. После сего научился он разным превращениям и очарованиям, дабы ограждая себя от всех сторон, учиниться страшным всем людям. Вскоре после сего учинил они опыт знания своего и лютости над отцом своего благодетеля, отравив его наилютейшим ядом. Учинив сие он скрылся, и избрав своим пребывалищем один из здешних островов, на котором принудил нас построить себе замок. Из сего то ужасного замка выходя, причиняет он свету ужасные злосчастья, какие только выдумать может. О злодейских его поступках с Видостаном и прочими известными тебе людьми, ты сам довольно ведаешь; а о прочих его злодеяниях скажу тебе коротко.
Сей гнусный чародей, получив во власть свою меня и прочих Духов вознамерился овладеть с нашей помощью целым светом, и учиниться бессмертным, но великие Боги суетному и высокомерному его желанию посмеялись показав ему в нас слабых исполнителей его гордости, ибо сие его желание удовлетворить мы отказались, сколько они ни принуждал нас к тому наказаниями. Карачун лишась в том своей надежды, вознамерился к тому достигнуть сам собою: он начал выискивать всех волхвов, и лишать их волшебных их вещей, надеясь сими средствами учиниться сильнее всех, в чем он действительно и успел. Ибо сколько ни обреталось волшебников во вселенной, он всех их победил разными пронырствами, и овладел их вещами; и тем учинился столько силен и страшен, что сам Ния не смел иногда сопротивляться его воле. Таковою его властью раздражась Боги, и опасаясь его лютости, лишили его силы умерщвлять всякого человека, и определили ему скорую казнь, что я узнал от прочих Духов, моих сотоварищей.