Читать интересную книгу Голоса с улицы - Филип Дик

Бренди обрадовало Фергессона.

– Отлично, – благодарно пробормотал он, приподнявшись и потянувшись за рюмкой. Фергессон развеселился и в шутку спросил:

– Сколько мне взять? Две? Три?

– Только одну, – сурово ответила Элис и, убрав от него поднос, подала его Стюарту Хедли.

– Спасибо, – сказал Хедли и взял бренди, но пить не стал. Поставив рюмку на подлокотник своего кресла, он пристально уставился перед собой, и его голубые глаза затуманились от мыслей. Стюарт открыл было рот, но Элис тут же его опередила.

– Может, тебе не надо? – сказала она Эллен. – Или уже можно?

– Можно, – застенчиво сказала та, потянувшись за рюмкой. – Большое спасибо, Элис. Выглядит чудесно… – Она отпила. – И вкус обалденный.

Элис мысленно вздохнула, взяла последнюю рюмку бренди и снова села.

– Я так понимаю, Джо Тампини скоро женится, – сказал Фергессон. – На той самой девушке?

– На той самой, – ответил Хедли. – Рыженькая милашка.

– Видимо, он попросит прибавку, – уныло пожаловался Фергессон. – Как ты, когда женился.

– Она очаровательная девушка, – сказала Эллен. – Всегда завидовала женщинам с такими рыжими волосами.

– Рыженькие бывают либо ужасно смазливыми, либо страшными, как смерть, – согласился Фергессон и, повернувшись к Хедли, сказал: – Помнишь ту малышку, что заходила в магазин, когда у нас лежала груда пластинок для музыкального автомата? Зеленые глаза, рыжие волосы… Ей нравились пластинки с трубой.

– Помню, – подтвердил Хедли. – Ее звали… как-то типа Джоан. Один раз я узнал ее имя для бланка заказа на пластинку Бикса Байдербека.

– Ей не было даже восемнадцати.

– Восемнадцать, блин. Она была еще школьницей.

Фергессон замечтался.

– Я давно уже подумываю, что «Современным телевизорам» нужна девушка… чтобы привлечь больше семейных покупателей. Во время войны все было нормально – мы же занимались только тем, что ремонтировали радиоприемники. У нас на стенах висели эти календари с большими титьками, и все были довольны: мы ведь имели дело в основном с мужиками. Но теперь к нам заходит все больше супружеских пар. Если б у нас работала девушка – можно бухгалтершей или на обслуживании клиентов… Она могла бы проверять радиолампы, выписывать ценники, отвечать на звонки.

– Секретарша, – подсказал Хедли.

– Хватит ли у нас работы, чтобы ее занять? Я не стану платить девушке только за то, что она вертит задницей перед клиентами. Она должна поддерживать чистоту и порядок. Мне кажется, у женщин это лучше получается: вытирать пыль и наводить лоск – бабья парафия.

– Ну конечно, – охотно согласился Хедли. – Она могла бы выполнять кучу работы. Выписывать счета, как вы уже сказали. Учет, вся бумажная работа…

– Но она не должна торчать все время в конторе, – подчеркнул Фергессон. – Она нужна нам на передовой – там, где ее могут видеть люди.

– В том-то все и дело, – сказал Хедли, – и это интересно, поскольку я сам думал в том же направлении. На днях меня посетила одна мысль, и, раз уж зашла речь, я ее изложу. Возможно, вы ничего в этом не увидите, но, по-моему, мы должны открыть расширенный отдел грамзаписи. Я скажу, зачем – это привлечет кучу народа, и мы сможем продавать им телевизоры и радиолы. Все ведь взаимосвязано: мы могли бы снести заднюю стенку и поставить в складском помещении кабинки для прослушивания – может, даже разделить его на множество кабинок.

Фергессон покачал головой.

– Это исключено, – категорично сказал он. – «Современные телевизоры» никогда не станут настоящим магазином грамзаписи, – он пристально уставился в потолок. – Лучше взять «О’Нил». Там больше экспозиционной площади. Пластинки занимают слишком много прилавков и стеллажей, – и в заключение он кисло заметил: – Пластинки все время бьются.

– Только не новые долгоиграющие, – напомнил Хедли.

– Эти царапаются, – Фергессон внимательно изучил свои крепко прижатые друг к другу ладони. – Разумеется, я не переведу тебя в магазина О’Нила… он мой. Я оставлю тебя в «Современных телевизорах».

– Я знаю.

– Если я открою полномасштабный отдел грамзаписи, то приглашу управлять им какого-нибудь чудака из Беркли… каких можно встретить в тамошних магазинах грампластинок. Они знают всю эту классику, всяких Лили Понс и Тосканини[39]. Я в это не лезу.

– Правильно, – согласился Хедли. – Это специальный ассортимент.

– Так что забудь про пластинки. Но мы подумаем над тем, чтобы взять какую-нибудь девчонку. Как думаешь, школьница справится?

– Лучше из коммерческого колледжа, – сказал Хедли. – Из того заведения наверху, через дорогу от «Современных». Они старше и опытнее. Сообразили, кого я имею в виду? Каблуки и свитера – вы их видите в обеденный перерыв в «Вулворте».

– Я думал, это секретарши.

– Нет, они ходят в то коммерческое училище и обалденно подходят для такой работы.

– Ладно, – согласился Фергессон. – Схожу туда как-нибудь на днях и посмотрю, чем можно разжиться.

– Что-то не нравится мне эта затея, – язвительно сказала Элис. – Уж больно вы оба ею загорелись.

– Мне тоже не нравится, – пискнула Эллен – не то шутку, не то с искренним беспокойством. – По-моему, «Современные телевизоры» нормально смотрятся.

Не обращая внимания на женщин, Фергессон продолжил:

– А хотя… пожалуй, поручу это дело тебе. Поступай, как сочтешь нужным. Придется платить ей две сотни в месяц – а это две тыщи четыреста долларов в год… за пятидневку.

– Верно, – согласился Хедли. – Есть такой закон штата.

– Или ты предпочел бы пару тысяч на обновление фасада? Ты мог бы его оживить… новые светильники, стекло, о котором ты говорил, – Фергессон взмахнул рукой. – Все эти финтифлюшки.

Внезапно в комнате наступила тишина. Все замерли, глядя за Хедли.

– Мне нужно будет подсчитать расходы на строительство, – наконец сказал Хедли. Вцепившись в подлокотники своего кресла, он невнятно пробубнил: – Самое главное – рабочая сила, все эти профсоюзные штуки.

– Ну да, это нужно обмозговать. Спешка тут ни к чему, – Фергессон поднял голову и косо посмотрел на белокурого парня через всю комнату. – Но если ты собираешься управлять этим местом, ты должен научиться принимать решения.

– Конечно, – хрипло ответил Хедли.

Фергессон сидел и жевал сигару. Обстановка в комнате была натянутой и напряженной: никто не смел ни шевельнуться, ни вздохнуть. На улице по темному тротуару прошли люди, смеясь и разговаривая. Вскоре звуки стихли, и теперь слышалось лишь гудение кондиционера, который Фергессон установил собственными руками.

– Хедли, – сказал он, – по-моему, теперь, когда у тебя есть сын, ты угомонился. Может, я ошибаюсь, но, кажется, ты начинаешь взрослеть.

Судя по лицу Хедли, он пытался подыскать слова, но так и не нашел подходящих.

– Теперь у тебя есть жена и ребенок, – продолжил Фергессон. – У тебя появилась ответственность, которой не было прежде. Впереди у тебя большое будущее, если, конечно, ты приложить все усилия и будешь усердно трудиться.

– Конечно, – еле слышно поддакнул Хедли.

– Разумеется, – непреклонно продолжал Фергессон, – теперь у тебя больше расходов. В наши дни вырастить малыша – дорогое удовольствие. Медицина, одежда, еда – все особенное.

Элис слегка усмехнулась.

– Тоже мне авторитет, – сказала она негромко, чтобы муж не услышал: незачем было задевать его самолюбие.

– Я понимаю, – согласился Хедли и постучал по бумажнику. – Уже приходится ужиматься.

– Ты зарабатываешь двести пятьдесят в месяц, – сказал Фергессон, – плюс пять процентов. Управляя «Современными», ты будешь проводить больше времени в конторе, а не внизу, выезжать к людям на дом… Возможно, твои фактические продажи сократятся.

– Думаю, да, – выдавил из себя Хедли.

Фергессон посмотрел на свои руки и раскинул мозгами.

– Я не могу платить больше трехсот. Что касается комиссионных, я буду забирать пять процентов с твоих продаж и отдавать тебе ровно один процент от валовой прибыли магазина. Я имею в виду только товары на комиссии… сюда не входят радиолампы, иголки для проигрывателей и ремонт.

– Понятно, – быстро сказал Хедли.

– Это означает, что тебе не придется конкурировать с Уайтом и Тампини: пусть они из кожи вон лезут, пока ты будешь подпирать стены. Это очень выгодное предложение… В конечном счете ты сможешь зарабатывать больше, но тогда тебе придется по-настоящему вкалывать. А если залучишь девчонку, может, школьницу… Придется позвать кого-нибудь, чтобы подметала и убирала: ты же не можешь сам с этим возиться.

– Конечно, я знаю.

– Как ты на это смотришь? – воинственно спросил Фергессон. – Я знаю, три сотни – не бог весть что, но к Рождеству один процент от валового дохода должен сложиться в кругленькую сумму.