Немедленно ложимся на обратный курс. Искоса поглядываю на Еромасова, замечаю, что и он успокоился. Луна снова у нас позади; в её спокойном голубоватом сиянии отчётливо видна каждая деталь местности. Только отыскиваемая нами котловина по-прежнему затянута толщей тумана.
Снова виражу над невидимой целью, посылаю лампой «люкс» один световой пароль за другим: тире три точки, тире три точки — буква «Б». Механик усиленно мигает навигационными огнями, включает строевые огни — бесполезно, земля упорно молчит. А ведь мы в общей сложности утюжим воздух около часа. Что могло случиться?
Механик начинает ворчать: больше трёх часов находимся в полёте, сжигаем без толку бензин, а как полетим обратно?
— Может, партизаны отсюда ушли? — снова сомневается Еромасов.
Я не могу с этим согласиться!
— Нет, они здесь, и наши товарищи с ними!
— Так где же они?.. Ты долго намерен здесь болтаться? Не ровен час, прилетят немцы — собьют! — недовольно бурчит командир эскадрильи.
Он прав, конечно.
— Товарищ командир, у меня есть идея! — говорю я.
— Что ещё за идея?
— Снизиться в котловину и пошуметь. Там есть деревушка. Наделаем переполоху, всех перебудим, если спят. Догадается же кто-нибудь зажечь посадочные огни!
— Идея неплохая… Да вот только как механик?
С тревогой поглядываю на Борю: сейчас его слово — решающее.
Боря нерешительно почесал подбородок,
— Бензина впритирку, медленно отвечает он, — но я своему командиру верю. Придётся опять запасы из-за голенища доставать… Покрутимся ещё с полчаса…
Резко иду на снижение, самолёт ныряет в котловину. Лунный свет щедрым потоком обливает склоны гор, расселины, остроконечные возвышенности, строения знакомой деревушки. На высоте примерно сто метров, над самым селением, вывожу работу моторов на максимальный режим. Моторы ревут. Тысячеголосое эхо многократно усиливает этот рёв. Вся котловина наполняется адским грохотом и шумом. Такой концерт и мёртвого разбудит!
А механик вдобавок сигналит световыми точками, огнями фар. Большая скорость позволяет мне легко маневрировать, делать «горку», преодолевать препятствия, поминутно возникающие на пути.
В деревне наконец-то замелькали слабые огоньки.
— Ага! То-то же, проснулись, черти! — говорит Боря с досадой. Его раздражает мысль о зря израсходованном бензине.
Вспыхнула яркая белая точка. Одна, другая, третья… Вот он, долгожданный посадочный сигнал — десять огней в одну линию, вытянутых с севера на юг.
Огни горят, а на наши сигналы ответа по-прежнему нет.
«Как всё нескладно получается! — подумал я. — Впрочем, старт освещён, как условлено, обойдёмся и без пароля…»
Хорошо запомнив свою первую посадку на этой площадке, я теперь зашёл не с северной, а с южной стороны, где были более открытые, пологие подходы, хорошо просматриваемые при лунном свете.
Мы миновали все наземные барьеры и приблизились к ровной линии огней. Затем сели на знакомую площадку. Когда я затормозил машину, а Боря выключил моторы, сомнений, что мы достигли цели, больше не оставалось: у раскрытых дверей кабины показался подполковник Троян.
Вот и остальные, хорошо знакомые мне, но осунувшиеся и загорелые лица наших офицеров. Видно, нелегко давалась им боевая обстановка в непривычных горных условиях. А вокруг наших командиров оживлённо и радостно толпились сотни наших боевых, друзей — отважных греческих партизан.
Перебивая друг друга, мы заговорили все сразу: обменивались новостями, передавали приветы от общих знакомых и близких, расспрашивали друг друга о множестве вещей. Из беседы с Василием Абрамовичем Трояном я узнал, что Григорий Михайлович Попов с группой офицеров переправился в главный партизанский штаб Греции, а Константин Петрович Иванов горными тропами прошел в Албанию и действует заодно с албанскими партизанами.
В разгар нашей встречи к нам подошли два английских офицера. Тревоги и злоключения перелёта были уже позади, но мои волнения ещё не улеглись, и я не сдержался.
— Знаете ли вы, сколько из-за вас мы пережгли бензина? — сказал я, обращаясь к англичанам. — Почему же вы и на этот раз тянули, сразу не осветили старта? Ведь вы же и на этот раз были предупреждены о нашем прилёте.
— У вас был неправильный световой пароль: «Я свой!», — невозмутимо ответил старший из англичан.
— Как — неправильный? Буква «Б» — тире и три точки.
— Ошибаетесь, нужно было: точка и два тире, такие у нас были указания. Вы что-то перепутали…
Я опешил: такое недоразумение в военное время — просто невероятно!
Слышавший этот разговор подполковник Троян рассказал нам: сперва наши офицеры тоже сомневались, приняли самолёт за фашистский. Но, когда машина снизилась и мы закатили дьявольский концерт, наши офицеры сразу сообразили, в чём дело, поспешно оседлали ослов и мулов и из деревушки, в которой они ночевали, поскакали что было духу к старту. Не обошлось без пререканий с британскими представителями: союзники упрямо стояли на своём — самолёт принимать нельзя, пароль неправильный. С трудом удалось уломать англичан.
— Внутреннее чутьё подсказывало мне, — взволнованно говорил Троян, — что прилетели свои, именно ваш экипаж. Ну я и взял всю ответственность на себя.
Мы рассказали нашим товарищам и друзьям вкратце о последних событиях на фронте и продвижении советских войск, оставили им свежие газеты и, тепло распрощавшись, двинулись в обратный путь.
Мы долго потом раздумывали над «недоразумением» с искажённым паролем. Вся эта история казалась крайне подозрительной, и не без оснований. Ведь и в июле мы разыскали эту точку и совершили на ней посадку вопреки желанию англичан. Но, несмотря на сложность обстановки, мы своё задание выполнили и, вполне удовлетворённые этим, возвращались в Бари.
Пушки на самолёте
Командирами группы кораблей Гражданского воздушного флота, которая базировалась в Бари, были Езерский, Бажан, Павлов, Курицын, Шорников, Шипилов, Лукьяненко, Гиренко, Трофимов, Луцевич, Чуванов. Все они, как и наш экипаж, чуть ли не ежедневно летали к югославским, греческим и албанским партизанам.
Сентябрь 1944 года был обильно насыщен событиями большой международной политической важности: 1 сентября советские войска заняли Бухарест, 5 сентября я услышал по радио о выходе Финляндии из войны, 6 сентября советские войска вышли на границу Югославии. Вдохновлённые победоносным наступлением советских войск, партизаны на Балканах повсюду яростно нападали на фашистских оккупантов. Как в мышеловке, заметались гитлеровцы и их приспешники из числа местных предателей — усташей и им подобных негодяев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});