— «Биг Дуглас» пайлот! (Пилот «Большого Дугласа»!)
Мы все были рады успеху нашего товарища. Он совершил до этого немало подвигов, но последний имел особое значение: он укреплял боевое содружество между нами и союзниками, которое было особенно необходимо для победы над врагом.
Доставка шифра
Бороздя по ночам воздушные просторы над Балканами, я стал замечать, как всё отчетливее выделяется подо мной цепочка тусклых огоньков, которые зигзагами извивались между горными склонами.
Внимательно приглядевшись к карте, я убедился, что замеченная мной линия соответствует магистрали, идущей через города Скопле — Лесковац — Ниш на север Югославии. Это был единственный путь, по которому фашисты могли эвакуировать свои войска вместе с техникой из Греции на север, поближе к Австрии.
Так оно и оказалось на самом деле. Теснимые с запада советскими войсками, беспрестанно тревожимые действиями местных партизан, фашисты поспешно очищали греческую территорию. Бросив против югославских партизан дивизии карателей, фашисты были убеждены, что эвакуация Греции сможет быть осуществлена без значительных потерь. В действительности получилось иначе. Партизанские соединения ушли узкими звериными тропками в глубь горных ущелий, продолжая наносить оттуда сокрушительные удары по врагу.
Но, непрерывно маневрируя, партизаны потеряли обжитые посадочные площадки для приёмки самолётов и тем самым утратили единственную возможность получать с воздуха подкрепление. Все остальные пути противник блокировал. Боеприпасы были на исходе, кончились и продовольственные резервы; бойцы питались травами, ягодами, диким чесноком. Приостановилась эвакуация раненых и больных, которая тоже осуществлялась по воздуху. В то же время большое скопление небоеспособных людей сковывало манёвренность партизанских отрядов. Вдобавок, приключилась ещё одна беда: фашисты перехватили шифр, с помощью которого окружённые партизаны сносились по радио со штабом. Югославским бойцам грозила гибель. С большим трудом партизанский штаб сообщил, что соединению удалось подготовить кое-какую посадочную площадку, расположенную на околице села Мирошевцы, километрах в двадцати от города Лесковац. Находилась она между горами, в долине пересохшей, не обозначенной на карте речушки. Собственно говоря, это был всего-навсего «пятачок», наскоро спланированный партизанами. Длина площадки была не более семисот метров и почти не имела подступов: со всех сторон её окружали горные отроги высотой до пятисот метров. И всё же ничего другого для приёма наших тяжёлых транспортных самолётов придумать было невозможно.
А время не ждало. Прежде всего необходимо было вручить новый шифр, который сбрасывать нельзя, высадить небольшое офицерское пополнение, погрузить на борт раненых и больных, в том числе двух английских офицеров, прикомандированных к главному штабу сербских партизан. Эти британские представители уже несколько раз вызывали свои самолёты, но те прилетали, находили цель, кружились над нею, садиться же не рисковали — уж очень жуткой выглядела эта площадка с воздуха.
Советские пилоты к этому времени уже прослыли мастерами посадок «на пятачок», поэтому выполнение этого чрезвычайно трудного задания и было возложено на наше авиаподразделение. Выбор командования пал на два экипажа: мой и Езерского.
Первый вылетел я, за мною — Езерский. Мы разработали совместный план. Так как часть наших грузов могла быть пущена на сброс, мы дополнительно наметили себе километрах в сорока от Мирошевцев промежуточную цель, над которой и сбросили затем всё, что было можно. А уж на облегчённых самолётах направились к месту посадки.
Только я собрался садиться, как передо мной внезапно возник самолёт. «Эге, — подумал я, — видимо, Дима Езерский успел меня опередить». Так и есть, он сел первым!
Я повёл машину на посадку. Свет включённых фар вырвал из окружающего мрака одинокое дерево, будто сторожащее границы огородов. Если бы не фары, я неминуемо налетел бы на него. Самолёт взмыл кверху, преодолевая препятствие. Вот она, граница площадки. Машина на малой скорости коснулась грунта и запрыгала по его неровностям. Я вздохнул с облегчением, полагая, что всё обошлось благополучно, как вдруг в свете фар прямо передо мной обрисовалась зубчатая линия частокола. Я изо всех сил нажал на тормозные педали — скорость пробега уменьшилась, но самолёт продолжал катиться вперёд…
Молниеносно пронеслись в сознании все прежние посадки в сложных условиях. Вспомнил эпизод из своей инструкторской работы, когда мой ученик вместе со мной на самолёте «ПО-2» чуть не скатился в овраг. Я расконтрил, то есть освободил, хвостовое колесо, чтобы оно свободно могло вращаться вправо и влево, резко нажал левый тормоз, выкрутил штурвал, и самолёт медленно развернулся в двух шагах от проклятого частокола, в то время как конец правой плоскости описал дугу всего лишь в нескольких метрах от выступа крыши невысокого строения.
Оба самолёта мгновенно оказались окружёнными толпой восторженно приветствующих людей: они впервые видели красные звезды на плоскостях самолёта.
Командир отряда, счастливый и взволнованный, был доволен больше всех: ведь он беспокоился не только за себя — ему были вверены жизни многих людей.
Искренне были обрадованы и британские офицеры. Один из них откровенно заявил:
— Непонятно, что медлило наше командование? Давно надо было русских сюда направить. Наши прилетали, кружились, вертелись, и всё без толку… А про вас говорят, что вы чуть ли не на макушках скал садитесь.
Толпа окружила нас так плотно, что я с трудом протиснулся сквозь человеческое кольцо.
Разыскав представителя штаба, я вручил ему бесценный конверт с пятью сургучными печатями, в котором находился новый шифр.
Сербские партизаны, находящиеся в кольце врагов, изнурённые недоеданием и утомительными переходами по горным тропам, забрасывали нас самыми разнообразными вопросами. Хотелось задушевно побеседовать с этими мужественными и непреклонными людьми, но медлить было нельзя: ближайший немецкий гарнизон стоял всего в каких-нибудь пятнадцати километрах отсюда; наблюдательные пункты гитлеровцев, несомненно, заметили, как мы заходили на посадку, с минуты на минуту сюда могли нагрянуть танки…
Погрузив раненых и забрав на борт обоих английских офицеров, мы поспешно распрощались с новыми друзьями. Вследствие ограниченности площадки мы с Езерским решили взлёт производить в направлении, противоположном посадке. Для этого мы поочерёдно зарулили на самую окраину села так, что хвост самолёта встал между двумя крайними домами деревушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});