основополагающей истины, его можно менять по прихоти. Слово или фраза, которые сегодня являются правильными, завтра могут быть признаны неправильными. Хуже того, правильность слова может варьироваться от человека к человеку. Использование правильных слов в нужное время становится похожим на попадание в движущуюся цель. Коммунист может заставлять своих врагов ходить по словесному канату, пока, в конце концов, самое безопасное для них - это вообще не говорить.
Именно в таком положении мы находимся сегодня. Мы живем в стране, где язык, которым нам говорят пользоваться, больше не имеет никакой основы в объективной реальности. Где медиакомпании постоянно меняют свои стандарты в соответствии с политическими потребностями момента . Где правительственные чиновники повторяют приятно звучащие банальности, за которыми скрываются темные политические мотивы. Где личные местоимения человека могут меняться в зависимости от его настроения. Короче говоря, страна, где коммунисты захватили полный контроль над языком. Чтобы вернуть контроль, мы должны сначала понять, откуда взялась политкорректность и как коммунисты использовали ее в прошлом.
Проведение партийной линии
Для начала давайте проведем различие. Есть две формы политической корректности, которые я люблю называть "старой политкорректностью" и "новой политкорректностью". Старая политкорректность была тупым инструментом. Она была похожа на молоток, навязывающий одобренные политические позиции с помощью запугивания и силы. Новая политкорректность, как та, которую мы переживаем в Америке и на всем Западе, является гораздо более тонким инструментом. Она подобна скальпелю, навязывающему одобренные политические позиции путем разрезания языка. В конечном счете, и старая, и новая политкорректность построены на лжи и преследуют одни и те же цели: полный контроль над убеждениями, которые людям позволено иметь и выражать.
Если политкорректность - это болезнь, то Советский Союз был нулевым пациентом. Именно там, в колыбели коммунистической цивилизации, старая политкорректность была впервые разработана и применена.
Начало этому понятию положил лидер большевиков Владимир Ленин. В 1894 году Ленин ввел термин "партийность", что примерно переводится как "партийное мышление". Идея заключалась в том, что объективной истины не существует, а истина является продуктом классовой принадлежности человека. Сама идея объективности была отвергнута как часть капиталистического заговора по контролю над обществом. Было две правды: правда капиталиста и правда коммуниста. Конечно, правда коммуниста была единственной приемлемой правдой, и Ленин с большевиками решали, что это за правда.
Эта идея нашла отражение в названии официальной газеты Коммунистической партии Советского Союза - "Правда". Обычный английский перевод русского слова "правда" - это "истина", но оно означает нечто большее. Для русскоговорящих "Правда" - это и "правда", и "справедливость", или высшая, морально праведная правда. Не имело значения, что "Правда" была наполнена ложью, потому что ложь была морально праведной, поскольку служила коммунистической партии.
Незадолго до начала Октябрьской революции 1917 года Ленин дал понять, что только коммунистическая правда будет разрешена, когда он и его кадры возьмут власть в свои руки, утверждая, что свобода печати - это всего лишь очередной заговор капиталистов для сохранения власти. " Капиталисты... называют свободой печати такое положение, при котором цензура отменена и все партии свободно издают любую газету, какую им угодно", - писал Ленин. "В действительности это не свобода печати, а свобода для богатых, для буржуазии вводить в заблуждение угнетенные и эксплуатируемые массы".
Ленин был верен своему слову. После Октябрьской революции большевики захватили помещения, бумагу и прессы крупных газет и передали их советским изданиям. Редакторов и журналистов, которые не придерживались линии партии, арестовывали и заставляли предстать перед революционными трибуналами. Те, кому удавалось избежать трибунала, могли ожидать визита ЧК. Ко второй половине 1918 года все некоммунистические газеты были закрыты.
Идея Ленина со временем мутировала. Она стала одним из центральных постулатов коммунистического правления, и в конечном итоге стала известна в русском языке как политическая корректность, или политкорректность.
Политкорректность в Советском Союзе не ограничивалась прессой. Поскольку классовая борьба якобы определяла все аспекты жизни людей, она применялась в политике, медицине, образовании, литературе, истории, юридической практике, культуре и экономике. Ничто, где бы и в каком бы контексте оно ни было сказано, не могло противоречить партии.
Желание оставаться политкорректным распространялось даже на наречение детей. В 1920-х и 30-х годах советским детям давали "революционные" имена. Например, мальчиков называли "Мэлс" (сокращение от Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин) или Вилен (сокращенный вариант имени В.И. Ленин), а девочкам давали имена типа Ленина или Сталина (эй, я не говорил, что они были креативными).
В дополнение к более агрессивным методам подавления политически некорректных мыслей, Советы обеспечивали политкорректность с помощью "критики и самокритики", или "критики и самокритики". Если политическая некорректность была для коммунистов версией греха, то эти сеансы были их версией исповеди. Во время этих заседаний, которые по сути были показательными процессами, людей публично подвергали суровому допросу и заставляли признать свои грехи против партии, реальные или воображаемые. По словам Сталина, цель критики и самокритики заключалась в том, чтобы "раскрыть и устранить наши ошибки и слабости". На самом деле это был способ для коммунистов публично унизить людей, подозреваемых в недостаточной лояльности, и держать потенциальных диссидентов в узде.
Как это обычно бывает, Китайская коммунистическая партия взяла ужасную идею из Советского Союза и каким-то образом умудрилась сделать ее еще хуже. КПК воспользовалась ленинской концепцией партийности и разработала свою собственную версию партийного мышления под названием "даньсин". Как и советский аналог, идея "даньсин" требовала полного подчинения коммунизму во всех сферах жизни. Председатель Мао был еще более безжалостным в навязывании правильности, чем Ленин или Сталин. В 1957 году председатель сказал китайскому народу, что "не иметь правильной политической точки зрения - это все равно, что не иметь души". Чтобы обрести душу, люди должны были подчиниться коммунистической религии - религии, которая была полностью определена Мао и Коммунистической партией Китая.
Мао и его приспешники использовали типичные способы пресечения политически некорректных высказываний. Газеты закрывались. Книги сжигались. Инакомыслящих сажали в тюрьму или убивали. Как бы ужасно это ни было, самым страшным оружием китайской компартии против политической некорректности были "митинги разоблачения", которые также назывались "заседаниями борьбы".
Идея сеансов борьбы была похожа на советские сеансы критики и самокритики. Лица, заподозренные в некоммунистических мыслях, подвергались публичному допросу и вынуждены были признать свою вину. Однако китайские коммунисты вывели это на совершенно новый уровень, превратив эти мероприятия в нездоровые религиозные ритуалы. Сессии борьбы стали публичными зрелищами и часто собирали огромные толпы людей на рабочих местах, университетских спортивных площадках или коммунальных фермах. Во время этих мероприятий, которые могли длиться несколько дней, обвиняемых выводили перед издевающейся публикой, подвергали допросам и словесным оскорблениям, а иногда пытали