Такси белело у подъезда, справа от распахнутой двери, которую подпирал обломок булыжника. Из него, словно диковинные иглы торчали в разные стороны куски арматуры. Старый знакомый мир выглядел гротескным и странным. Мы с Леной еле успели спрятаться в тесный салон такси, на заднее сиденье, когда с неба хлынул поток воды. Дождь полил стеной. Таксист негромко выругался и завел машину. Я ухватила взглядом мужчину средних лет, с залысинами на темечке, безыскусно прикрытыми зачесанными поверх седыми прядями. Крупный нос, тяжелый подбородок, грузный торс и твердо наметившийся животик. Зеленая футболка навыпуск и синие джинсы. То, что надо, чтобы протрезветь от брутальности ларров, оценить их еще раз и немного соскучиться. Лена посмотрела с таким выражением лица… Она, что, по-прежнему читает мои мысли?
Приятельница немедленно энергично закивала. Ага, способности биольриков при нас остались. Значит ли это, что и остальные не исчезли? Яниссан ведь четко сказал: магия привязана к генам гаргульи. Раньше мы не владели ей, потому что гены не активировались. Фуф. Мы все еще гаргульи. Даже не думала, что открытие приведет к такому облегчению.
Будто сохранность второй ипостаси гарантировала удачное возвращение назад, в наш новый дом. Лена опять кивнула, пока машина пробивалась сквозь водяную стену. С неба словно опрокидывали ведро за ведром. Даже не так – ванну за ванной. Серые улицы опустели мгновенно. Прохожие спрятались – у кого куда получилось. Под прозрачные крыши цветастых остановок, в красно-белые громадины автобусов, в спасительную сухость ближайших открытых зданий.
Дороги наводнили машины, фонтанируя брызгами и заглушая чпоки воды по мокрому тротуару. Здания заблестели влажным глянцем, с крыш полились бурные потоки.
Хм… Я не помню, чтобы в мире ларров шел дождь. Наверное, мы его просто не застали.
Мысли немного отвлекли от цели путешествия. Городская больница номер семь – несколько серо-бежевых корпусов, с каменными переходами – выросла справа от такси в мгновение ока.
Желто-черный шлагбаум дернулся и нехотя поднялся, в полупрозрачной будке показалось усталое лицо сторожа, в синей форме с фуражкой. Кофе в его кружке зазывно дымился, источая аромат шоколада с корицей.
Мы быстро проехали внутренний дворик, оставив позади два овальных газона с рыжими и синими цветами вперемежку, пару зеленых скамеек с закрученными назад спинками, и я наконец-то очнулась от оцепенения.
Расплатилась остатком купюр из кошелька, забытого дома перед отъездом. Попозже еще сниму, со счета в банке. Карточки и остальная наличка затерялись в недрах рыцарского замка, откуда мы прямиком угодили в лес к ларрам.
Ларры… Как они там? Получился ли обряд отторжения пары, в отсутствие таковой? Заключили мир или перемирие враждующие расы? Черт! Потом, все это потом! Сейчас важно другое!
Тетя! Вот что сейчас самое главное. А Макс? Мне любопытно – что он тут делает. Не скрою. Но у меня есть Рамзат. Он мне верит… Во всяком случае, хочется на это надеяться. Романтические воспоминания меня не посещали, мысли о встрече с бывшим не будоражили. Но интерес разгорался. Как он связался с тетей, почему и зачем? Что он тут делает? И откуда такое рвение. Ночевать каждую ночь в больнице, с родственницей девушки, которую давным-давно бросил. Тем более, что произошло это таким безобразным образом. С изменой, наглым заявлением, в стиле: ты никто, а мужик – все, бескомпромиссным и жестоким. Он ведь даже не удосужился выяснить: как я себя чувствую после разрыва. Может пью беспробудно или заболела? А то и вовсе пустилась во все тяжкие с арабами, мулатами и прочими страстными южанами. Которым бы только «завалить» русскую туристку, а потом отправить домой с кучей венерологических болячек и ворохом ненужных впечатлений.
По счастью, дождь уже закончился – ливни долгими не бывают – но влажный воздух холодил тело даже под толстовкой. Каменный холл больницы тепла не добавил.
Я притормозила, оглядываясь в поисках указателя: куда идти и что делать. Макс не написал ни отделения, ни номера палаты. По логике можно предположить, что тетя в кардиологии. Все-таки сердце. Но так ли это? Может, она в реанимации или в терапии?
Я растерянно крутила головой. Полная охранница за коричневым деревянным столом, зябко куталась в старый пуховый платок, поверх синего синтетического платья. В узком прямоугольном окошке регистратуры мелькали деловитые девушки в белых халатах. Одна говорила по большому, новому мобильнику с сенсорным экраном, вторая, подперев голову ладонью, что-то искала в истории болезни. Посетителей было не особенно много. Пожилая женщина, в темно-коричневом пальто не по погоде прижимала к груди черную сумочку. Высокая женщина средних лет с длинной светлой косой и густой челкой, поправляла вязаную крючком бежевую кофту и переминалась с ноги на ногу – видимо, нервничала. Мужчина лет сорока, в костюме и черном дождевике с капюшоном, просто застыл – уперся взглядом в одну точку и ожидал. Девушка со смешной короткой стрижкой, ярким макияжем совершенно не в тон зеленого платья, тянула шею к регистраторше, в ожидании ее вердикта.
Холод и лекарственные запахи окутывали, впитывались в одежду, дурманили.
Все вокруг знали, что делать – все, кроме меня.
Лена выждала несколько минут и решительно двинулась к регистратуре. Как всегда ее дерзкого настроя хватило на нас двоих. И, слава богу.
Спустя полчаса, благодаря моему российскому паспорту – заграничный канул в Лету на курорте – мы знали все.
Вера Матвеевна Ланцева лежит в кардиологии, в пятой палате, на четвертом этаже этого корпуса. Временный пропуск нам выписали быстро. Гулко шлепнули круглую печать – и готово.
Лена потянула меня к коричневым дверям лифта, обрамленным серыми металлическими полосками.
Просторная кабинка показалась тесной и неуютной. То ли дело – стартануть сразу порталом. Весь мой старый, немагический мир выглядел каким-то неправильным и сложным в использовании.