уснуть в искусственной темноте зала. Рядом не спал Трит – лежал, заложив руки за голову и катая желваки на скулах.
Под крышей не видно было примет времени, но, по догадке Вулфа, Иссин вышла к полуночи. Она прятала руки в рукава, а лицо – под капюшоном. Бывшие снежные провидицы после обращения почти все вытемнили себе волосы, но ее блистали белизной.
– Долгонько они там просидели, – шепнул Трит. – Как думаешь, о чем говорили?
Вулф смотрел на закрытое крышкой отверстие дымохода:
– В Лазию Безымянный принес чуму. Такую страшную, что сам Святой не смог рассказать об увиденном.
– Его милость тоже постарается это замолчать. – Трит перевернулся на бок, к Вулфу лицом. – Во имя Святого, надо же что-то делать! А если зараза пойдет дальше?
Они лежали вплотную. При слабом свете ближней свечи Вулф вбирал в себя Трита: ямку на горле – там, где сходились ключицы; темную поросль на челюсти и верхней губе. Его вдруг потянуло провести по щетине пальцем, проверить, мягкая она или жесткая.
– Трит, – заговорил он, – я тебе что-то скажу, только обещай оставить это при себе.
– Конечно. Я что, похож на Карлстена?
– Я видел кое-что под водопадом.
– Что? – Трит приподнялся на локте, но Вулф покачал головой. – Мне можешь ска…
Он поморщился от пинка лежавшей позади Саумы.
– Ребра Святого, – пробормотала она. – Хорош шептаться, вы, двое!
Трит беспомощно покосился на Вулфа. Саума вновь опустила голову на пол, и они тоже. Вулф пролежал без сна всю ночь – вспоминал огонь внутри тех камней.
На заре они выступили из Солнотта в долгий путь до столицы. Иссин ехала рядом с королем на прекрасном белом коне, подаренном ей вождем. На ней было зеленое одеяние священницы, а руки до локтя закрывали перчатки из кошачьей кожи.
– Жители Солнотта уходят с нами? – спросил Вулф у Регни.
Та оглянулась на него:
– По всем приметам болезнь дальше Офандаута не пошла. Его милость приказал вождю Солнотта сжечь селение.
– Мы там половины жителей не застали. Если кто-то из разбежавшихся болен…
– Вулф, – перебила Регни, – на твоем месте я бы больше не упоминала Офандаут.
Она проехала вперед. Вулф, беспокойно оглянувшись на север, тоже пришпорил коня.
Королевский отряд несколько дней держался янтарного пути, который вел от Могильников к реке Дрейри. Далеко позади к небу иглами поднимались дымки.
Лагерь разбили под звездами, и Вулфу вспомнились учения в лесах Феллсгерта. Отстояв на часах, он сидел со своей долей у огня, и выпивка, песни, веселье, как обычно, окружали короля Хрота. Ночами в тесной палатке он слишком остро ощущал мягкое тепло лежащего рядом Трита. Он никогда раньше не чувствовал такой близости с другом и дивился, откуда взялось это чувство.
Долгий путь сквозь ветер и легкий снегопад привел отряд в речной порт, где ожидали три ментских когга с полосатыми парусами – по белому тянулись зеленые, словно головка чирка, полоски.
Хротцы гордились своими корабелами, однако король Бардольт и от Ваттена не отказался принять двадцать захваченных судов, переживших Зимний потоп.
В тот вечер Вулф направился к занятой королем каюте. На часах стояли Эйдаг с Карлстеном, чьи золотистые волосы были заплетены в косу и уложены за левое ухо.
– Мне нужно видеть короля, – сказал Вулф.
Эйдаг кивнула и ушла, оставив мужчин наедине. Грозовой ветер трепал паруса.
– Болит? – спросил, помолчав, Вулф.
– Жалость прибереги для себя. – Карлстен не разжимал пальцев. – Тебе, думается, знаком запах горелого мяса.
– Ты что, – Вулф разрывался между раздражением и усмешкой, – правда поверил, что я рос под котлом, вдыхая запахи колдовского варева?
Карлстен ответил ему безрадостной улыбкой.
– Жаль тебя разочаровывать, Карл, но первый запах, какой я запомнил, – травяного отвара. И я не рад твоей боли, как бы ты ни был рад моей.
Карлстен сложил на груди могучие руки:
– И я не рад.
– Говорят, в чашу с вином люди выливают правду. Давай повтори ее. Ты веришь, будто ведьма из легенды оставила меня на опушке Дебрей. Чего ради?
– Я не говорю, что понимаю мысли ведьм.
– Да нет там никаких ведьм. Дебри – всего лишь деревья и воспоминания. Ведьм вообще не бывает.
– Я и сейчас вижу ведьму.
Вулф проследил его взгляд – на поставленный для Иссин полотняный навес. Она так и не сняла перчаток и сидела в одиночестве – сгорбившись, с темными полукружьями под глазами.
– Да что ты плетешь, Карл? – вздохнул Вулф. – Ты еще не родился, когда она отреклась от старой веры. Тебе всюду мерещится зло.
– Святой создал в Инисе новое королевство, потому что старая мерзость не заслуживала спасения. Нас со всех сторон окружает старый мир, Вулф, – сказал Карлстен. – Подкрадывается из темноты, ждет, чтобы мы его впустили.
Вулф не успел придумать колкого ответа, потому что вернулась Эйдаг (на голове ее отросла темная щетина).
– Иди давай. – Она придержала дверь. – Сыграем по-дружески в лис, когда закончишь?
Вулф вздернул бровь:
– Чтобы ты всю дорогу прохаживалась насчет волков?
– А то как же, – серьезно согласилась Эйдаг. – Но обещаю, что мои шуточки будут самыми свежими.
– Ну, если обещаешь… – улыбнулся ей Вулф.
Карлстен отвернулся. Вулф прошел мимо него, и Эйдаг притворила дверь за его спиной.
В темной каюте король Хрота, заложив морщину между бровями, сочинял письмо. Он был не из благородных по рождению и короновался неграмотным, так что письмо для него и поныне было трудной работой. Раз справлялся сам, без писца, значит послание секретное.
– Вулф! – Он с удовольствием отбросил перо. – Эйдаг сказала, ты хотел со мной поговорить.
– Государь. – Вулф взвешивал каждое слово, – я что-то видел в Офандауте.
– Говори.
Бардольт выслушал рассказ об исчезновении священника, о крови у реки и тлеющих валунах в пещере. Выслушал с самым невозмутимым видом.
– Ундир издревле был огненной горой, – заключил король, когда Вулф умолк. – Может, сам он и дремал много лет, зато тревожил окрестные земли до самых грязевых источников Домута. Необычно, но это в природе вещей. Что касается крови… наверняка серые волки.
Темнота подчеркнула его запавшие щеки. Вулф за всю дорогу ни разу не слышал его смеха, хотя пил король не меньше обычного.
– Государь, – повторил Вулф, – камень, когда я коснулся его голой рукой, дал трещину. Как…
Он готов был сказать, но не хватило отваги. Его бы приняли за сумасшедшего.
– Как что? – с непривычной мягкостью спросил Бардольт. – Что тебе почудилось?
– Ничего, государь. Дурацкая мысль.
Бардольт взял стоявший рядом кубок, сделал большой глоток.
– Не думай ты больше про Офандаут, – посоветовал он. – Всего-навсего горячка, не более того. Он уже сгорел дотла.
– Прости меня, мой король, но многие жители разбежались. Говорят, болезнь передается через прикосновение. Не следует ли послать на розыски, пока они не ушли далеко?
– Никто не ушел. Они все позапирались в домах. Иссин за это поручилась. – Бардольт снова взялся за перо. – Спасибо, что рассказал. Должен тебя просить больше ни с кем не делиться наблюдениями. Однажды ты станешь рыцарем, а добродетель Вежливости предписывает рыцарям скромность.
Вулф узнал приказ, хотя бы и под видом