Читать интересную книгу Гай Мэннеринг, или Астролог - Вальтер Скотт

- Ладно, ладно, - перебил Глоссин, - нечего там распространяться, ты главное говори.

- Ну вот, тогда я сказал, что хочу купить водки, и мы стали об этом говорить. И вдруг он входит.

- Кто он?

- Да вот этот, - повторил Мак-Гаффог, указывая большим пальцем на кухню, где в это время находился арестованный. - На нем был плащ накинут, и я подумал, что, наверно, он не с голыми руками сюда пришел. Тогда я решил, что лучше всего прямо к делу перейти. Ну вот, он вообразил, что я с острова Мэн, а я все время держался между ним и хозяйкой, чтобы та, чего доброго, не шепнула ему, кто я. И вот мы с ним выпивать вместе начали, и я побился об заклад, что ему чарки голландской водки никак за один присест не выпить. Он возьми да и попробуй, ну а тут как раз Джок Слаунджинг и Дик Спурем пришли, надели мы на него наручники и как миленького забрали. Теперь-то он уж проспался и свеж как майский цвет. Теперь он на все вопросы вашей милости отвечать может.

Окончив рассказ, который он все время сопровождал разными гримасами и ужимками, Мак-Гаффог действительно получил и похвалу и благодарность, которых ему хотелось.

- А оружия при нем не было? - спросил судья.

- Ну конечно, убыло, этот народ без ножа да пистолета никуда не ходит.

- А бумаги какие были?

- Да вот они, - и сыщик протянул Глоссину засаленный бумажник.

- Ступай вниз пока, Мак-Гаффог, и жди там, - приказал судья.

Мак-Гаффог ушел.

На лестнице послышался лязг цепей, и минуты через две в комнату ввели арестанта, скованного по рукам и ногам. Это был крепкий, мускулистый человек, и хотя его косматые и тронутые сединой волосы говорили о том, что он уже не молод, и роста он был скорее небольшого, это все же был детина, с которым, пожалуй, никто не захотел бы мериться силой. Его распухшее красное лицо и осоловевшие глаза носили следы недавней попойки; она-то и помогла так легко его захватить. Но, с разрешения Мак-Гаффога, ему удалось все же немного соснуть, и теперь сознание угрожавшей опасности вернуло ему самообладание. Наш почтенный судья и достойный не меньшего уважения подсудимый не произнесли ни слова и только долго глядели друг на друга. Глоссин, по-видимому, узнал своего пленника, но никак не мог решить, с чего начинать допрос. Наконец он первым нарушил молчание:

- Так это вы, капитан? Давненько же вы в наши края не заглядывали!

- Не заглядывали? Да я и вообще-то сюда в первый раз в жизни попал.

- Ну, этому мы не поверим, капитан.

- Придется поверить, господин судья.

- Так как же вам будет угодно назвать себя сейчас, - спросил Глоссин, пока я не подыщу людей, чтобы напомнить вам, кто вы такой или хотя бы кем вы были?

- Кем я был? Donner und Blitzen! Я Яне Янсон из Куксхавена, кем же я еще могу быть?

Глоссин достал из ящика пару карманных пистолетов и с нарочитой тщательностью их зарядил.

- Можете идти, - сказал он писцу. - Заберите всех этих людей с собой, Скрау, только оставайтесь в прихожей и будьте наготове.

Писец попробовал было убедить своего патрона, что оставаться с глазу на глаз с таким отчаянным человеком, даже теперь, когда он закован в кандалы, весьма опасно, но нетерпеливый жест Глоссина вынудил его тут же уйти. Когда дверь за ним закрылась, судья прошелся два раза взад и вперед по комнате, а потом сел на стул прямо против арестанта, с тем чтобы ясно видеть его лицо, положил перед собою заряженные пистолеты и твердым голосом сказал:

- Вы Дирк Хаттерайк из Флиссингена, не так ли? Арестант инстинктивно повернулся к двери, словно опасаясь, что кто-нибудь их подслушает. Глоссин встал, распахнул дверь, чтобы его пленник мог со своего места увидеть, что поблизости никого нет, захлопнул ее снова, вернулся на прежнее место и повторил свой вопрос:

- Вы Дирк Хаттерайк, бывший капитан "Юнгфрау Хагенслапен", так или нет?

- Тысяча чертей! А если вам это известно, то чего же вы спрашиваете? сказал арестант.

- Просто я очень удивлен, что вы угодили сейчас в такое место, куда вам уж никак не следовало попадать, если бы вы хоть немного о своей безопасности думали, - холодно заметил Глоссин.

- Der Deyvil! [t37] Тот, кто затеял этот разговор со мной, тоже, видно, о своей безопасности позабыл.

- Как, с безоружным, да еще с закованным в цепи? Вот это здорово, капитан! - иронически заметил Глоссин. - Только особенно-то все-таки не грозитесь. Трудновато вам будет уйти отсюда, не рассчитавшись за одно дельце, которое несколько лет назад у Уорохской скалы было.

Хаттерайк помрачнел как ночь.

- Что до меня, - ответил Глоссин, - я не хочу особенно жестоко со старыми знакомыми поступать, но я обязан выполнять мой служебный долг. Поэтому я отправлю вас сегодня же на почтовых в Эдинбург.

- Potz Donner! [t38] Этого вы не сделаете, - сказал Хаттерайк уже более тихим и смиренным голосом. - А кому же как не вам я отдал стоимость половины груза чеками Ванбеста и Ванбрюггена?

- Это было так давно, капитан Хаттерайк, что я даже позабыл, какую награду я тогда получил за свои труды.

- За труды? 3а ваше молчание, вы, верно, хотите. сказать?

- Тогда этого требовало дело, - ответил Глоссин, - а сейчас я давно уже от дел отошел.

- Да, но мне вот сдается, что я сумею вас опять на старую дорожку толкнуть, - сказал Дирк Хаттерайк, - и провалиться мне на этом месте, если я не собирался вас навестить и рассказать вам кое о чем, что вас очень близко касается.

- Что, насчет ребенка? - взволнованно спросил Глоссин.

- Да, mijnheer, [t39] - хладнокровно ответил капитан.

- Так ведь он же умер? Или что, жив?

- Живехонек, так же как мы с вами, - ответил Хаттерайк.

- О господи! Но он сейчас в Индии? - вскричал Глоссин.

- Нет же, тысяча чертей! Здесь! На вашем чертовом берегу, - ответил Дирк.

- Слушайте, Хаттерайк, это.., если это так, только я не верю, это же нас обоих погубит. Не мог он забыть, какую вы с ним штуку тогда сыграли. А для меня последствия будут самые тяжелые! Говорю вам, мы оба погибли, вот и все.

- А я говорю, - возразил ему моряк, - что это погубит только вас одного, я-то уж и без того попался; теперь вот, когда меня вздернут, все наружу и выйдет.

- Какого же дьявола вас принесло сюда, на этот берег, с ума вы, что ли, спятили?

- Деньги вышли, дела расстроились, а я думал, что здесь все давным-давно позабылось и быльем поросло, - отвечал достойнейший капитан.

- Послушайте, но что же теперь делать? - сказал Глоссин в тревоге. Освободить вас я не имею права. Но, может, вы сумеете как-нибудь освободиться по дороге? Да и в самом-то деле, словечко только черкнуть лейтенанту Брауну, и я пошлю с вами своих людей и скажу, чтобы они вас береговой дорогой вели.

- Нет, где там, из этого ничего не выйдет. Браун умер, застрелен и в земле лежит: черт о нем уже позаботился.

- Умер? Застрелен? Наверно, в Вудберне? - спросил Глоссин.

- Да.

Глоссин замолчал. От ужаса холодный пот выступил у него на лбу, в то время как суровое лицо сидевшего напротив него моряка оставалось невозмутимым. Хаттерайк с прежним спокойствием жевал табак и сплевывал в камин.

"Кончено теперь, - думал Глоссин. - Если только объявится наследник, то всему конец, и во что тогда выльется все мое попустительство этим контрабандистам? Да, но времени совсем мало, и надо что-то делать".

- Слушайте, Хаттерайк, освободить вас я не могу, но я вас в такое место определю, что вы сами на свободу вырветесь; я рад-радехонек буду приятелю помочь. Я запру вас на ночь в старом замке, а охране всей дам по двойной порции грога. Мак-Гаффог попадется в свою же ловушку. В "крепкой" комнате, как они ее называют, решетки все уж поразвалились, до земли оттуда футов двенадцать, не больше, а снег глубокий.

- Ас браслетами как же? - спросил Хаттерайк, глядя на кандалы.

- А вот как, - сказал Глоссин, подошел к ящику с инструментом, достал оттуда маленький напильник и протянул ему. - Вот это вас выручит, а дорогу по лестнице к морю вы знаете.

Хаттерайк радостно потряс своими цепями, как будто был уже на свободе, и попытался протянуть своему покровителю закованную в цепи руку. Глоссин приложил палец к губам, осторожно поглядывая на дверь, и продолжал свои наставления:

- Когда вы уйдете, лучше всего вам укрыться в Дернклю.

- Donner! Это место уже завалили.

- Вот черт! Ну, если так, можете взять мою лодку там вон, на берегу, и ступайте себе. Только на Уорохском мысу вам придется меня подождать.

- На Уорохском мысу? - пробормотал Хаттерайк, и лицо его снова помрачнело. - В пещере, что ли? Нельзя ли где в другом месте: es spuckt da, {Там место нечистое (нем.).} все говорят, что он там ходит. Только, Donner und Blitzen, я никогда ею живого не боялся, так что он мне теперь мертвый-то сделает? Strafe mich Helle! [t40] Нет, Дирк Хаттерайк никогда не боялся ни черта, ни дьявола. Значит, мне вас поджидать там?

- Ну да, - ответил Глоссин, - а сейчас я пойду позову людей.