Читать интересную книгу Америkа (reload game) - Кирилл Еськов

Вышло эффектно. Генерал аж крякнул, после чего коротким кивком подозвал стоявшего в некотором отдалении «майора Иванова» («Это его почерк?» – «Так точно, ваше превосходительство. Во всяком случае, очень похож») и погрузился в чтение. Интересно, как он поступит с бумагой дальше – бросит в камин? При трех свидетелях (даже если один из них – считай, покойник) – вряд ли...

– М-да-а... – протянул генерал, аккуратно сложив рапорт и пряча его в карман. – Этот ваш Лукашевич – ему бы авантюрные романы писать, право-слово! Богатое воображение, да и стиль неплох – для своего возраста. Неведомо откуда взявшийся в доме убийца с нечеловеческими способностями, надо же...

– Смею вас уверить, ваше превосходительство: перед вами именно отчет. Написано почти идеально – ну, для своего возраста, как вы верно заметили. Если вас интересуют подробности, не упомянутые парнишкой: я ведь стрелял по человеку-тени на поражение, без дураков – меньше чем с десяти метров. Высадил полный барабан, но зацепить его сумел лишь последним выстрелом – это при том, что в подброшенное яблоко я попадаю четыре из пяти стабильно. Дорожку кровяных капель от столовой к выходу из дому ваши люди, надо думать, зафиксировали?

– Разумеется, зафиксировали. А почему я должен считать, что та кровь накапала не из вашей головы, разбитой в схватке с нашими оперативниками?

– Потому, что характер моего ранения это исключает. Вот, поглядите, ваше превосходительство, – тут ротмистр с небрежностью фокусника извлек из-под бинтов повязки полуторадюймовую стальную пластинку в форме индийского «вращающегося креста»-свасти и, не обращая внимания на мгновенно появившиеся в руках жандармов револьверы (бдительность на высоте, молодцы...), почтительно протянул ее генералу. – Голову мне рассекли именно этой штуковиной – приобщите ее к рапорту Лукашевича, пожалуйста. Вам знакомо такое метательное оружие?

– Знакомо, – задумчиво кивнул тот. – Вот уже два... нет – два с половиной часа как знакомо: мы нашли пару таких «штуковин» застрявшими в штукатурке столовой... Вы хотите сказать, что наши оперативники, даже если у них поехала крыша от веществ, этим экзотическим оружием все равно не владеют, да и взять им его неоткуда?

– Совершенно верно, ваше превосходительство!

– Что ж, звучит довольно убедительно, не могу не признать... И кое-что даже ваши слова подтверждает. Поручик, – обернулся он к одному из своих безмолвных подчиненных, – покажите господину Расторопшину стрелу. Я так понимаю – собаку ранили именно этим?

– Да, похоже, – согласился ротмистр, осторожно, за концы, приняв из рук жандарма зловещего вида трехгранную стальную спицу, сплошь покрытую засохшей уже кровью. – При беглом осмотре места я ее не нашел. Где она оказалась?

– Вонзилась в доски пола под очень малым углом, возле самого плинтуса; разглядеть было действительно трудновато... Ладно, ротмистр – как говаривал в таких случаях первый мой наставник по сыскной части, Папаша Мельников: «Мелочи сходятся, а верить следует именно мелочам». Считайте, что обвинения по этой части с вас сняты. Предпринятая вами по собственному почину эвакуация свидетелей с места происшествия, в связи с неясностью обстановки, была верным оперативным решением. Кстати, где сейчас мальчик?

Ну вот, разминка окончена. Секунданты – аут, гонг!

– Этого я не могу вам сказать: механизм эвакуации за границу уже запущен, а поскольку со мной тут, у вас, может приключиться всякое, подробности маршрута мне неведомы. Скорее всего, парень уже тю-тю…

– Вы в своем уме, ротмистр? – голос генерала был тих и участлив. – Вы хоть отдаленно понимаете – во что влезаете и под какие статьи идете? Вы и ваше ведомство?

– Ну, ведомство мое – бывшее! – тут вообще ни сном, ни духом,– улыбка ротмистра была легка и безмятежна. – Что ж до меня, ваше превосходительство, то я и так уже во всё это влез по самую маковку – безо всякого своего желания и согласия, и теперь мне – обратного хода нет, только вперед!

И если я не отменю приказа, мальчишка пришлет сюда из-за границы довольно неприятные документы, так что ликвидировать меня или законопачивать пожизненно в шлиссельбургскую одиночку уже бессмысленно. А вот если мы сейчас сговоримся, я готов поделиться кое-какими соображениями об убийстве министра колоний, которое вы сейчас расследуете. И если эти мои соображения помогут делу, вы прекратите подверстывать меня к убийству Командора – во что вы и сами наверняка не верите ни на грош. Такая вот «сделка с правосудием»; идет?

– Никакого «дела об убийстве министра колоний» нет, господин Расторопшин. Смерть была признана естественной.

– Да, и это было политическим решением сверху. Но вы, тем не менее, продолжили расследование – неофициально и секретно. И визит человека-тени ясно говорит о том, что вы «ведете огонь в верном направлении».

– А вы-то за каким дьяволом влезаете в эту кашу, ротмистр? – ворчливо откликнулся генерал после довольно продолжительного молчания.

– Чтобы избавиться от преследования по абсурдному обвинению. И еще: мне – как, похоже, и вам – не нравится, когда в столице моей страны иностранные агенты невозбранно убивают министров; вас это удивляет?

– Нет, нисколько. Продолжайте.

– В качестве вводной, ваше превосходительство: Лукашевич подробно рассказал мне о случившемся в особняке министра и в клубе «Бристоль». Поскольку официальной подписки о неразглашении он не давал, нарушения закона в том не было.

– Господи, а это-то вам зачем понадобилось? – с какой-то уже безнадежностью вздохнул генерал.

– Чтоб понять – чего он углядел со своей собакой такого, что их решили убрать. Для нападения на охраняемую конспиративную квартиру тайной полиции надо иметь очень серьезный мотив, не так ли?

– Да я не о том! Вы хоть понимаете, к какого уровня государственным тайнам походя прикоснулись? Профессионал – а ведете себя как младенец: увидал красивый гриб, красный в белую крапинку – и сразу в рот…

– Ну, священный принцип «меньше знаешь – крепче спишь» работает не всегда и не везде: в нынешнем моем положении, знаете ли, можно уснуть до того крепко, что не проснешься вовсе…

Так вот, будем исходить из предположения, что за гибелью обоих министров колоний стоят службы Калифорнии; какие именно (их там много), что за политические цели они преследуют и как сие сопрягается с российской политикой – это всё не наших умов дело. Важно же то, что в деле возник человек-тень – суперубийца, могущий такое, что обычному человеку и не снилось. Человек-тень вполне мог бы ликвидировать обоих министров так, чтобы смерти эти выглядели вполне естественными – никто бы и не спохватился; или, напротив, сделать их демонстративно-ужасными – чтоб вокруг только и разговоров о том было. Но нет, однако, ни того, ни другого. Вместо этого он устраивает два невероятных по драматизму спектакля, и в обоих – открытый финал: смерти те могут трактоваться как угодно. Вопрос: к чему такие сложности? Или, уточняя: кто истинный адресат этих зашифрованных посланий, кто зритель тех спектаклей?

– Вы имеете в виду: власть или публика?

– Совершенно верно, ваше превосходительство! Я не знаю никаких подробностей первого покушения, но то, что случилось на Морской – это какой-то праздник оккультной чертовщины, о котором увлеченно судачили бы хоть в кабаках у Московской заставы, хоть в салонах на Невском. Причем чертовщины, чрезвычайно опасной для общественных умонастроений – объяснять сие надо ли?

– Мне – нет. Продолжайте.

– Ничего этого, как мы видим, нет. Все эти живописные подробности поведения оборотней в городской черте, плюс полная неспособность властей и полиции бороться с оными, достоянием широкой публики так и не стали. Эрго, адресат посланий – именно власть, которую, помимо всего прочего, шантажируют возможностью крайне неприятного общественного резонанса; делают это умно – позволяя шантажируемому сохранить лицо... Как вам такая гипотеза, ваше превосходительство – на уровне общих соображений?

– Гипотеза, может, и любопытная, – равнодушно пожал плечами генерал, – но я пока решительно не вижу, чем это может нам помочь в расследовании конкретного происшествия на Морской. Надеюсь, это не всё, что вы собрались нам предложить на обмен?

О! «На обмен...»

– Конечно же нет! Я, собственно, как раз и перехожу к Морской и «Бристолю» – но рассмотреть происшедшее предлагаю именно под этим углом зрения: преступник не заметал след, а, напротив того, всячески привлекал к нему внимание. Подчеркиваю: не фабриковал ложный след, а преподносил вам на блюдечке истинный!

– Любопытно... Продолжайте.

– Все эти сказки насчет «оборотней» понадобились лишь для того, чтобы привлечь на место предстоящих событий собаку – которая четко «опознала» бы как посетителя особняка человека, имеющего на это время железное, в упор из пушки непрошибаемое, алиби. На фоне всей прочей чертовщины, из которой скроено это дело, человек, могущий находиться в двух местах сразу, смотрится не настолько фантастично, чтоб расследование могло просто отмахнуться от сего факта.