во время её движения? Снаружи, без помощи стен, ему было уже не допрыгнуть до неё.
В конце концов Зук обратил внимание на остатки плота, разбросанные по всей пещере, и поискал глазами подходящий из них. В своих поисках он руководствовался тем, что ему нужно было учитывать длину ленты и направление движения в сторону выхода. К тому же своим весом, этот обломок должен был превышать вес полусферы. Впрочем, особого выбора у него не было; единственный, подходящий обломок, был невдалеке от выхода, и этого расстояния всё равно немного не хватало для его задумки. Но других вариантов он пока всё равно не видел.
С помощью одной лапы, клыков, и подсказок Анимы, Зук смог наконец кое-как закрепить ленту узлом между нескольких отростков, удерживающих кубическое сердце на весу, и соединяющих его с внутренней частью панциря. Затем он спрыгнул вниз, расшибив при этом подбородок о лёд; приземляться только на три лапы ему было ещё непривычно. Анима застонала, но всё же не стала ослаблять болевые рецепторы ещё сильней, ведь одновременно с потерей чувствительности Зук всё больше терял контроль над своим телом. Такова была плата за обезболивание. Он сплюнул кровь и мотнул головой, в тот же миг пожалев об этом, когда ощутил накатывающую волну головокружения и тошноты.
Вдох.
Выдох.
Он схватил свободный конец ленты и потащил его к выходу, увлекая за собой, не особо сопротивляющуюся, полусферу. Остановившись возле крупного обломка и не выпуская ленту, он обогнул его и вернулся к полусфере, создав своеобразную петлю, с помощью которой он мог тянуть полусферу к обломку находясь внутри неё.
С этого места забраться внутрь было уже немного легче, и спустя несколько попыток, ему наконец это удалось. Тяжело дыша, он некоторое время всё же не выпускал ленту из пасти. Если бы она упала вниз, спускаться за ней у него уже не было, ни сил, ни желания.
Отдышавшись, Зук начал потихоньку натягивать ленту, прижимая лапой и перехватывая клыками. Когда обе полоски ленты были натянуты, он упёрся о мягкую поверхность и со всей силы потянул ленту на себя, насколько позволяло его положение. Затем перехватил ленту ещё чуть ближе, и повторил то же самое вновь. Короткими рывками полусфера начала приближаться к выходу.
В итоге она остановилась практически в нескольких сантиметрах от выхода. Как бы не старался Зук, она уже не могла продвинуться дальше таким способом. Вновь предоставленная самой себе, она продолжила свои толчки в ледяную стену, прямо у самого края.
— Ты сама хочешь наружу или нет? — прохрипел Зук, обращаясь к полусфере.
«Зук..», — Анима почувствовала нарастающую ярость в нём.
— Ты ведь сама хочешь выбраться. Так какого чёрта?!
«Зук, пожалуйста..».
— Какого чёрта ты бьёшься в эту стену, если выход прямо возле тебя?!
«Мы придумаем что-нибу…».
— Чёрт бы тебя побрал! — прохрипел он, и прыгнул, ударившись всем телом во внутреннюю часть оставшегося куска панциря.
Полусфера качнулась в сторону, но этого всё ещё было недостаточно.
— Так-то лучше, — уже более спокойным голосом произнёс Зук, а затем впечатался в панцирь ещё раз, едва не сорвавшись вниз, и цепляясь клыками и когтями за край кубического сердца.
На этот раз полусфера качнулась чуть дальше, и этого хватило, чтобы она выскользнула наконец наружу. Волоча за собой чёрную ленту, она начала медленно дрейфовать в том направлении, куда неведомая сила влекла её ещё внутри пещеры.
Зук бессильно опустился на мягкую поверхность сердца и застыл, тяжело дыша. Теперь можно было наконец перевести дыхание. Дальше всё уже зависело от того, куда так тянуло этот изувеченный симбиоз плоти и неизвестной материи.
Он проводил взглядом замёрзшую фигуру людо-ящера, и ещё долго всматривался в его удаляющийся силуэт, пока наконец не перевёл свой взор вперёд.
«Спасибо», — вдруг произнесла она через некоторое время, проведённое в молчании.
«За что?», — удивился Зук, глядя в белёсую пустоту океанов льда перед собой.
«За то, что прыгнув в пустоту… утащил меня за собой в этот раз», — ответила Анима.
XVII
Сколько они уже плыли в воздухе над этой ледяной пустыней? День? Два? Неделю? Год, быть может?
Время будто исчезло, а за ним исчезла и боль в сломанном теле. А затем даже холод и голод перестали напоминать о себе.
По зеркальной пустоши разносилось безмолвное пение Анимы, которое мог слышать только Зук. Потому, изредка хрипя и покашливая, он тихо подпевал ей вслух, чтобы поделиться этой прекрасной мелодией с устремлённой вдаль полусферой. Взамен, её уцелевшее, медленно постукивающее сердце, согревало их остатками своего тепла.
«Когда это существо утратило одно из двух своих сердец, утратило ли оно при этом и часть своей души вместе с ним?».
«Или она осталась в этом?».
«И обладало ли оно душой вообще когда-нибудь?».
Зук уже не мог понять, были это его мысли, или они принадлежали Аниме. И ему было всё равно. Всё, что его интересовало сейчас, это наблюдать за клубящимся паром, исчезающим после выдоха. За отблесками света на поверхности льда. За отражением бирюзовых глаз на внутренней поверхности панциря.
Или вместе с мыслями ей принадлежали и эти наблюдения тоже?
Они оба уже не могли понять.
Впрочем, особо и не пытались. Это не имело значения. Имела значение лишь мелодия их песни.
* * *
В какой-то момент полусфера нырнула в одну из ледяных нор, разбросанных по поверхности. Было немного странно, что она уже не зацеплялась за препятствия, как в той пещере, из которой Зук вытащил её. Видимо постепенно ей удалось восстановить координацию своих движений, свой внутренний компас, помогающий в навигации.
Незадолго до этого Анима ощутила пузырь пустого пространства в толще льда под ними, и видимо сейчас они приближались к нему. Несмотря на то, что он находился достаточно глубоко, она легко почувствовала его. Он слишком выделялся на фоне остальной, ничем не примечательной, местности.
Погружаясь всё глубже и глубже в тоннели замёрзшего океана, проделанные неизвестными существами или природными явлениями, Зук ощущал лишь лёгкий звон в ушах. Не было никакого страха неизвестности, на поверхности их всё равно уже не ждало ничего, кроме смерти. Так какая тогда была разница? Его организм был уже на пределе, и несмотря на всю волю, восстановить ресурсы этой плоти он не мог, даже с помощью Анимы. Некоторые процессы были уже необратимы. Это тело умирало.
Не умирала только его душа, которую всегда тянуло к звёздам. Было даже забавно осознавать, что для этого ему, видимо, предстояло погрузиться в холодные земли, а не подняться в ночное небо.
* * *
Сердце полусферы остановилось