Читать интересную книгу Мастер-арфист - Энн Маккефри

— Довольно! — рявкнул Грож.

— Вполне довольно, — произнес Робинтон во внезапно наступившей тишине. — У стены, друзья мои, две стороны.

Ответом ему были недоуменные взгляды. Младшие холдеры начали перешептываться.

— Конечно, две — сколько ж еще? — нахмурившись, отозвался Сачо.

— Ваша сторона и их сторона, — терпеливо пояснил Робинтон. — Вы построите свою сторону, а они — свою.

Сачо и Тортоле уставились на арфиста, вытаращив глаза. Смешливый Грож умудрился притвориться, будто его разобрал кашель.

— Стена — она ведь была не в один камень толщиной, верно? — продолжал Робинтон, строго глядя на присутствующих. Он успел рассмотреть, что стена была в свое время достаточно широкой и высокой, чтобы животные, даже заинтересовавшись пышной травой на просеке, не могли через нее перепрыгнуть.

Сачо покачал головой.

— Эта стена стояла тут еще с тех самых пор, как был построен мой холд.

— Мой — ты хотел сказать!

— Неудивительно тогда, что она рухнула. С течением Оборотов раствор портится и начинает крошиться, — сказал Робинтон. — Но это не отменяет того факта, что у стены две стороны. Ты, — он взглянул на Тортоле и указал на обрушившуюся стену, — построишь свою сторону, так, чтобы она соприкасалась со стороной Сачо. — Затем он повернулся к пастуху. — А ты построишь свою сторону, вплотную к стороне Тортоле. А место соединения будете скреплять цементирующим раствором.

— И начнете вы ее строить завтра же утром, а мы за этим проследим, — сказал Грож.

— Но у нас полно других дел! — оскорбленно воскликнул Тортоле.

— Мне надо за стадом смотреть! — одновременно с ним возопил Сачо.

— Насколько я успел заметить, у каждого из вас по два сына, — прервал их жалобы Робинтон. — Крепкие парни. А камней у вас полно. Мне любопытно, кто из вас, если вы будете работать по трое, закончит свою сторону первым.

— Ну, я с сыновьями…

— Я с сыновьями…

Тортоле и Сачо гневно уставились друг на дружку.

— Вот завтра мы это и выясним — идет? — опять вмешался Робинтон, стараясь говорить как можно более дружелюбно, и улыбнулся.

— Вы переночуете у нас, — сказал Сачо, ткнув себя пальцем в грудь.

— Нет, они будут ночевать в приличном доме!.. — тут же откликнулся Тортоле.

— Тихо!

Хорошо поставленный голос Робинтона перекрыл их перепалку и заставил холдеров умолкнуть.

— Поскольку Грож — из Форт-холда, он останется в гостях у своего холдера. Я же не связан ни с Фортом, ни с Тиллеком, а потому переночую у Тортоле. Если же сегодня вечером кто-нибудь захочет послушать песни, я сяду вот у этого столба, — Робинтон указал на уцелевший столб (вероятно, некогда он служил стойкой ворот, соединявших два холда), — и буду петь для обеих семей. Я — арфист, а арфист обязан быть беспристрастным.

А затем, прежде чем пораженные холдеры успели возобновить спор, Робинтон развернул своего скакуна и двинулся вдоль развалин, выискивая местечко поуже, где скакун смог бы преодолеть препятствие.

— Можно ли будет перед ужином вымыться? — спросил Робинтон у Тортоле, остановившись рядом с ним.

Грож тем временем повел Сачо к его хижине; из ее дверей уже высыпало несколько человек. Грож принялся сыпать шутками, и, насколько мог слышать Робинтон, местные жители охотно смеялись.

— Я надеюсь, мы не доставим вам слишком больших хлопот. Припасы у нас свои, — сказал Робинтон. — Вот, кстати, прекрасный, жирный цеппи — я сам его добыл сегодня утром.

И он хлопнул по тушке, притороченной к седлу.

— А как ты его добыл? — спросил один из сыновей Тортоле, глядя на обезглавленного хищника.

— Броском ножа, — с безразличным видом пояснил Робинтон.

Полезно, если эти люди решат, что он хорошо владеет оружием. Тот бросок ему действительно удался, но вряд ли стоило пытаться повторить его при жителях глухомани. Тортоле был мужчиной крупным. Сыновья его, несмотря на молодость, тоже отличались основательностью. Пастухи, судя по виду, были способны постоять за себя и все же старались держаться на некотором расстоянии от малознакомого человека. Робинтона это позабавило.

— Так ты говоришь, ты арфист? — удивленно спросил молодой пастух.

— Да, но мне приходится время от времени путешествовать в одиночку, — сказал Робинтон. В этот момент они как раз добрались до хижины. Робинтон любезно поприветствовал трех вышедших навстречу женщин. Те засмущались. — А в дороге без охоты не обойдешься.

Он почтительно поклонился старшей женщине, облаченной в кожаные брюки и рубаху. Появление незнакомца привело ее в замешательство.

— Я попросил у вашего супруга приюта на эту ночь. И готов добавить вот это к ужину.

Робинтон вручил женщине тушку цеппи и снова поклонился.

Женщина несколько раз открыла и закрыла рот, но так и не произнесла ни слова.

Другая женщина, помладше, забрала зверя, осмотрела со знанием дела и улыбнулась.

— Молодой и свежий. Спасибо, арфист.

Она ткнула локтем в бок свою товарку; та была настолько потрясена, что вообще никак не отреагировала на улыбку Робинтона.

— Его надо будет приготовить поинтереснее. Если б эти оболтусы почаще ходили на охоту, нам бы не пришлось забирать у тебя твою добычу.

Она смерила мужчин уничтожающим взглядом, а затем, взяв старуху за руку и подталкивая вторую женщину, погнала всех в хижину.

— Я приготовлю для тебя место на чердаке, арфист, — сказал один из парней, вспомнив об обязанностях хозяина дома.

— А я займусь твоим скакуном. Никак, руатанский? — сказал второй, забрав у Робинтона поводья и одобрительно оглядев животное.

— Сейчас… я только вещи заберу, — сказал Робинтон, возясь с узлом. Узел поддался, и Робинтон подхватил дорожные сумки и гитару.

— Ты будешь играть для нас сегодня? — спросил первый парень. В глазах его светилась надежда.

— Я уже сказал. Буду. У столба, чтобы обе, — он сделал паузу, подчеркивая главное слово, — обе семьи могли послушать.

* * *

Хижина, довольно примитивная, была куда больше, чем показалось на первый взгляд. В главной комнате обитатели, очевидно, выполняли большую часть домашней работы. Комната эта была разделена на несколько частей: для женской работы, для мужской, для еды — и местечко для отдыха рядом с очагом, где были расставлены удобные кресла. В каждой стене имелись двери, ведущие в другие комнаты, а по обе стороны от очага стояли приставные лестницы, по которым можно было забраться на чердак. Да, если его и вправду разместят на ночь на чердаке, надо не забывать пригибаться, напомнил себе Робинтон.

Но его провели в одну из боковых комнат, где стояла большая кровать. Сын хозяина убрал с табуретов и сундука валяющуюся одежду и жестом предложил Робинтону поставить сумки.

— Кого я выселил? — поинтересовался подмастерье.

— Отца и мать.

У парня вырвался сдавленный смешок.

— Это честь для них — и для всех нас — принимать у себя арфиста. Меня зовут Вальрол. Моего брата — Торлин. Мать — Садай. Женщина, которая забрала у тебя цеппи, — моя жена Пессия. Она из Тиллека, из цеха рыбаков. Мою сестру зовут Клада. Она хочет выйти замуж за сына Сачо, а родители не разрешают — из-за этой стены. Но если она все-таки за него выйдет, мы с Пессией наконец-то останемся в нашей комнате одни.

Вальрол говорил тихо и быстро, стараясь успеть изложить все необходимое, прежде чем отец заметит его затянувшееся отсутствие и захочет посмотреть, куда это он подевался.

— Я покажу, где у нас купальня, — сказал он. Робинтон, пробормотав слова благодарности, принялся рыться в сумке, разыскивая полотенце, мыло и чистую рубаху.

Купальня каким-то образом отчасти обогревалась за счет очага, и там было не настолько холодно, как опасался Робинтон. Понежиться в теплой воде ему не удалось, но все-таки он смыл с себя дорожную пыль — и был благодарен судьбе за подобную роскошь.

В главной комнате стоял стол — положенная на козлы столешница, — но у Робинтона сложилось впечатление, что семейство пастуха привыкло обедать, рассевшись в креслах вокруг очага. Когда он вышел из отведенной ему комнаты, Пессия закладывала последние куски цеппи в висящий над огнем котел с кипящей похлебкой. Садай трудолюбиво нарезала овощи и складывала их в деревянную чашу, украшенную затейливой резьбой, а Клада — присутствие незнакомца, да еще и арфиста, стало для нее таким потрясением, что девушка никак не могла прийти в себя, — тщетно пыталась поставить кружки на поднос и при этом не уронить. Ее неуклюжесть вызвала у Торлина негодующее восклицание. Он отобрал поднос у сестры и, взяв мех с вином, жестом предложил арфисту сесть за стол.

Хотя вино оказалось кислым, Робинтон с благодарностью принял предложенную кружку, провозгласил, как и надлежало арфисту, тост за хозяев дома и улыбнулся Садай, робко поставившей на стол миску с салатом.