ребенка, тот что-то проагукал в ответ.
Коляска оказалась тяжелее, чем он думал. Последние пролеты дались нелегко. Задыхаясь, он победно поставил коляску, малыш о чем-то ворчал.
— Ну, что такое? — женщина захлопотала около ребенка. — Дядю испугался? Спасибо Вам большое, коляска хорошая, но очень тяжелая, когда лифт ломается, не знаю что и делать.
— Да, лифт ломается всегда не вовремя.
— Это точно. Вот, это Вам за помощь, — она сунула ему глазированный сырок и, помахав рукой, довольно бодро покатила коляску вперед по дорожке.
Рассматривая оплату, он отметил, что это первая удача за сегодняшний день. Время уже шло к полудню, возвращаться домой не хотелось, и он направился к метро.
Сидя за столом франчайзинговой кофейни, но со стойким нашим колоритом, он листал телефон. Все его ленты были пусты, рабочая почта замолчала с самого утра и больше не показывалась. На душе начало устойчиво складываться ощущение, что он остался совсем один, но окруженный людьми, которым до него не было дела. Горько усмехнувшись, он свернул все.
Кофе начал остывать, за стойкой сменилось уже несколько групп студентов. Кофе был сильно сладкий и драл горло. Он резко встал и вышел на улицу.
Снежный вихрь обдал его жесткой пощечиной, замотав обожженное лицо шарфом, устремился в подземку.
Открытая платформа была занесена тонким слоем снега, задуваемого резкими порывами. В центре платформы сотни ног замесили густую темную кашу, многие поскальзывались, хватаясь руками за столбы.
Поезд, покачивая широкими боками, неспешно подъехал на станцию. Толпа напряженных людей сбила его с ног, обдав фонтаном нелестных эпитетов.
Алексей уже забыл, когда в последний раз ездил в метро, освещение, атмосфера, запах нескольких пассажиров, заполнявший все вокруг — все это заставило кровь сильнее стучать в висках, стало душно и тошно от духоты. За окном вагона проплывали бетонные заборы, с налипшими белоснежными шапками, справа показалось ремдепо, с красными, еще довоенными зданиями, величественность которых померкла с годами, краска облупилась большими пятнами, но все равно они заметно выделялись среди однотипной панельной застройки, и смотрелись интересней, чем новые кварталы, видневшиеся сквозь снежную дымку вдалеке.
Так в раздумье Алексей проехал несколько остановок. Вдали показался уже кусок Краснопресненской набережной, и он решил выйти.
«Киевская» схватила его крепким потоком и выплюнула на улицу. Пустая площадь перед ТРЦ уже полностью была запорошена снегом, исчерченная косыми нитями нестройных следов.
Привычный маршрут стал неузнаваем, шум десятков машин, шлепанье и гомон голосов, порой крикливых, но столь же неразборчивых, вязкая каша под ногами, стремившимися все время разъехаться — ему казалось, что он попал в другой мир, не то, что он привык видеть в лобовом стекле. И когда он сумел стать выше него, чувствуя себя джентльменом, по воле судьбы попавшем в портовые трущобы.
Ворох подобных мыслей шелестел в его голове, в которую лезли все новые воспоминания из давно прочитанных книг, а может фильмов. Напевая песенку бродяги, он неожиданно для себя поднялся на мост и уже прошел его половину.
В кармане завибрировал телефон, номер был незнакомый.
— Да, — сипло ответил он.
— Алексей, добрый день, — бодрый голос в трубке заставил его очнуться от тупой задумчивости. — Я тебе сегодня целый день пытаюсь дозвониться. Мне сказали, что ты уволился.
— Да, добрый день, Павел Николаевич. Так сказать уволился. А что Вы хотели?
— Хотел обсудить с тобой спецификацию, что-то мне в ней не нравится, но ты что правда больше не работаешь?
— Правда, но Вы спрашивайте, я помню запрос.
— Да ладно, черт с ним. Уволили что ли?
— Да, уволили по собственному неожиданному желанию.
— Знакомая формулировка. А что делать собираешься?
— Да пока не знаю, возьму пару недель, к родителям съезжу, — эта неожиданная, и в то же время простая мысль, сказанная по инерции, виделась теперь единственным верным решением, а ведь об этом и не думал.
— Ты молодец, родителей не надо забывать. Ну а потом что думаешь? — голос в трубке заговорщически перешел на шепот.
— Честно, не знаю, — Алексей искренне вздохнул и присел на лавку.
— Не переживай, работу найдешь. Сам-то кто по образованию?
— Инженер-технолог.
— А что ж в коммерцию ушел? Молодой же, занялся бы делом.
— Вы говорите прямо как мой отец, — он рассмеялся, представив как они оба насели бы на него.
— Вот так значит, дело говорю. Ну ладно, не переживай, если что, звони, мастера нам нужны.
— Спасибо, я подумаю.
За стеклянными стенами моста уже разливалось ленивое зимнее солнце, отражаясь теплыми бликами от наледи на стеклах.
Алексей долго смотрел на то, как солнечный луч искрился на пушистом снеге, засыпавшем насколько хватало глаз, все русло реки. Выбрав контакт, он с непонятно откуда подступившим замиранием в сердце отстукивал в голове каждый гудок. Через пару минут ответили.
— Алексей привет.
— Привет, папа.
19.06.2016 г.
Ларс
Предисловие:
Ларс — это кличка кота, но не он является главным героем повести, и в то же время произошедшее с ним трагическое событие помогает взрослым лучше узнать друг друга, а детям повзрослеть.
(прим. автора: основная музыкальная тема повести «Март»: https://vk.com/music?z=audio_playlist490644596_1).
1.
Серая машина с начищенным кузовом, отливающая в свете ночных фонарей красноватым металлическим блеском, неторопливо свернула с заснеженной притихшей магистрали, уходя дальше вглубь квартала. До рассвета оставалось еще больше двух часов, зимний спящий город встречал путников пустынными улицами и удивленным светом фонарей, выхватывавших из черноты декабрьского предрассветного часа одинокие машины. На заднем сиденье, прислонившись к мягкой игрушке, дремала девочка, уткнувшись в белого медведя бледным личиком. Рядом с ней спала женщина, неестественно ровно сидя на упругом диване.
— Пап, а мы скоро приедем? — прошептала сквозь сон девочка.
— Уже подъезжаем, Дашуль, — тихо ответил водитель, бросив взгляд в зеркало заднего вида, повернутое так, чтобы ему было лучше видно спящую дочь.
— Правда? — девочка встрепенулась и стала тереть заспанные глаза.
— Правда, посмотри, скоро уже наша улица, — водитель махнул рукой налево, машина остановилась у перекрестка, ожидая, когда сработает медленный ночной светофор. Перед ними прогромыхал оранжевый мусоровоз, а за ним две машины такси, идущие, почему-то, вместе, почти бампер в бампер. — Я думаю, что он спит.
— Нет! — горячо воскликнула девочка. — Он не может спать, я же ему сказала, когда мы приедем.
— А? Что? — встрепенулась женщина. — А, подъезжаем. Даша, одевайся.
— Я готова, мама, — девочка натянула толстую зеленую шапку на густые темно-каштановые кудри, все же выбившиеся из-под шапки непослушными локонами на лоб, легко щекоча носик.
— Дай, я поправлю, — женщина потянулась к дочери и ловко заправила кудри под шапку. — Смотри, вот так лучше.
— Нет, мне нравилось до этого, — огрызнулась девочка и отвернулась к