Я усадил Бенедетту на скамью поближе к яростно пылавшему огню. Высокая крыша в нескольких местах протекала, а где-то вдалеке по небу раскатился новый удар грома.
— Три сотни! — воскликнул Леоф Эадриксон и умолк.
— У тебя есть для них место?
— Город переполнен, господин.
— Значит, они будут спать здесь вместе со своими женщинами.
— Женщинами? — Он выглядел потрясенным.
— Именно с женщинами. — Я повернулся к сыну. — Приведи их. А слуги подержат лошадей.
Он ухмыльнулся, но тут дверь зала открылась, и вошел мой старший сын-епископ в мокром одеянии. Он посмотрел на брата, начал что-то говорить, но затем поспешил ко мне.
— Отец! — воскликнул он. Я молчал. — Ты пришел! — В голосе звучало облегчение. — Значит, отец Эдвин добрался до тебя?
— Кто такой отец Эдвин?
— Я послал его неделю назад!
— Ты отправил христианского священника в путь по Нортумбрии? Значит, ты послал его на смерть. Молодец. Что тут происходит?
Последние слова я адресовал Леофу, но он, по всей видимости, не мог ответить. Вместо него наконец отозвался мой сын-епископ, хотя ни он, ни кто-либо другой почти ничего не знали о том, что делается за стенами Честера, кроме того, что так называемый друг Этельстана Ингилмундр разграбил все земли вокруг города.
— Ингилмундр! — с горечью произнес я.
— Я никогда ему не доверял, — сказал мой сын.
— Как и я.
А вот Этельстан доверял Ингилмундру, считая красавца-норвежца примером того, что язычника можно обратить в верного христианина. Но Ингилмундр, должно быть, много месяцев плел заговор вместе с Анлафом, а теперь грабил скот и зерно, жег фермы, и, что хуже всего, он захватил маленький бург на южном берегу Мерза.
— Он взял Брунанбург? — поразился я.
— Я приказал гарнизону уйти, — признался Леоф. — Людей было слишком мало, они не смогли бы отразить атаку.
— Значит, ты просто отдал крепость? Даже не разрушил стены?
— Мы разбили частокол, — попытался оправдаться Леоф. — Но важнее всего удержать Честер до прихода короля.
— А когда он придет? — спросил я. Никто не знал. — Вы ничего не слышали об Этельстане? — Опять никто не ответил. — Он знает об Ингилмундре?
— Конечно, мы отправили гонцов, — сказал Леоф.
— А вы отправили людей сразиться с Ингилмундром?
— У него слишком много воинов, — с несчастным видом ответил Леоф.
Я посмотрел на его людей и увидел, что некоторым стыдно, но большинство испуганы не меньше своего командира, хмуро наблюдавшего, как мой промокший отряд в сопровождении десятка женщин набивается в зал.
— Было время, когда мерсийцы умели сражаться, — сказал я. — Ингилмундр присоединился к врагам, вы должны были его уничтожить.
— У меня недостаточно людей, — жалобно отозвался Леоф.
— Тогда будем надеяться, что у меня достаточно, — сказал я.
— Может... — неуверенно начал мой сын-епископ и запнулся.
— Что?
— Леоф прав, отец. Главная задача — удержать Честер.
— Главная задача, — рявкнул я, — удержать ваш драгоценный Инглаланд. Почему, по-твоему, взбунтовался Ингилмундр?
— Он язычник, — с вызовом ответил сын.
— И заперт в Виреалуме. Подумай об этом! У него только две возможности сбежать, если Этельстан придет с армией. Уплыть на корабле или попытаться уйти на север мимо Честера.
— Нет, если сюда придет королевская армия, — настаивал Леоф.
— И он это знает. У него недостаточно людей, чтобы победить Этельстана, так почему он сражается? Потому что знает — скоро за его спиной будет армия. Ингилмундр не дурак. Он взбунтовался, потому что ему на помощь идет армия, а вы позволили ему собрать зерно и мясо, которыми он станет ее кормить.
Ничего другого не приходило мне в голову. Сюда идет армия рассерженных скоттов, жаждущих мести, и орда норвежских язычников, жаждущих добычи. Наутро я поеду посмотреть, прав ли я.
* * *
К рассвету буря прошла, оставив холодное сырое небо, хлеставшее наши лица короткими ливнями по пути в Виреалум. Старая римская дорога вела по центру полуострова от Честера к окруженной болотами гавани на северо-западном побережье. Виреалум, который я хорошо знал, представлял собой длинный кусок земли между реками Ди и Мерз, его побережье окаймлено глинистыми и песчаными отмелями, земля изрезана речушками, но благословлена хорошими пастбищами и низкими лесистыми холмами. Северную половину заселяли норвежцы, притворявшиеся христианами, а южная, ближе к Честеру, принадлежала саксам, но в последние дни всех саксов выгнали, фермы сожгли, амбары опустошили, а скот угнали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А сейчас я вёл три сотни воинов сквозь ветер и дождь не по римской дороге, на большей части пути пролегавшей в просторной низине меж пастбищ, обрамленных поросшими густым лесом холмами. Из-за тех деревьев враги могли наблюдать за долиной, там могли укрываться воины, чтобы напасть на нас. Я подозревал, что нас уже заметили, ведь Ингилмундр не глупец и наверняка наблюдал за Честером. Я предпочёл скрываться, не облегчая ему задачу, а потому повёл своих людей лесом, вдоль восточного гребня.
Мы медленно продирались сквозь заросли дуба и бука, впереди шли пешие Эадрик, Осви и Ролла. Эадрик, как самый старший — почти мой ровесник — шел по центру хребта. Мой лучший разведчик имел сверхъестественные способности скрываться и замечать врагов, которые тоже прячутся. Лунденскому сироте Осви недоставало знаний о местности, которыми владел Эадрик, но он был хитёр и умён, а дан Ролла — зорок и осторожен, пока дело не доходило до драки, тогда он делался злобным, как ласка. Ролла шёл по восточному краю гребня, и он первым увидел врагов. Он настойчиво замахал руками, и я поднял руку, останавливая своих людей, спешился и вместе с Финаном подошел к Ролле.
Финан откликнулся первым.
— Господи Боже, — выдохнул он.
— Немало их тут, да? — сказал Ролла.
Я прикидывал, сколько врагов в колонне, следовавшей по дороге к Мерзу. Хвост был ещё скрыт из виду, но мы уже видели примерно четыре сотни всадников, следующих вглубь страны. Слева от нас возвышались руины Брунанбурга, крепости, которую Этельфлед велела выстроить на берегу Мерза.
Возможно, Леоф был прав, с сожалением думал я, в гарнизоне Честера недостаточно воинов, чтобы противостоять норвежцам Ингилмундра.
— Эти ублюдки пытаются обойти нас? — спросил Финан.
Я покачал головой.
— Даже если кто-то видел, как мы покидаем Честер, у них не было времени, чтобы собрать столько воинов.
— Надеюсь, ты прав, господин, — буркнул Ролла.
— Их все больше и больше! — заметил Финан, наблюдавший, как из-за руин крепости появляется новая группа копейщиков.
Я отправил своего сына и еще шестерых предупредить Честер, что пять сотен вражеских всадников направляются вглубь страны.
— Леоф будет сидеть сложа руки, — проворчал Финан.
— Он может предупредить ближайшие поселения, — сказал я.
Колонна медленно исчезала. Они остались на прибрежной тропе между пастбищами и отмелями, где копошились чернозобики, кулики-сороки и кроншнепы. Был отлив. Я подумал, что если бы они хотели поймать нас в ловушку, то пошли бы по другому хребту, прячась за деревьями, чтобы потом пересечь широкую долину и отрезать нам путь к отступлению.
— Мы идем дальше, — сказал я.
— Если он отправил пять сотен воинов вглубь страны, сколько же у него осталось? — спросил Эгиль, когда я вернулся к всадникам.
— Может, слишком мало, — свирепо отозвался его брат Торольф.
Эгиль, старший из трех братьев, был статным, худым и веселым. Он сражался, будто играл в тафл, осторожно, вдумчиво, пытаясь найти слабые стороны врага, прежде чем ударить со стремительностью змеи. Торольф, двумя годами моложе, был истинным воином: здоровенный, чернобородый, мрачный. Ничто не радовало его больше, чем длинный боевой топор в руке. Он шел в бой, как разъяренный бык, уверенный в своей силе и мастерстве. Берг, которого я спас, самый младший, больше походил на Эгиля, но ему недоставало острого ума брата. Пожалуй, из этих троих надежных, располагающих к себе и умелых воинов он лучше всех обращался с мечом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})