– Агония длилась бы дольше, только и всего… Ты видел Дараму, ты слышал про Фельп, а ведь кэналлийцы не так страшны, как бергеры и ноймары. Приняв помощь от Дриксен, Эгмонт принял кровную вражду, а Первым маршалом тогда был Ноймаринен. Твое счастье, что ты его не знаешь… Это все сложно, я и сейчас понимаю не все, но Рудольф не отпустил бы никого! Их бы даже не обезглавили – повесили. На месте Надора остались бы развалины…
Сейчас не осталось и развалин, но Катари не знает. Она совсем ничего не знает, и хорошо. Боль Повелителя Скал принадлежит ему одному.
– Я понимаю.
– Нет, ты не понимаешь! Ворон не должен был вести армию… Это я уговорила сперва Фердинанда, а потом его. Я поступила подло, Ричард, подло и глупо! Я должна была честно сказать, что Алва получит мою плоть, но не мою душу, а я стала лгать о любви…
Создатель, какой же мерзкой кошкой я была! Мерзкой и глупой… Это мужчина может обмануть женщину, заставить ее поверить во все, что он хочет… Разумеется, Ворон понял, что я лгу. Мужчина, настоящий мужчина всегда знает, любят его или нет, что бы женщина ни говорила. Твой отец знал. И Рокэ знал… Он возненавидел меня за мою ложь, и я его понимаю. Поэтому я должна… Должна искупить. Все началось с меня…
– Нет, Катари. Все началось с того, что Олларам отпущен один круг. Их никто бы не спас – ни Ворон, ни бергеры. Последний Оллар умер, не оставив наследника. Твой сын будет повелителем Ветра… Когда он вырастет, то узнает, кто был его отцом. И простит… Начинается его Круг, Катари. Круг Карла Борраски. Так суждено.
– То, что ты говоришь, грех!
– Ты…
– Ричард, если мы уцелеем… – Тоненький голос окреп, напомнив о суде, о том, как она спорила с Альдо. – После войны мы поговорим обо всем, обязательно поговорим. Может быть, я… Я перестану бояться счастья, но я должна тебя предупредить. Я позвала тебя для этого, не могла не позвать!
Ричард, твой король не стоит ни твоей верности, ни верности Робера. У него холодные глаза, они не улыбаются, когда улыбаются губы. Он жесток, Дикон, и думает только о себе. Только… Даже Ворон думал о Талиге, о своих солдатах, о варастийских крестьянах, наконец! Для Альдо Ракана люди ничто… И правда ничто, и справедливость. Он… Дикон, я боюсь, он не верит в Создателя…
В этом она права, но только в этом. Как объяснить эсператистке разницу между людьми и потомком богов? Альдо не может быть таким, как все, он не имеет на это права.
– Герцог Окделл, – врач стоял в дверях и с укоризной смотрел на Ричарда, – вы говорите тридцать шесть минут. Госпожа Оллар, почему вы встали?
– Мне лучше… Брат Анджело, не волнуйтесь, герцог Окделл уже уходит. Ричард, я благодарна вам за сочувствие. Когда будете писать в Надор, засвидетельствуйте от моего имени уважение вашей матушке и передайте вашей сестре и госпоже Арамоне, что я очень по ним скучаю.
– Конечно, – выдавил из себя Ричард, – я… Я засвидетельствую.
Глава 6
Ракана (б. Оллария)
400 год К.С. Ночь с 1-го на 2-й день Весенних Ветров
1
Валтазар не подвел. Когда Марсель, скрывшийся под бурчание пьяненьких философов в комнатах Марианны и тут же покинувший гостеприимный дом через подвал, явился на условленное место, дух уже витал у ствола гигантского каштана. Ворюга успешно подтвердил одно из любимых папенькиных правил – на мерзавца можно полагаться в большей мере, чем на человека порядочного. Разумеется, если знать, с какого бока зайти. Если же мерзавец мертв и, следовательно, в некотором смысле беспомощен, а его пороки живы, то он надежней торского нефрита. Того самого, при попытке расколоть который сломали наковальню.
– Простите, я не умею летать, – извинился Марсель в ответ на исполненный укоризны потусторонний взгляд. – Куда мы направляемся?
В ответ призрак сорвался с места. Переваливающаяся походка и внушительный, хоть и полупрозрачный зад создавали обманное впечатление медлительности, но стремящийся к вазам Валтазар несся со скоростью рысящей лошади. Марселю пришлось почти бежать, благословляя свою предусмотрительность: не брось виконт в спальне Марианны камзол с пузом и башмаки на высоких каблуках, он бы неминуемо отстал, а время было дорого как никогда.
Человек и призрак промчались мимо кладбищенской стены, обогнули глядящую слепо церковь, и Валтазар нырнул в нишу, где прятался безголовый и безрукий святой. Призрачные пальцы ткнулись в щербатые босые ноги. Рожа духа отчаянно сморщилась, словно от немыслимых усилий. Марсель кивнул и принялся нажимать на мокрый камень. Лязгнуло, Валме подмигнул нетерпеливо колыхавшемуся сообщнику и налег на постамент. Сперва не случилось ничего, потом раздался мерзкий хруст, и безголовый подвинулся. Открылся люк, в который винтом уходили треугольные ступени. Из дыры тянуло плесенью, ржавчиной и холодом.
– Брр! – возмутился господин временный посол и зажег фонарь. Узкие решетки доверия не внушали, но сломать шею на охоте ничем не лучше, чем в допотопной норе. Здесь, по крайней мере, никто не скажет, что ты свалился на ровном месте. Валтазар уже был внизу. Поганец просто втянулся в дыру ногами вниз. В его положении были свои преимущества.
– Глупость наказуема, – объявил вслух Валме. – Некоторые полагают дружбу глупостью, следовательно, дружба наказуема.
Умствования прервал нетерпеливый Валтазар. Всплыв из дыры, он неистово замахал руками. В книгах утверждалось, что некоторые призраки светятся зеленоватым или же лиловым. Нохский обитатель был не некоторым и не светился вообще. Виконт напоследок вдохнул всей грудью и полез в мышеловку. Он спускался, пока голову не окутал пахнущий вербеной и нечистотами туман. Подающий надежды дипломат ругнулся и тут же сообразил, что это Валтазар. Призрак тыкал пальцем в торчащую из стены шишку, задирал голову вверх и по-рыбьи беззвучно шевелил губами. Предлагал опустить люк.
Искушение оставить лаз открытым было велико, но Валме послушно надавил на шишку, и сквозняк прекратился. Будь проводник жив, остаться с ним в захлопнувшейся западне один на один было бы неразумно, но фантома Марсель не опасался. Валтазар понимал, что от мертвеца или узника горшков не дождаться, а свою выгоду бывший святой отец блюл свято. Большего доверия будет достоин разве что дохлый Ракан, если перед ним потрясти пропавшим мечом.
Размышляя о том, чем бы пах призрак, увы, вовсю живого величества и бряцал бы он орденскими цепями или нет, Марсель нащупывал ступеньку за ступенькой. Лестница была крутой, но проходимой – адепты Домашнего Очага не собирались ни застревать, ни ломать ноги. Что раздражало, так это неопределенность – света фонаря хватало лишь на то, чтобы разглядеть следующую ступеньку. Где находится у холодного черного колодца дно и есть ли оно вообще, Валме не представлял. Это злило. Злости способствовал и Валтазар, то исчезавший, то всплывавший чуть ли не к самому носу. От протухшей вербены и затхлого воздуха разболелась голова, но виконт спускался, пока треклятая лестница не влилась в добротный подземный ход.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});